Ознакомительная версия.
– Так ищите этих негодяев, черт возьми! – вскричал Марчук. – Это я за вас должен делать, товарищ подполковник? Не можете уничтожить батарею, так хотя бы найдите корректировщиков!
Армагеддон продолжался с короткими перерывами. Украинская артиллерия сегодня что-то разгулялась. Видимо, мстила за десять своих героев, которых Васько и Ряшин забрали на тот свет.
К двум часам дня обстрелу подверглось двухэтажное здание городской администрации, расположенное в сквере Героев Труда. Приказ об эвакуации поступил туда еще час назад. Словно тот человек, который отдал его, заранее почувствовал опасность. Немногочисленные сотрудники давно покинули рабочие места.
Точность попаданий обескураживала. Обычно украинские артиллеристы не отличались такой меткостью. Этим и объяснялись многочисленные жертвы среди гражданского населения.
Вереница разрывов накрыла сквер. Падали деревья, взлетали в воздух лавочки, урны, превращались в пыль клумбы с астрами и бархатцами. Три снаряда попали в здание, разнесли холл, зал совещаний, приемную и кабинет градоначальника. Из здания вылетели все стекла.
В указанный квадрат мгновенно выехали патрульные группы ополченцев, стали прочесывать местность. С трех сторон пылающий сквер окружали жилые здания: несколько панельных хрущевок, две кирпичные свечки в девять этажей.
Капитан Андрей Окуленко лихорадочно соображал, озирая обшарпанные здания.
«Работал наводчик, это факт. Прибыл в квадрат, занял удобную позицию и сделал свое черное дело. Мгновенно покинуть квадрат он не может, должен следить, как проводится обстрел, и при необходимости корректировать действия артиллеристов. Значит, остается слабый шанс, что этот гаденыш еще здесь. Сидеть в пятиэтажке – не дело, маловата высота. А вот в здании о девяти этажах, да еще на самом верху!..»
Он внимательно разглядывал окна верхних этажей. Многие были выбиты, закопчены, в стенах чернели вмятины.
– Данилов, оцепить оба здания! Никого не выпускать, потом разберемся! И будьте осторожны, этот гад может быть вооружен!
Все нормальные люди давно спустились в бомбоубежище под домом. Возможно, остались самые отчаянные, которым плевать на опасность, или те, кто по ряду причин не мог покинуть свои квартиры. Люди разбегались, оцепляя здание.
– Никому не выходить из бомбоубежища! Граждане, обстрел еще не закончился! – орал двухметрового роста ополченец по фамилии Голуб.
Под началом капитана Окуленко в этот день была не только его группа, но и три аналогичные, практически весь комендантский взвод. Он бегло оценивал ситуацию. Обстрел здания администрации прекратился, теперь канонада гремела где-то на западе, у завода промышленных холодильных установок. Не факт, что здесь находится корректировщик, но чем черт не шутит.
Три группы он поставил в оцепление, собрал свою и лаконично обрисовал задачу:
– В каждом здании по одному подъезду. Двигаться по лестнице, страхуя друг друга, под пули не лезть, осматривать квартиры. Постоянный контакт с каждым членом группы. Первый объект – дом номер тридцать по улице Гаранина.
– До вечера провозимся, командир, – заявил Пашка Дорофеев и почесал вихрастый висок.
– И не факт, что найдем черную кошку, – добавил Савельев.
– По логике все правильно, – рассудительно заметил Дорофеев. – Били кучно, без разбросов и в целом метко. Наводчик был. Засесть ему лучше в самом высоком месте…
– Логика есть, – подтвердил Голуб. – Но какая-то женская.
– Поговорили, да? – Андрей нахмурился. – Обсудили приказ, теперь можно его выполнять? Для тех, кто еще не понял – я сговорчивый и покладистый человек до тех пор, пока меня не начинают раздражать. А вы уже в этом преуспели. Выполнять!
Ополченцы быстро обшарили лишь первые этажи. Несколько квартир были заперты, жильцы уехали или сидели в подвале. В квартире номер семь царил форменный погром – окна вынесены, мебель перевернута и разбита, на стене в спальне давно высохли жирные потеки крови. Этому жилью «повезло» больше прочих, в него попали дважды.
Сработал сотовый телефон Андрея.
– Капитан Окуленко? – торопливо проговорил абонент. – Майор Палич беспокоит.
– Здравия желаю, товарищ майор, – отозвался Андрей. – Виноват, но в данный момент проводим зачистку…
– Знаю, – перебил его Палич. – Ваше начальство уже доложило. Вы сейчас на улице Гаранина?
– Так точно.
– Здания оцепили?
– Да, товарищ майор. – Окуленко скрипнул зубами, но предпочел не нарываться.
Если уж начальство решило отвлечь его от такого важного дела…
– Внимание, товарищ капитан! Дом номер тридцать два по улице Гаранина. Возможно, именно его вы сейчас и зачищаете. Три минуты назад со мной связался некто Карамов Игорь Валентинович. Он проживает в указанном доме. Пенсионер, ветеран Великой Отечественной войны. Он мой бывший учитель. Но это не важно. Когда начался обстрел, Карамов остался в своей квартире на девятом этаже. Живет один, жена умерла, человеку трудно каждый раз спускаться в убежище, у него больные ноги. Весь обстрел он находился дома. Кроме него, на этаже никого не осталось. Пять минут назад старик вышел в подъезд, хотел пройти на технический балкон, чтобы посмотреть, что творится в городе, и увидел там постороннего. Человек, одетый в куртку с капюшоном, что-то говорил в рацию. Уверяю тебя, капитан, бывший фронтовик знает, что это такое. Пенсионер не стал выходить на балкон, тихонечко ушел обратно в квартиру, откуда и связался со мной. Не факт, что это наводчик, но советую проверить.
– Понял, товарищ майор, сделаем.
Ополченцы летели как угорелые. До соседней кирпичной свечки было метров семьдесят.
Андрей размышлял на бегу: «Из дома этот тип не выберется. Все подходы к зданию блокированы моими людьми. Но ему ничто не мешает спуститься на несколько этажей и спрятаться в пустующей квартире. Тогда поиски могут усложниться».
Электричества в доме не было, лифт не работал. Но что такое девять этажей для тренированных бойцов? Проскакивали по одному лестничные марши, прикрывали товарищей.
– Бойтесь гранаты! – предупредил Андрей.
Стараясь не топать, как стадо слонов, они просочились в коридор последнего этажа, где находились двери нескольких квартир, какие-то древние комоды, шкафы, в которых горожане хранили то, что жалко выбросить. Костюк первым подлетел к закрытой двери, ведущей на технический балкон, прижался к стене. Андрей оттер его плечом, ругнулся про себя. Неужели опоздали?
Это был даже не балкон, а лоджия, вместительная забетонированная площадка с закрытыми боковыми стенами. Два шкафа-пенала, древний развалившийся сундук.
Окуленко первым вышел туда, сместился к перилам, глянул вниз. Высота была приличная, виднелись фигурки ополченцев, стоявших в оцеплении. Перебраться на нижний балкон по силам только альпинисту с соответствующим снаряжением. Да и не смог бы он этого сделать. Люди, оставшиеся внизу, имеют глаза.
Товарищи выходили на балкон с расстроенными лицами. Но не все было так плохо. Вдруг скрипнула дверь одного из шкафов. Бойцы все поняли, вскинули автоматы.
Андрей подал знак не стрелять. Он приблизился на цыпочках, распахнул дверь, отпрянул в сторону.
В шкафу, скорчившись, сидел человек – невысокий, худой. На нем была замызганная курточка, голову закрывал капюшон. Под ногами валялась компактная рация.
Руки незнакомца были на виду, холеные, с тонкими пальцами. Гранаты в них не оказалось, но был телефон устаревшей модели, на экране которого мерцал красный перечеркнутый прямоугольник – разряженная батарейка.
Ополченцы недоуменно переглянулись. Человек сидел на корточках, не поднимая головы. Он дрожал. Видимо, слышал, как по лестнице топают люди, убежать не успел и не придумал ничего лучшего, как забраться в шкаф.
Серега Липник многозначительно кашлянул, бросил на Андрея выразительный взгляд.
– Эй, уважаемый, а чего мы такие застенчивые? – поинтересовался Пашка Дорофеев.
– Позвонить хотел, – ни к селу ни к городу ляпнул Савельев. – Мол, прощайте, дорогие, не поминайте лихом.
– Классический закон подлости, – поддержал его Голуб. – Чем хуже ситуация, тем меньше зарядки в телефоне.
– Подъем, ублюдок! – сказал Андрей. – Выходи!
– Дай ты ему по башке, Андрюха, – посоветовал Костюк, добрейшей души человек.
Скрюченная личность вдруг распрямилась и вылетела из шкафа. Заблестели голубые глаза, свалился капюшон, спутанные белокурые волосы рассыпались по плечам. Это была молодая женщина, скуластая, бледная, со сведенным от волнения лицом. Она взмахнула ножом с коротким, но массивным лезвием, и Андрей невольно отступил.
– Не подходи, убью! Ненавижу вас! – взвизгнула дама.
В драку она не полезла, стояла на месте и махала ножом. Было видно, что ее насквозь пронизывает страх. Челюсть тряслась, конечности дрожали. Женщина сообразила, что выглядит как полная дура, прекратила орудовать ножом, выставила его перед собой и замерла. Большие голубые глаза наполнял не только страх. В них хватало и ненависти.
Ознакомительная версия.
