– Кончайте с ним, – донесся до него возглас.
Секунду Сергей соображал, пытаясь уловить смысл последней фразы. Как, интересно, они собираются его кончать?.. Мгновенно пригнувшись, он закатился в угол. Слышался лишь грохот и треск. Пули расщепляли доски, впивались в глиняную стену за ней и крошили ее. Закрыв рот полой куртки, Пловцов сквозь прищур видел, как комната светлеет с каждой секундой. В воздухе висела взвесь из песка. Пахло сухим деревом. Вскоре, когда пули стали не просто пробивать доски, а выбивать их пластами, в комнату ворвался удушливый запах сгоревшего пороха. Никто не собирался протянуть руку и оттянуть створку на себя. Дверь просто уничтожали очередями, точно зная, что какая-то из пуль обязательно найдет цель.
По частоте появления пробоин штурман понял, что его пытались изрешетить из автомата и нескольких пистолетов. Он стоял, прижавшись плечом к косяку у самой двери. Несколько пуль прошли в пяти сантиметрах от его правого плеча.
«Если кто-то промажет и выстрелит в косяк, мне конец», – подумал Сергей.
Через десять секунд послышались металлические щелчки. Трофим и его люди меняли магазины.
– А ты думал, можно просто так войти в мой город, загнать меня, как собаку, под забор и начать управлять моим народом?! – донеслось из-за двери, почти над ухом штурмана. – Вы все здесь передохнете! Все до единого! А потом в вашу могилу начнут кидать тех, кто вам помогал!..
Стараясь дышать тихо, Пловцов не отвечал.
Вторая партия пуль изрешетила дверь так, что штурман даже стал различать тени снаружи. Что делать? Сдаваться? Все равно сейчас будут проверять результаты своего труда. Так что лучше сэкономить несколько секунд на то, чтобы пораскинуть мозгами.
«Как оказаться на улице? Только быстро, Пловцов, быстро!» – он начал действовать быстрее, чем оформилась мысль. Когда вновь послышались щелчки перезаряжаемого оружия – уже медленно, в надежде на то, что находящийся в комнате мертв и остается только войти, – старший лейтенант на мгновение вышел из-за укрытия и в упор пронзил очередью то, что называлось когда-то дверью.
Диалог Стольникова с Алхоевым вдруг прервался. Вот только что тот пытался за иронией скрыть очевидную досаду, и вдруг замолчал. Сомнительно, что убийца решил проявить такт и позволил врагу выговориться. Алхоев погрузился в раздумья, не замечая капитана, словно его не было в комнате. Пользуясь случаем, Саша сунул в карман пачку и зажигалку. Он знал, что может быть убит в любую минуту, но расставаться с сигаретами ему не хотелось.
Не обращая ни на кого внимания, полевой командир вдруг вышел из комнаты. Следом за ним выскочили и охранники. Стольников недоуменно осмотрелся. Возможно, Магомед вывел своих людей, чтобы проинструктировать их. Или отдать приказ тем, кто находился в другой комнате.
Через десять минут Саша решил проявить инициативу. Последнее, о чем шла речь между ними, было упоминание о Жулине. Сразу после этого Магомед и замолчал.
Стольников шевельнулся.
– Эй! – крикнул он в сторону двери.
Ответа не было. Не выпуская из зубов фильтра сигареты, разведчик соскользнул со стула и подошел к двери. Согнув руку, несколько раз ударил локтем.
«В конце концов, меня за это что, с работы уволят, что ли?» – подумал он, отступил на несколько шагов назад, ринулся вперед и врезал ногой в район электрозамка.
Дверь вылетела наружу, ударилась о стену и полетела обратно. Не придержи ее, она ударила бы капитана по лицу. Холл был пуст. Стольников врезал ногой по двери, за которой должен был находиться Жулин. Не выдержал напора и этот замок. Видимо, в этой части бункера еще ни разу не открывали запоры подобным образом, а потому и не было нужды укреплять их.
Но открывшийся Стольникову проход не был комнатой. Это был тот самый проход, по которому их доставили в холл.
«Голову бы свернуть их архитектору!» – с досадой подумал он и прислушался.
В коридоре царила тишина. Странно как-то: Стольников выбивает уже вторую дверь, а его до сих пор никто не валит на пол.
В коридоре пахло разогретой проводкой. Так же пахнет работающий на износ ксерокс. Возвращаться было глупо. Он мог оказаться полезным себе и Жулину, только если обретет самостоятельность и получит на руки хоть один козырь. Что это будет за козырь, он не знал. В любом случае, если Олег поймет, что командиру удалось бежать, он получит надежду на спасение. А это в их положении уже не мало.
– Но почему же вы меня не ищете, черт вас побери? – проговорил Стольников, торопясь по коридору к двери, которая по внешнему виду тоже без труда открывалась ногой.
И, словно ответ на его вопрос, за спиной раздался топот.
– Вот он! – раздался крик.
Видимо, Алхоев, вернувшись в комнату и не застав в ней Стольникова, бросился во своими людьми за ним по пятам.
С разбегу врезавшись в дверь, Саша вышиб ее и, не удержавшись, повалился на пол. Падая, он успел увидеть у одной из стен пирамиду с оружием, а у другой… Переворачиваясь, он решил отложить анализ увиденного до того момента, когда остановится его полет.
Вскочив, он тут же уставился на стену. Рядом с ней, по примеру подставки для японских мечей, стояла подставка необычной формы. В ее ложе, упершись в выемки, находился странный автомат. Странный тем, что «АК-47» был весь покрыт инкрустацией, как старинный нож. Арабская вязь светилась золотом на ствольной коробке, магазине и даже на деревянном прикладе были вырезаны какие-то фразы. Автомата подобной красоты капитан не видел. «Подарок Бен Ладена? – пронеслось в голове капитана. – Интересно, а патроны в магазине есть?»
Схватив автомат с подставки, он глянул в отверстие с тыльной стороны магазина. В нем светилась латунным светом гильза.
«Полон! – восхитился Саша и передернул затвор. – Ты посмотри, какой сентиментальный! Или это просто обычная тяга горца ко всему блестящему?»
Топот приближался. Преследователи видели, как Саша вламывался в комнату. Видели, что без оружия. Они знали, что нужно делать.
Навалившись на шкаф с оружием, капитан повалил его в сторону входной двери. Шкаф ударился о стену, покорежился, закрыл собой вход и с грохотом вывалил на пол содержимое. «Какая-никакая, а преграда», – подумал Стольников, пиная залетевший под ноги магазин. Теперь дверь была блокирована. Но кто бы сомневался, что шестеро появившихся в коридоре крепышей выбьют ее!
Отходя в глубь комнаты, Стольников слышал, как хрустит и крошится стекло. И вдруг стало тихо. В этой пронзительной тишине дверь раскололась пополам, и та часть ее, что не удерживалась петлями за косяк, рухнула на пол.
И снова тишина. Она была для капитана еще неприятнее шума штурма.
Что задумал Алхоев? Отдал приказ затаиться и дождаться появления в коридоре капитана? Но Саша никуда не торопился. Подняв «АК», он просто стоял напротив сомнительной баррикады. Ждать пришлось недолго. Сбитый с толку поведением штурмовиков, Стольников прицелился…
Едва в проеме, за шкафом, показалась тень, он, ни секунды не медля, выстрелил. Грохот нарушил тишину комнаты, и сразу потянуло кисло-сладким запахом. Пуля пробила тонкую стенку шкафа, и раздался свистящий выдох. Сквозь пробоину в стенке шкафа в комнату брызнула кровь. Кто-то из боевиков, не подумав, прижался плечом к преграде и тут же расплатился за это.
Чувствуя себя в выигрыше, Стольников стал ждать. Пока он здесь, ему ничто не грозит. Действия своих врагов он мог не только предчувствовать, но и видеть. Он мог даже не вслушиваться в крики, чтобы понять, какие команды отдает старший в этой группе в отсутствие Алхоева. Вероятно, в банде были и русскоязычные, так как команды по-русски чередовались с выкриками на чеченском. Те, к кому они адресовались, коротко отвечали что-то и старательно перебегали с места на место, топая, как стадо слонов. Фантазия шестерок незамысловата, когда речь заходит о выполнении приказа. Как правило, такие приказы выполняются, идя напролом.
И, словно подтверждая эту мысль капитана, в комнату, ломая препятствие, стали вламываться сразу трое. Шестерки погибают первыми – закон природы. Они упрямы до удивления, когда речь заходит о наказании за невыполненный приказ. И в страхе перед ним они почему-то забывают, что самое страшное наказание – это смерть.
Они протискивались внутрь, мешая друг другу, бранясь и дыша, как загнанные сеттеры.
– За что вам, идиотам, деньги платят? – выкрикнул Стольников, нажимая на спусковой крючок. Патронов было тридцать, их следовало экономить.
Опустив «АК», он увидел, как вооруженный наручниками человек Алхоева роняет их из рук и сползает, оставляя на стене полосу алого цвета. Пуля пробила его плечо чуть ниже правой ключицы, вышла и разворотила стену.
– Ничего себе… – посмотрев на автомат, к которому испытывал уважение с самого начала, пробормотал Стольников.
Удивление его было связано с картиной, которую он увидел. Прошив боевика, пуля превратила выходное отверстие на его спине в огромную воронку, через которую Саша видел все, что происходит за боевиком. С таким классом пуль он еще не сталкивался, как и автомат, они изготавливались, видимо, по спецзаказу.
