Но азиат терять сознание почему-то не хотел. Едва капитан шагнул к лестнице, чтобы начать спуск, в ногу его вцепилась огромная рука.
Сашей овладела ярость. Согнув свободную ногу, Стольников с перекошенным от злости лицом выбил из пролета перил стальной прут. Схватив его и окончательно вырвав из гнезда движением, напоминающим то, каким вырывают с корнем дерево, он подбросил прут на руке…
Одного удара оказалось недостаточно. Азиат был живуч. Уже слыша за своей спиной, где-то там, наверху, крики и стук подошв, капитан изловчился и с силой врезал ему по затылку. Следующий удар пришелся по цепкой руке… Переломанная в запястье, она разжалась, и Стольников, отбрасывая прут в сторону, с трудом перевалился через перила и полетел вниз…
Прыгать по ступеням не было ни сил, ни времени. В проеме двери третьего этажа с автоматами в руках стояли двое боевиков…
Душераздирающий вопль раздался на складе, и Пловцов понял, что попал. Еще было какое-то время до начала ответной стрельбы, и Сергей расстрелял дверь второй очередью, опустошив магазин. Уже стоя за косяком, вынул из кармана «ПМ».
– Сука! Сука! Я порву тебя! – слышалось между хлопками выстрелов.
– Сдаюсь! – крикнул штурман. – Все, все, хватит! Я выбрасываю автомат!..
Выстрелы стихли, но отборный мат не прекращался.
– Куда это я тебе так попал? – крикнул Пловцов, стирая пот с лица. – В голову, что ли?
– Я порежу тебя на ремни, гад!..
– Не стреляйте, я «калаш» скину! Сдаюсь я, сдаюсь.
– Борисов, открой калитку, пусть эта сволочь оружие выбросит! – по тональности голоса Сергей догадался, что фразу можно было продолжить так: «А потом я ему колени прострелю и за ребро на крюк повешу».
Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался луч света. Пловцов скосил взгляд – у стены напротив по-прежнему стояли метлы. Половина из них была перерублена пополам выстрелами, вторая половина – украшена пробоинами.
– Кидай, сука!..
Штурман выбросил в дверной проем автомат.
– Отлично! – похвалил его невидимый голос. – А теперь руки подними и выходи! Да побыстрее, шакал!..
– Шакал – этому выражению вы у чехов научились? – спросил Сегрей, появляясь. – Чему хорошему бы научились…
Щурясь от яркого света, он шагнул в просторный холл. Трофима здесь не было, после фразы «кончайте с ним» он ушел. А перед штурманом, как рейнджеры в исподнем, стояли двое его присных с пистолетами и один с автоматом. На крыльце, мучаясь от нестерпимой зубной боли, сидел боксер-крепыш. Складывалось впечатление, что перед отъездом Трофим ему добавил за «свободное проникновение» Пловцова на склад. Один из тех, что был вооружен пистолетом, корчился от боли и держался за левый бок. Если бы ему так «приехало» в правый, он давно бы уже был на том свете. В этом случае восстановить печень не помогло бы никакое «эссенциале-форте». Хотя откуда здесь такие снадобья…
– Ох ты! – удивился автоматчик. – Смотри, Васин, а шакал-то из ихних, Трофим был прав! В форме. Ну-ка, иди сюда, родной.
«Сюда» – это к стене. Так, во всяком случае, указывал ствол пережившего свой век «АК-47». Штурман присмотрелся к пистолетам. Вполне современные «кольты».
– Надо полагать, программа «Оружие Алхоева в обмен на продовольствие атамана» работает здесь исправно, – усмехнувшись, произнес Пловцов.
– Ты о чем это, покойник? – прохрипел автоматчик.
– Да ни о чем, вы все равно не поймете.
Ствол автомата и ствол одного из пистолетов стали подниматься вверх. Первый остановился на коленях старшего лейтенанта, второй – на уровне пояса. «Вот скоты! – пронеслось в голове штурмана. – Даже убить по-человечьи не могут! Нет чтобы в голову – раз, и все дела! Им нужно, чтобы помучился».
«Пора работать, – было его следующей мыслью, – иначе меня уже никто и никогда не найдет».
Закрываясь левой рукой от яркого света, он спросил:
– У вас кто за электричество платит?
Всего тысячная доля секунды на переваривание информации. Ровно столько, сколько ему нужно… Появление на свет божий «нагана» заставило пособников Трофима растеряться. Появилась еще одна тысячная доля секунды. Ровно столько, сколько нужно штурману. Стрелять пришлось дважды.
Автоматчик выронил на пыльный пол автомат и обеими руками схватился за горло. Кровь хлестала из сквозной раны, как из дырявого пожарного рукава…
Тот, что с пистолетом, сразу завалился сначала на колени, потом опрокинулся на спину. С ним тоже все было ясно. Он лежал с подломленными коленями, и из его рта лилась кровь. Его «кольт» после выстрела старшего лейтенанта отлетел на несколько метров в сторону.
«Слава тебе, господи, без осечек!»
– Брось! – коротко приказал третьему, тому, что был ранен в бок.
Но парень и не думал стрелять. Его глаза и рот были широко открыты, рука сжимала пистолет так, что от костяшек отсвечивали зайчики уличного света.
– Я сказал – брось!
Все это время Пловцов держал его под прицелом. Но этого не требовалось. Парень был в ступоре. Сергей медленно подошел к нему и вынул из руки оружие.
– А теперь – к крыльцу! – скомандовал он и толкнул парня в спину.
Крепыш со сломанной челюстью, очевидно, претерпевал такую зубную боль, что все происходящее вокруг его совершенно не занимало. Кто там кого убивает – какая разница? Его тошнит, его мутит, сейчас он снова потеряет сознание от боли…
Пловцов усадил пленника рядом с ним.
– Куда ушел Трофим?
Вопрос был задан в пустоту. Обоим сейчас можно было прививать черенки вишни или сливы. Им было все равно.
– Я еще раз спрошу, а потом буду стрелять, – предупредил штурман.
Раненый поднял на него затуманенный взгляд.
– К дочери своей он пошел.
– К кому?..
– К Ольге.
Вот так… Устраивать переполох в доме девушки, дважды спасшей группу от гибели, Сергей не хотел. Но еще больше не хотелось отказываться от вылазки, а после узнать, что свою приемную дочь атаман убил. Могла же девушка не выдержать и в сердцах наговорить Трофиму грустных слов? Оба сейчас на взводе, чего ожидать от нервной девушки и нервного бандита?
– Что с людьми, которые пришли со мной?
– Трое наверху…
– Убили?
– Они первыми начали…
– Что вы за твари, а? – изумился Пловцов. – А остальные?
– Остальные убежали.
Где находится дом Ольги, штурман знал. Она говорила о нем в их самую первую встречу. Он вошел в дом, собрал оружие и вышел. Так и шел по улице, не оборачиваясь.
Разбежавшихся во время перестрелки «помощников» Пловцов встретил на улице. Подавив в себе желание врезать кому-нибудь по физиономии, он успокоил себя тем, что эти люди от рождения и до сего дня пахали, сажали капусту, собирали абрикосы и охотились. Никакого представления о правилах боя они не имели и деру дали, как дали бы дети, оказавшиеся в такой ситуации. «Ну и что с них толку? – подумал Пловцов, шагая впереди них, троих. – Сейчас пальнут, и они снова смоются». Но чутье подсказывало ему не отказываться от услуг, которые предложены. Когда Сергей был один – он воевал против всех. А когда рядом с ним шли помощники из местных – это было общее дело.
– Где дом Ольги? – спросил он, останавливаясь, чтобы закурить последнюю сигарету из пачки, оставленной Стольниковым.
Он знал, где дом, но пусть эти трое чувствуют, что помогают, пусть об их участии в деле пойдет слух. Пусть привыкают, что с появившимся военным иметь дело лучше, чем с Трофимом или бандой Алхоева.
– Это какая Ольга, Кокорина?
– Приемная дочь Трофима, – буркнул Пловцов.
– Как же, знаем, пошли!
Штурман растоптал окурок и двинулся следом за ними.
Но прежде чем попасть на второй этаж к Ольге, да еще незамеченными, нужно было пройти через квартиру старухи Мездриковой, «ведьмы», как назвали ее провожатые. Обойдя дом таким образом, чтобы ни из одного окна их не было видно, Пловцов ступил на крыльцо и несколько раз стукнул в дверь. Раздались шаркающие шаги.
– И хто там? – послышался вскоре возглас.
– Бабуля, дверь открой, – тихо попросил штурман.
– А хто?
– Городской совет.
– А чаво надо?
– Поговорить, – еще тише произнес старший лейтенант.
– А сколько вас?
– Четверо.
– Вот промеж собой и поговорите! – вновь послышались шаркающие звуки, только теперь уже – удаляющиеся.
– Ведьма. Мы же говорили, – коротко объяснил один из спутников.
Штурман был зол, в него будто вселились демоны. Отойдя на шаг, он врезал по двери ногой, по тому месту, где, по его разумению, должен был находиться крючок. И угадал. Дряхлая дверь, стоявшая в проеме со дня постройки дома, распахнулась. Под причитания старушки он быстро обошел все комнаты. Наученные опытом, его помощники наверх не торопились. Ходили за штурманом, как цыплята за наседкой. В доме было пусто, если не считать больного деда, который лежал на кровати в дальней спальне. На его покрасневшем от возбуждения лице Сергей читал лихорадочную работу мысли. Бабка ничего не поясняла, лишь возмущалась и обзывала всех лихоманами и катами.
