Зал ресторана был ярко освещен. Просторное высокое помещение с лепным потолком и большими хрустальными люстрами, по бокам витиеватые колонны с балконами отдельных кабин на втором этаже. Этот зал с веселящим глаз блеском напомнил мне одну из довоенных станций московского метро. Тот же оптимизм, вселяющий надежду на светлое будущее. Эстрада, заставленная аппаратурой, пустовала, а из нескольких десятков столиков было занято лишь с полдюжины. Вечер только начинался.
Колодин подвел меня к столику, за которым сидели двое мужчин. Один, невысокого роста, в темно-синем костюме с прокурорскими звездами в петлицах, был круглолиц (или, может, лицо от пьянок опухло), его щеки были пористые, как шоколад «Кэтбери», а на тонких губах была приклеена слащавая улыбка. Другой был худым блондином с мешками под глазами и по-рыбьи мутными голубыми глазами.
— Знакомьтесь, наш московский гость Глеб Кольцов, — представил меня Колодин, потом его ладонь, описав вензель, указала на сидящих за столиком: — А это мои друзья, следователь прокуратуры Варгин…
— Александр, — поднялся круглолицый, протягивая мне свою руку, выражение губ так и не изменилось.
— А это начальник ОБХСС, или, вернее, отдела по борьбе с экономическими преступлениями, майор Лигостаев.
— Сергей. — Худой едва приподнял свой зад в джинсах, протягивая руку, затем указал рукой на свободные два стула возле их столика: — Прошу к нашему шалашу.
Столик был накрыт на четыре персоны, в центре стола стоял большой хрустальный графин с водкой, две зеленые бутылки с боржоми, на большом блюде красиво выложены нарезанные тонкими ломтиками буженина, копченый окорок с красными прожилками мяса и сырокопченая колбаса. Рядом с блюдом на селедочнице блестело красное филе семги, нарезанное и украшенное крупными греческими маслинами и дольками лимона. Тут же стояла тарелка с языком под майонезом, в двух хрустальных пиалах — салат из крабов и салат «оливье».
— Ну что, — разливая по рюмкам, произнес Колодин, — по первой, за знакомство.
— За знакомство, — дружно поддержали этот тост и, чокнувшись, выпили. Водка приятно обожгла гортань и теплом стала растекаться по всему телу — никакого сравнения с той, что мне довелось пить сегодня в пельменной.
— Уважаю «Стерлинг», — крякнув, заявил Лигостаев.
«Ничего себе глушь, — подумал я, — местные золотопогонники, я смотрю, настоящие гурманы. Впрочем, какой начальник ОБХСС (или как их сейчас называют) бедствует?»
— Ты закусывай, Серега, — фамильярно обратился к майору Колодин, кладя в свою тарелку салат из крабов. Лигостаев нацепил на острие вилки кусок колбасы, но есть ее не стал, положил к себе на тарелку. Я не стал манерничать, уминал закуски за обе щеки, помня правило: «Если тебя угощают, значит, от тебя что-то надо». Сперва я поем, а потом будет видно.
— По второй, — предложил Колодин, снова наполняя рюмки. — За бывших, нынешних и будущих ментов. За МВД, чтобы был порядок и держать его ют так. — Капитан продемонстрировал сидящим свой довольно внушительный кулак. Все дружно выпили.
Ресторан постепенно заполнялся людьми, появились модно одетые женщины, мужчины в малиновых пиджаках. Несмотря на солидный прикид, «новые русские» почему-то выбирали себе места подальше от нашего столика. И старались не смотреть в нашу сторону. Сразу же вспомнились парикмахерши в пельменной. Кажется, в этом городе перед законом все равны.
На эстраду вышли музыканты в атласных костюмах и шелковых рубахах. Разбрелись по сцене, стали настраивать аппаратуру. Мы вели разговор, он пока что не клеился, мои новые друзья все больше спрашивали, как в Москве теперь. В общем, задавали дурацкие вопросы провинциалов, которым кажется, что Чубайсы и Жириновские ходят там по улицам и их запросто можно увидеть, а с кем-то из поп-звезд даже переспать. Меня же интересовал, так сказать, местный климат.
— Я смотрю, по всей стране бардак, а у вас в Хребте чуть ли не идеальный порядок, — как можно беспечнее проговорил я, но тут же заметил, как встрепенулся Колодин и следом Варгин. Капитан снова взялся разливать по рюмкам.
— Сперва выпьем, а потом я тебе объясню секрет нашего успеха, — сказал мне Николай. — Третий тост — за тех, кого с нами нету. За тех, кто погиб, исполняя свой долг по наведению конституционного порядка.
Трое милиционеров поднялись с рюмками в руках, я последовал их примеру. Ресторанный зал затих, музыканты, которые уже готовились грянуть, замерли с искусственными улыбками и занесенными руками. Мы выпили не чокаясь, молча стали закусывать. В зале заговорили, и музыканты заиграли «Летят перелетные птицы».
— Ты, Николай, значит, был в Чечне? — спросил я, пережевывая буженину.
— Почему только я? — удивился Колодин. — У нас все РОВД прошло через Чечню. Командир наш зверь, всех протащил сквозь горнило войны. Все прошли, а кто не хотел или не мог — все, свободен.
— Это точно, — согласно кивнул Лигостаев. — У нас все ветераны чеченской кампании. А ты на войне был?
Вопрос прозвучал, как в старые добрые революционные времена: «Ты записался добровольцем?»
— Был, — отвечаю, — только не на этой, в Афгане срочную службу тянул в спецназе. — И это была почти правда.
— И награды есть? — подозрительно взглянув на меня, спросил Колодин.
— Есть, — отвечаю, — медаль «За отвагу». — И это почти правда.
— За это надо выпить, — говорит Лигостаев, хватая графин. Он в отличие от нас троих почти не закусывает и поэтому быстро пьянеет. Рука дрожит, и водка проливается мимо рюмок.
— За солдатское братство, — рявкнул Варгин и тут же осушил свою рюмку, мы выпили вслед за ним. — Ты закусывай, Серега, а то опять мне тащить тебя, — миролюбиво произнес следователь.
— Да пошел ты, — огрызнулся Лигостаев, — не хочешь сам меня тащить, этим скажешь, — майор пьяно мотнул головой в сторону малиновых пиджаков, — на руках отнесут и еще спасибо скажут, что разрешили.
Варгин махнул рукой и, больше ничего не говоря, снова принялся за еду. Алкоголь уже начал действовать, и можно было побеседовать с новыми корешами, как говорится, по душам.
— Странный у вас какой-то городок, — как бы невзначай произнес я.
— Это почему? — встрепенулись Колодин и Варгин, третий собутыльник с увлечением «охотился» вилкой за маслиной. Черная ягода оказалась упорной и верткой и каждый раз ускользала от майора.
— Везде беспредел, преступность захлестнула улицы. А у вас в Хребте тишь да гладь. Даже черных на базаре не видно, — проговорил я, наливая себе боржоми.
— А, это… — самодовольно улыбнулся капитан. — Было у нас как у всех — и бомжи рылись по помойкам, и кожаная блатата из местных корчила из себя крутых рэкетиров, и черные были, урюки. Все изменилось после Чечни. Весь личный состав был уже в Хребте, наш командир, полковник Крохнин, объявил общее построение и сказал: «Мы никогда и никого не победим, пока не наведем у себя порядок. Так сказать, не обеспечим себе тылы». И начали обеспечивать. Черных на… пусть у себя торгуют носороги, бомжей в КПЗ до утра, а утром они уже бежали впереди электричек. Всех бандюков к ногтю, правда, не сразу дошло, хорохорились, пробовали огрызаться, стреляли, гонки устраивали. Но когда наши дважды применили оружие на поражение, а прокуратура, зафиксировав три трупа и еще четверых раненых, признала «правомерность применения табельного оружия», то все, кого не успели посадить, сами сделали ноги отсюда. Так что нет у нас в городе ни организованной преступности, ни какой другой. Раз в месяц случается бытовуха, ну так где ее нет. Главное, синтез сплоченной работы милиции и прокуратуры доказал, что сила закона ничто перед законом силы. И спокойно у нас работают предприятия, а их, слава богу, четыре: ремонтное депо, ВАЗ, ювелирная фабрика, зверохо-зяйство. И куча всяких мелких шарашек, этих «новых русских», и никто их не доит.
— Кроме нас, — наконец поймав маслину, хихикнул Лигостаев.
— Заткнись, Серега, — перебил его Колодин. Взявшись за графин, он снова разлил водку по рюмкам. — За что выпьем?
— За закон и порядок, — слегка заплетающимся языком предложил я.
— То есть? — спросил Варгин.
— Прокуратура обеспечивает закон, а милиция порядок.
— Тогда виват, — улыбнулся следователь.
— Виват! — заорал Лигостаев, он уже достиг кондиции…
Время перевалило за полночь, а наш банкет продолжался. Лигостаев спал, откинувшись на спинку стула. А мы уже пили под горячее, под лосятину, запеченную с бананами (я подозревал, что это блюдо из поваренной книги «новых русских»). Пили за дружбу, пили на брудершафт.
— Ну ты себе и «крышу» выбрал, частный детектив, — пьяно смеясь, проговорил Варгин.
— Да, я и есть детектив, частный — кивнул я головой, мой локоть, подпирающий ее, то и дело подгибался.
— Ну-ну, так и поняли, — пьяно захихикал следователь, и тут до меня дошло. Почему был так любезен Колодин, почему пригласил меня в ресторан, для чего привел этих двух любителей выпить. Классическая ситуация, меня приняли за ревизора. Что ж, пока не буду их расстраивать, впрочем, никто не поверит.
