во всех известных Кругах, ни лошадей, ни волов, ни быков, ни даже коров. Вообще никаких тягловых животных. Только крысы, кошки и собаки, ну и голуби, куда же без них. Поэтому, как я уже говорил, настоящего мяса я никогда не ел, а только из чечевицы, но вполне съедобное.
А про легенду мясную я уже рассказал.
Поэтому кого-либо или что-либо запрячь в телеги не получится. И еще большой вопрос, как к этому отнеслась бы Сила. Может, это у нее вызвало бы еще большее отрицание, чем чечевичный двигатель?
Чечевичный, потому что именно из нее гонят специальный спирт, на котором и работают все двигатели внутреннего сгорания Горского круга и ездят машины. Пить не пьют, отучили народ – можно улыбнуться и на минутку поверить. Да и водители девчонки ведь одни, они это пойло на дух не переваривают.
А с железной дорогой еще проще, так как она построена в далекие-далекие времена, по окружности Горского круга как раз параллельно нашему античечивичному рву. Но… Совершенно не работает! Так как паровозы на железной дороге просто исчезают! Люди, которые машинисты, порой находятся, возвращаются, но паровозы исчезают напрочь. Поэтому сейчас их осталось всего восемнадцать штук, хотя в начале истории было их целых пятьдесят пять! Было время, когда машинистами становились Проводники, но это привело лишь к тому, что Горский отряд потерял пятерых отличных ребят, из которых вернулся только один, но так и умер в психушке за Забором, толком ничего не рассказав. С тех времен дорога зарастает бурьяном, хотя шпалы и рельсы выглядят так, как будто только вчера уложены.
Вот такая история про Силу без Силы…
Я отложил уже пустую банку и, уложив ноги на журнальный столик, откинул голову на спинку дивана…
Сейчас немного отдохну – и нужно в Отряд сходить. Документы сдать и небольшой отчет написать. Военные, конечно, уже все переслали, но и Проводнику следует писать, чтобы разночтений не было.
Плохо, что Костя погиб; Сергей Павлович Духов, наш начальник, обязательно мне всю душу вывернет наизнанку. Что, как и почему?
А я что, виноват, что он рацию и пищалку отключил?
Виноват! Потому что ты Проводник и за все в Конвое в ответе! И если работа для тебя превращается в рутину или в «авось», то, видимо, пора уходить на пенсию по «бурлацкой импотенции»! Правда, пенсию мне никто не даст, еще десять лет работать, чтобы я мог на нее заработать. Сорок лет – это не возраст, но в нашем мире…
В нашем мире мы все молодые.
Я открыл глаза.
Время.
Посмотрел на часы. Хм… Часа два прошло, как я решил посидеть в полудреме. Ну, как говорится, поел и выспался. Пора и на работу сходить.
Но сначала, пройдя через кухню, она у меня большая, со столом, пятью стульями и угольной буржуйкой, на которой вся готовка и происходила, я оказался в комнатке поменьше, где расположились умывальник, корявый душ и унитаз для неотложных дел. Когда въезжал, зеркала тут не было, но девчонки мои его организовали, чтобы я брился в обязательном порядке. Не любили они, когда я их своей щетиной царапал.
Посмотрел в зеркало. Потрогал подбородок. Следовало побриться, это факт. В Конвое никогда не бреюсь – как традиция или примета. Но приезжая домой, станок всегда в руки беру.
Но сначала минут пять очень быстро под холодным душем ополоснулся, постоянно при этом ахая, охая и ухая. Хочешь теплой воды – для этого бани есть совместные. Ну, а чего стесняться-то, когда один мужик на десять девок в парилке. Привыкли уже все, всю жизнь так живем – совместно.
Но, честно, не люблю баню, поэтому как-то притащил в ту же душевую большое, очень большое корыто, что смогло влезть в комнатку, пробил в нем дырку для слива, и теперь можно мыться не торопясь и с комфортом, и не только в одиночестве. Вдвоем вполне можно посидеть без тесноты – был смешной опыт – и понежиться в нагретой на буржуйке воде.
Но это все-таки редкие банные дни. Поэтому сейчас только душ и умывальник, чтобы побриться. Любопытно, но холодная вода была всегда, и не было случая, чтобы ее отключали, даже зимой ничего нигде не замерзало, иногда ведь заморозки бывают ночью.
Матрица, кругом одна матрица!
После душа переоделся, в спальне был встроенный платяной шкаф с некоторой частью сменной одежды. И, приведя себя в порядок, с рюкзачком на выход.
Но снова задержался. Занес все подарки жителей в прихожую. Пока сидел дома и валялся на диване, много чего принесли. Десяток банок чечевичной каши. Кулек конфет, видимо, все жители по одной конфетке сбросились. Пара свежих помидоров. Три яблока. И тут даже оказалась стеклянная небольшая банка консервированных огурцов. Мелкие, но очень вкусные. Где вообще такую штуку добыть можно? Хм… Значит, кто-то из моих соседей работает в овощных теплицах, нужно будет запомнить. Это вообще страшный дефицит. Точнее, дорогая очень штука, вот такая баночка стоит купонов сто, не меньше! А это очень дорого. Но долго сохранить эту прелесть не получится, вот точно с девчонками своими за пару дней прикончим эту вкусность…
Вот теперь можно выходить.
До Центра Отряда было минут двадцать такого же неспешного шага. Идешь, радуешься жизни, улыбаешься знакомым и незнакомым, провожаешь девушек и женщин взглядом, и они тебя так же оценивают. Но занят я, девчонки, занят!
Вот и Центр, когда-то какой-то офисный центр, но сейчас оборудованный вот уже лет триста под нужды Центра Отряда Проводников или ЦОП.
Как-то пытались нас вполне официально называть цопами – а что, ничего так название, – но прошлый, до Духова, руководитель Марьян Иванович Цапов наотрез отказался от этого названия Проводников. Как будто по его фамилии название. Неприятно это ему было. Впрочем, я при этом не присутствовал так как когда я пришел в Отряд, там уже всем заправлял вечный Духов. Мужик, надо сказать, боевой, но цельности ему не хватает, что ли. Ему бы в некоторых вопросах сказать «нет» Директории Двенадцати, а он лишь мямлит и соглашается. Ну, по поводу той же зарплаты, например, или премий. Понятно, что от военных большая часть поступлений зависит, но купонов свободных у ЦОПа достаточно, чтобы делать нам приятное, ну там, оклад повысить, ведь лет пять уже не повышали, а цены то растут, на два-три купона точно. Но куда-то он их копит. Куда и зачем?
На ресепшене всех входящих в здание встречает огромная картина
