Я киваю. По этому пути ежегодно проходят тысячи людей, и кто-то из них обязательно погибает. Зачем нам такую статистику нарабатывать?
– И все-таки я считаю, что надо продолжить, – говорит Линна. Она то и дело переводит взгляд с Ал на тропинку, будто надеется, что «Эканта-ятра» по чистому волшебству возникнет неподалеку. – Смотрите, как далеко мы успели забраться. Обидно так вдруг взять и опустить руки. Ну, Ал, ты можешь пройти еще немножко, правда? Пойдем потихонечку, мелкими шажками, будем почаще останавливаться, хорошо?.. И как я говорила, там нас наверняка ждет помощь.
Мы с Дейзи переглядываемся. Странно. Уж от Линны-то мы бы в первую очередь ожидали услышать медицинские аргументы именно за прекращение подъема; она, по идее, должна уже пылить по склону вниз, чтобы привести кого-то на подмогу. Мало того, она вдруг стала возражать Дейзи. Такого не случалось никогда.
– Положим, это все понятно, – говорю я, – но ведь сколько ни повторяй «ингалятор, ингалятор», он с неба не свалится, верно? И можешь ли ты точно сказать, что там найдутся врачи?
Линна пожимает плечами.
– Я-то откуда знаю? Однако не исключено. Там ведь масса народу, самые разные профессии…
– Всё, идем вниз, – вскидывает Дейзи обе руки. – Со здоровьем Ал шутить нельзя. Давай-ка… – она тихонько толкает Линну, – пошли.
– Нет! – Линна резко изворачивается, и на пронзительный миг мне чудится, что она вот-вот ударит Дейзи. – Хотите спускаться? Скатертью дорожка! Лично я…
– А нельзя ли попросить, чтобы вы перестали делать вид, будто я вот-вот окочурюсь? – Ал выходит из-за моей спины, подняв ладонь. – Я, знаете ли, тоже здесь. Спасибо всем большое за такую заботу о моем здоровье, но я не позволю испортить нам отпуск лишь оттого, что мне хорошо за двадцать, легкие ни к черту, да еще я нагрузилась под завязку, и не только рюкзаком, – говорит она, похлопывая по валику жира, что свисает у нее над черными шортами.
Дейзи решительно мотает головой.
– Кому нужны мертвые герои?
– Да отвали ты! – смеется Ал и переводит взгляд на Шанкара. – Сколько еще идти?
Тот пожимает плечами.
– Тридцать минут, может быть, сорок минут.
– Что ж, тогда… – Ал нагибается за рюкзаком, но Шанкар ее опережает. Каждый тянет за лямку и ждет, что противник сдастся первым. Ал, вообще-то, никогда не допускает, чтобы мужчина делал за нее вещи, что ей самой по плечу.
– Мисс. Я носить. Вы дышать.
В его манере речи звучит спокойное упрямство, и хотя Ал качает головой, я вижу, как тает ее решимость. Она уже не такая багровая, однако ее по-прежнему мучает одышка.
– Тогда я понесу ваш, – говорит она и протягивает руку к вещмешку за плечами проводника. – А как продышусь, поменяемся. Минут через пять. Максимум десять.
* * *
Три четверти часа спустя Шанкар стряхивает на землю чужой рюкзак – с такой легкостью, будто тот не тяжелее пуховой подушки, – и показывает на строения по левую руку от нас, куда отходит узенькая тропинка.
– Мы здесь.
Из белого облачного одеяла, которым мы окутаны, вырастают три отдельно стоящих домика, соединенных дорожками; трехъярусные крыши на здешнем фоне напоминают китайские пагоды. Оконные рамы выкрашены разноцветьем алых, охряных и бирюзовых тонов. К исполинской входной двери главного здания ведут каменные ступени, а весь периметр обнесен высокой каменной стеной, отсекающей внешний мир от этого уединенного прибежища. Ветер теребит лоскуты молитвенных флагов и временами доносит до нас чей-то смех.
– Ух ты…
Я расстегиваю лямку рюкзака и, наклонившись вбок, стряхиваю его на землю, затем даже постанываю от облегчения, расправляя лопатки.
Дейзи подскакивает к Линне, хватает ее за руку и прижимается щекой к плечу.
– Ой, какая прелесть! Здесь даже красивее, чем на той картинке на сайте!
От похвалы Линна расцветает в улыбке до ушей и обнимает подругу.
– Я ведь говорила! А вы все думали, будто я вас тащу в какой-то сарай!
– Если на то пошло, – пыхтит Ал, преодолевая последние метры, – я предсказываю, что мы будем сидеть на затопленном рисовом поле и медитировать по двенадцать часов кряду, после чего нас заставят давиться сушеными буйволиными лепешками.
– Рисовые поля у подножия, – говорит Линна, для пущей верности показывая рукой, – так что кому не нравится, марш-марш туда!
– Смотрите! Смотрите! – кричит Дейзи, тоже вытянув руку и даже подпрыгивая от восторга. – Вон там река! – Я прищуриваюсь, и действительно, сквозь деревья проглядывает что-то голубое и переливающееся. – А это водопад, да? Я слышу водопад?
– Наверное. – Линна нагибается за рюкзаком и взваливает его себе на плечи. – Давайте пошли уже, нас ждут.
Дейзи восторженно пищит и торопится следом по тропинке. Я терпеливо поджидаю Ал. Она скидывает вещмешок Шанкара, протягивает его хозяину, и тот без малейших усилий забрасывает его за спину.
– Спасибо, – говорит Ал, выставив руку. – Без вашей помощи я бы сюда не добралась.
Шанкар мягко качает головой, одновременно с этим легонько касаясь своего правого предплечья, что у непальцев служит знаком уважительного внимания.
– Нет проблем, мисс.
– Это вам. – Ал сует руку в карман и вытягивает купюру в сотню рупий. – Пожалуйста. – Она насильно втискивает деньги ему в кулак.
Улыбнувшись, он соглашается на премиальные, убирает их в крошечный кожаный кошелек, притороченный к поясу, затем разворачивается в обратный путь, к подножию.
– Может быть, зайдете? – говорю я. – Мы как минимум могли бы предложить вам сэндвич и кружку чая (я произношу это слово на местный манер: «чя»). Не думаю, чтобы хозяева возражали.
Его улыбка меркнет.
– Нет, спасибо.
– Прошу вас. Разве можно вот так, без отдыха, сразу пускаться в путь… Это неправильно.
Шанкар бросает неуловимый взгляд на пансионат, что стоит на дальнем конце тропинки.
– Нет. – На его лице мелькает тень чувства, которому я даже не успеваю подобрать название.
– Но…
Слова замирают у меня на губах, когда он молча разворачивается и без дальнейших разговоров решительно шагает вниз по склону.
– Эмма-а! А-ал! Ну где же вы! – кричат девчонки, успев добраться до ворот. Возле них стоит высокий мужчина с темной шевелюрой до плеч, в укороченных камуфляжных штанах и серой футболке с длинными рукавами.
– Привет! – говорит он, вскидывая ладонь. – Я – Айзек.
Глава 10
Наши дни
Шейла отпустила меня домой, не задав ни единого вопроса. Она наверняка слышала, как я мучаюсь в сортире, и, думаю, немедленно поставила диагноз: пищевое отравление. Даже не дала мне повозражать для виду.
– Я так и знала. Как увидела, с каким выражением ты грызешь свой бутерброд, сразу поняла: что-то не так. Не было еще случая, чтобы ты страдала отсутствием аппетита. Так что отправляйся домой, Джейн. Рабочие руки у нас наперечет, еще не хватало тебя лишиться.
Она, наверное, и сама взялась бы меня отвезти, если б я не догадалась напомнить про свой велосипед. И вообще, тут от двери до двери пять минут, к тому же всю дорогу под горку.
Это было два часа назад, а последние минут тридцать я провела за своим ноутбуком. Я думала, что найти Ал будет много труднее. Как-никак пять лет минуло, поди разыщи следы, но, в отличие от меня, она не сменила имя. И даже держит свой профиль на «Фейсбуке». Александра Гидеон. Таких там отыскалось трое, причем две живут в Штатах. Картинка на ее обложке чисто пейзажная: там изображен Брайтон с моря, а на аватарке и вовсе одна лишь радуга. Больше никакой информации, хоть шаром покати, но я нутром чую: это Ал. Ну как же, она столько раз повторяла, что мечтает обменять Лондон на Брайтон.
С момента нашего последнего разговора прошло более четырех лет. Первые полгода после возвращения из Непала мы еще поддерживали контакт, переговаривались по телефону чуть ли не ежедневно, все пытались разобраться, как же так вышло-то… Потом Ал продала свое интервью газетчикам, и все поменялось. Я так и не поняла, зачем она это сделала. Звонила ей, весь автоответчик замучила, упрашивала объяснить, с чего она вдруг пошла на попятный – ведь мы вроде железно условились: ни гугу, – но она упорно отмалчивалась. Уж не знаю, в деньгах ли дело, или в мимолетной славе, или что-то еще, однако ее предательство было самого подлого свойства, особенно с учетом того, через что нам пришлось пройти.
