— А обо мне ты подумал? — вскричал я возмущенно. — У меня в Штатах кое-какие дела остались…
— Ничего, — отмахнулся Сарториус, — обойдешься. Я выкуплю твою компанию и перепродам кому-нибудь. Эти деньги нужны Мировой Революции…
— Я эти революции делать не нанимался, товарищ Сорокин!
— Нанимался, нанимался! — возразил Умберто. — Именно нанимался, поскольку за деньги. Вообще-то революции по убеждению делают. А ты наемник. Тебе уплачено.
Вообще-то он неплохой парень, хотя и фанатик. Поэтому я не стал с ним драться и даже спорить не стал.
Мы прошли мимо сожженной асиенды и выбрались на потоптанное солдатами кукурузное поле.
— Куда мы идем? — спросил я.
— К шахте, — ответил он. — Той самой, через которую вы пролезли в «Лопес-23»…
Черт побери, мне-то надо было помнить! Но на черта нам туда понадобилось
— я не понимал.
— Вот черт! — Умберто прибавил шагу, а потом побежал.
Я припустил за ним, ничего не понимая. Пару раз чуть не грохнулся, запнувшись о стебли. Наконец мы выбежали на площадку, где увидели щель в форме полумесяца, перекошенную крышку, перекрывавшую жерло шахты.
— Что случилось? — спросил я, отдуваясь.
— Они решили выходить с помощью перстней Аль-Мохадов… — пробормотал Сарториус, — Только как это у них выйдет ц успеют ли они? Я ведь включил механизм подрыва атомного заряда…
— Что? — У меня глаза полезли на лоб, но задать вопрос я не успел, потому что в этот момент щель-полумесяц осветилась изнутри. Нет, это не была вспышка ядерного взрыва. Это было нечто иное. По стволу шахты, быстро вращаясь, с самого дна полукилометровой пропасти вверх, то есть к нам, понеслось огненно-оранжевое кольцо. Я инстинктивно шарахнулся в кукурузу, хотя и понимал, что толку от этого, если что, будет немного. Сарториус остался на месте, вытащив из-за пазухи какой-то странный прибор, внешне похожий на фотокамеру с мощным телеобъективом. Правда, объектив этот не имел линз. Умберто нажал какую-то кнопку на своем приборе, и из объектива высветился тонкий, острый луч, прямо как лазерный меч у Люка Скайуокера в «Звездных войнах». Правда, это был явно не лазер, а что-то другое. Этот луч
стал изгибаться в спираль, будто его пропустили через волоконно-оптическийсветовод. Причем спираль эта, словно лассо, раскручиваемое ковбоем, расширялась и расширялась. Через какие-то десять секунд от прибора, который держал Сарториус, вытянулась некая широкая светящаяся труба, как бы свитая из голубоватого луча.
А оранжевое кольцо, летевшее из шахты, тем временем ударило в перекошенную «миску», закрывавшую ствол шахты, и перевернуло ее как пушинку, хотя весом «миска» была не менее десяти-пятнадцати тонн. Она встала на ребро и вполне могла бы грохнуться на Сарториуса, но тот упер в нее эту свою лучевую трубу и отшвырнул в дренажную канаву. При этом произошло какое-то удивительно мощное сотрясение почвы, подкинувшее меня на три фута вверх, а затем бросившее навзничь. Оранжевое кольцо — вылитая «летающая тарелка», между прочим! — уже взлетело метров на десять в воздух и наверняка унеслось бы в темно-синее звездное небо, но в этот самый момент труба Сарториуса перенацелилась на него. Когда оранжевое кольцо соприкоснулось с мерцающей голубизной трубы, оно завертелось еще быстрее, уменьшилось в диаметре и резко изменило форму, сперва превратившись в некое подобие волчка-юлы, а затем во что-то вроде морковки. При этом эта «морковка» оказалась внутри голубоватой спирали-трубы. Труба стала медленно сжиматься, словно пружина, а вместе с ней все уменьшалась и уменьшалась попавшая в плен «морковка». Сарториус каким-то образом управлял этим процессом, подкручивая верньерчик на корпусе своего прибора. Он постепенно уменьшал угол наклона задранной в небеса трубы, переводя ее в горизонтальное положение, как зенитчик ствол орудия по команде «отбой».
А вот когда труба с «морковкой» внутри оказалась почти уложенной на кукурузу, произошло еще одно удивительное дело: труба раздвоилась и вместо одной «морковки» в большой трубе появились две маленькие в двух трубах меньшего диаметра. Потом обе трубы резко ускорили вращение. «Морковки» при этом тоже стали вращаться, но с каждым оборотом вокруг продольной оси меняли форму. И вот я увидел, что обе они постепенно превращаются в человеческие фигуры! Это было сумасшедшее зрелище…
Наконец Сарториус как бы положил эти человеческие фигуры на свободное от кукурузы место. После этого он выключил свой прибор.
Оба тела, появившиеся из «морковок», оказались Димой и Таней. На них не было ни единой тряпочки, но на каждой руке у обоих сверкало по перстню Аль-Мохадов.
— Закурить есть? — спросил Сарториус.
У меня был только обрезок сигары, но Умберто схватил его так, будто я ему отдал ключ от сейфа с миллионом долларов. Он зажег его и затянулся. Как русские затягиваются сигарами? Ума не приложу. Впрочем, как они превращают UFO в «морковки», а из «морковок» восстанавливают людей, я тоже еще не понял.
— Они живы? — спросил я, указывая на тела.
— Не совсем, — сказал Сарториус и отдал мне окурок.
— Как это? — удивился я.
— Встать! — вместо ответа произнес Умберто, и оба — Дима и Таня встали.Движения их были какие-то механические, необычные. Тут я вспомнил Мэри и Синди…
— «Зомби— 7»? — вырвалось у меня.
— Да, это твой дружок Дима постарался. Он вколол себе и ей такие дозы, что если б не перстни, им бы пришел конец. По три кубика, обормот! И особую цепь накоротко замкнул…
— А чем это ты их сцапал?
— Генератор вихревых электромагнитных полей. Если бы мне не удалось забрать энергию атомного взрыва, хрен бы их поймать! Унесло бы неведомо куда. Так бы и носились колечком, пока не остыли… Но то, что получилось, это класс!
Я посмотрел на две куклы: мальчик и девочка. Сарториус теперь для них царь и Бог. Помнится, Киска говорила, что все эти существа, выполнив команду первого, кто им прикажет, намертво становятся его рабами.
— Это у них первый укол? — спросил я. — Значит, они трое суток будут от него отходить?
— Меньше, — возразил Сарториус. — Перстни сожрали всю избыточную энергию, а когда я ее гасил, вытянули больше двух третей. В общем, Дима уже через сутки придет в себя, а Таня еще спустя полсуток.
После этого мы побежали вчетвером через поле к кольцевой автостраде. По-моему, Сарториус остановил первую попавшуюся машину, помахав автоматом и заявив, что поймана пара идиотов, сбежавших из сумасшедшего дома. Не знаю, чему поверили: то ли ничего не выражающим рожам Димы и Тани, то ли нашим пустым, без единого патрона CALICO. Мы благополучно доехали до Лос-Панчоса, где высадились на пустынной улочке. Здесь у Сарториуса жил какой-то знакомый, у которого был компьютер и целая лаборатория в подвале. Сарториус подключил ноутбук Тимоти О'Брайена и аккуратненько переписал с него все, что там было, на жесткий диск компьютера своего приятеля. Приятель в это время проделывал какие-то операции с кейсом…
— Можно ставить машину на место, — сообщил он, — но надо решить вопрос, какую штучку установить: мгновенного действия, радиокомандную, барометрическую?
— Нужно, чтоб пару раз он мог его включить. Но сработать должно только в самолете.
— Ладно, подумаем… — помрачнел специалист.
Что он там придумал — не знаю, потому что Сарториус усадил меня в какое-то кресло и навел свой странный «фотоаппарат»…
Едва мои воспоминания дошли до этого места, как в голове опять на какое-то время началась мешанина.
…Нет, до парашюта я не дотянулся. Мне пришлось падать с нескольких тысяч футов — а может, метров? — в летящее снизу огненно-оранжевое кольцо, оплетенное, словно соленоид проволокой, голубой спиралью вихревых токов. Я же сгорю или превращусь в морковку! Оранжевую такую, с зеленым хвостиком. И меня выдернут из грядки. А я не хочу, чтобы меня выдергивали! Меня съест первый попавшийся кролик или свинья. Хрюшка Чебакова, например. Нет, не дамся. Я лучше шлангом прикинусь. Он на змею похож, его все испугаются. Почему нельзя шлангом? Мне все можно! Я президент «Rodriguez AnSo inc.», меня даже президент Соррилья боится. По-испански он пишется как «Zorrilla», то есть маленький Zorro. Хороший фильм был когда-то, на всех стенах надписи писали… Нет, я не писал! Ничего не писал и не подписывал! Это соглашение с Соррильей придумал не я! Граждане судьи! Я не жулик! Я убийца! Я — Коротков, Браун, Родригес, Баринов, но я не жулик. Я только убивал изредка, и то случайно. И вообще я ничего не знаю. Я лечу в самолете. С отцом и законными женами. У меня их две, а может, и больше. Аллах акбар! Бисмиллаги-р-рахмани-р-рахим!
