присвоить ряд синонимов, один из который прозвучал бы как «соседи мерзкие».
— Заметил у тебя неплохие ботинки, — Медведчук постарался очаровать Шлыкова. — Где взял?
У Суслова перехватило дыхание. Он громко испустил отрыжку воздухом, схватился за кружку и медленно стал цедить оставшееся пиво, пряча за неё пастозное лицо с опухшими глазами.
— Центральный рынок, знаешь? — спросил Шлыков.
— Знаю.
— Вот, там, — сказал он.
— А где именно? — не уступил Медведчук.
— Суслова знаешь? У него обувная точка на рынке. — Ас едва не захлебнулся в пенных остатках напитка. — У него…
— Ясно, — поднялся Игорь.
Ему чертовски хотелось взглянуть на ботинки Шлыкова снова, но, как на зло, его ноги находились под столом. К тому же от собутыльника дерзкого «орка», что сидел напротив несло перегаром так, что прошибло бы самый тяжёлый ринит. А ещё в кармане задребезжал телефон.
— Ладно. Будь здоров, — сказал Игорь напоследок.
— И тебе не хворать! — бросил в ответ Штык.
Игорь извлёк из кармана вибрирующий мобильник и поднёс его к уху.
— Игорь, куда нам? — спросил Фома.
— Возвращаемся и продолжаем, — отступил он от «орков».
— Ты будешь?
— Подъеду в течении час, — снова поглядел Игорь на часы.
— Принято, — сказал Фомиченков. — Выдвигаемся.
Заправившись пивом и супом, Шлыков подозвал официантку и расплатился. Поднявшись, бросил на «медведей» злой беглый взгляд, будто обворовал, и они вышли.
— И где сумка? — спросил Шлыков раскисшему сильнее прежнего Суслову.
— Ёпть, забыл…
Кулак Шлыкова коротким тычком зашёл под рёбра. Суслов скрючился, закашлялся и его стошнило себе же под ноги. В голове Шлыкова с нарастающим беспокойством закружились мысли о том, что командир «медведей» признал ботинки калеки. Штык с радостью сейчас переобулся бы в свои вонючие разбитые буцефалы, но он никак не предчувствовал, что стоило брать их с собой.
— Урод забывчивый! Бегом за сумкой! — взбесился он.
— Эй, сволота, свалили отсюда, — угрожающе окрикнул появившийся из ниоткуда Котов, — пока я эту блевотину вашими харями не вытер.
— Да, погоди, командир, плохо человеку, — игриво запротестовал Штык.
— Знаю я это плохо. Свалили нахуй!
— Хорошо — хорошо. Сумку только заберём и уйдём, — согласился Штык.
— Какую сумку?
— В кафе осталась.
— Минуту тебе даю.
— Испаряюсь, начальник! — грубо сказал Штык.
Котов шагнул внутрь. Заметил Медведчука, поднял руку. Игорь махнул в ответ.
— Обедать будешь? — спросил Игорь.
— Обедали у себя. Не стоит терять время, говори, какая задача? Только давай сразу с нюансов, в общих чертах, итак, понятно: ищем твоего калеку.
— Один искать будешь?
— Нет, конечно. Парни едут на машинах. Шестнадцать человек. Хватит?
— Мало, — честно сказал Игорь, — но, что есть, то есть. В общем, задача, следующая: мы уже выяснили, что в день исчезновения Бис обедал в этом кафе. Дальше он отправился в больницу на Артёма, где встретился с врачом. Врач — женщина, у них вроде как отношения и всё такое, так что версии, связанные с этим обстоятельством, отрабатываются, отвлекаться не будем. В тот вечер они условились о свидании, точнее об ужине, но на свидание он не явился, пропал. Перед тем как исчезнуть, он купил телефон, с которого сделал звонок, о котором нам точно известно, той самой врачихе. И всё. С раннего утра мы ведём поиск в районе больницы. В связи с выяснением новых обстоятельств тебе предстоит искать здесь, есть вероятность, что он мог планировать ужин здесь, в этом кафе, мог вернуться сюда и исчезнуть в этом районе, ясно?
— Ясно, — ответил Котов.
— Квадрат и глубину поиска предлагаю принять исходя из условий: первое, Егор пробыл здесь около двух от силы трёх часов — это время между звоном и временем встречи, и второе, он инвалид на протезе — далеко утопать не мог. В виду того, что мы не знаем наверняка — был он здесь на момент исчезновения или нет, поиск предлагаю вести по объектам, осматривая отдельные кварталы, дома и строения. Если есть какие соображения предлагай.
— С тем, чтобы вести поиск по объектам согласен, — сказал Котов. — Я тут ещё кое — что прихватил, — он полез в утилитарный подсумок, висевший высоко на груди.
— Что это? — удивился Медведчук.
— Обнаруживает скрытые камеры видеонаблюдения, — Котов извлёк прибор похожий на обычный бинокль. — У знакомых «оперов» взял на время.
— Что он делает?
— Светиться при наведении на камеру, с которой ведётся запись. Попробуем вычислить их в районе и просмотреть записи, сделанные в тот день. Вдруг что полезное обнаружим.
Пока Медведчук обсуждал с Котовым детали и особенности операции, Песков страдал бездельем, пялясь в окно без особого внимания, неизвестно зачем фиксируя происходящее снаружи. Очень скоро у кафе остановилась машина, из которой вышли люди, расположились в стороне, закурили. Пару минут спустя появилась вторая, она приблизилась и встал позади первой. Людей в форме стало вдвое больше. Все разных возрастов: были молодые, как он сам, «зелёные» новобранцы, были и сильно старше, кому военная форма была совсем не к лицу, превращая их в солдат давно прошедшей страшной войны на действительной службе. Стояли и те, кто по возрасту были между ними — настоящий рабочий класс — водители, слесари, сварщики, горнорабочие и машинисты подземных установок. Камуфляжу и берцам было не под силу вытравить из этих людей пролетарское происхождение и специальное образование землеустроителя, водителя или слесаря. Они не были похожи на Биса или Медведчука, или на большинство «медведевцев». Куда больше общего с ними было у него, у Виктора. В следующие две минуты появилась третья машина. Котов взглянул в окно и бойко доложил: все на месте, можно начинать.
— Идём, — сказал Игорь и обернулся к Пескову, протягивая деньги. — Расплатись и жди в машине.
Спустя минут десять Медведчук открыл дверь и погрузился в машину к Витьке таким же озабоченным, каким был уже вторые сутки к ряду. Причина его состояния была вполне понятна: он не знал, что ещё ему придумать и усиление людьми Котова этому не шибко способствовало.
— Куда? — спросил Виктор.
— К больничке, — тяжело ответил он.
Песков повернул ключ в замке зажигания, машина вздрогнула, будто её ударили шокером мощностью шестьдесят тысяч вольт, и завелась. Он выжал педали, перевёл рычаг переключения передач и тронулся с места. Они проехали мимо опрятных магазинов, пустых и не очень довольных жизнью, не процветающих и совсем не зарабатывающих миллионы. Мимо кафе. Мимо вечнозелёного сквера с памятником товарищу Артёму, основателю Донецко — Криворожской республики. Город был красив и ухожен, даже сейчас, после бомбёжек. Для индустриального гиганта чистота улиц, домов и большого числа подобных памятников была на зависть удивительной. Донецк был невероятно красивым, за что горожане с любовью прозвали его «городом роз и стали». Вскоре они
