Почему-то у сержанта не возникло сомнений насчет того, имеет ли чужак право так помыкать им, а также пожелает ли начальник городской милиции покинуть кабинет с кондиционером и выйти на улицу, чтобы пообщаться с незнакомцем.
— Вперед, сержант, — сказал чужак, и сержант подумал, что таким голосом, вероятно, отдают приказ «На штурм!», «В атаку!» или что-то в этом роде. И он бросился к дверям мэрии.
Пять минут спустя он выскочил обратно, но уже вместе с начальником. Тот волновался, но пытался это скрыть. Подойдя почти строевым шагом к чужаку, начальник спросил:
— Это вы?
— А то кто же, — усмехнулся чужак. — Ну, докладывай, что у вас тут случилось?
— У нас? — Начальник с подозрением покосился на сержанта («Неужели этот придурок успел что-то ляпнуть?» Хотя что он мог ляпнуть, если самым распространенным преступлением в Степном были пьяные драки между супругами? Насколько понимал начальник, чужака интересовало несколько другое). — У нас вообще-то все тихо и мирно, — осторожно начал начальник. — Кривая преступности за первое полугодие пошла вниз, а по сравнению с прошлым годом...
— Ты меня с кем-то спутал, — сказал приезжий своим вызывающим дрожь голосом. — Мне твои бумажки и показатели на хрен не нужны.
— А что же тогда мы можем...
— Так ты не в курсе, капитан?
— Нет, мне просто сообщили, что надо оказывать всемерное содействие, а что конкретно делать — я без понятия.
— Ладно, — махнул рукой чужак. — Оказывай свое содействие.
— Так что вы хотели...
— Я хочу знать, что сегодня случилось в вашем городе.
— Случилось? А разве что-то случилось? — Капитан снова подозрительно покосился на милиционера. — Шамшиев, разве что-то случилось? Какое-то ЧП? Почему я не в курсе?
— Да я ничего, — пожал плечами Шамшиев. — Ни о чем таком не слышат...
— Что-то должно было случиться, — уверенно сказал чужак. — Если вы это не заметили, то это заметили другие люди. Остается найти этих людей.
— Каких людей? — непонимающе посмотрел на чужака снизу вверх капитан.
— Людей с широко открытыми глазами. Которые замечают все странное. Все новое. У вас маленький городишко. Кругом степь. Поезда ходят редко. Все друг друга знают. Если появляется новый человек, его сразу же замечают. Тем более если этот человек отличается от других.
— Чем же он может отличаться?
— Он спешит. Очень спешит.
— И все?
— Нет, не все. У вас в городе очень мало машин, насколько я успел заметить.
— Точно, — кивнул капитан, — десятка два на ходу. Я их все знаю, — гордо заявил он.
— Я тоже их знаю, — подал голос Шамшиев, всем своим видом показывая, что в этом знании нет ничего особенного. — У нас все знают, у кого какая машина...
— Вот об этом и речь, — кивнул чужак. — И если бы вдруг здесь появилась новая машина, ее бы заметили мгновенно. Так?
— Конечно, — согласился капитан. — Шамшиев, ты видел сегодня какие-нибудь подозрительные машины?
— Нет, — замотал головой милиционер.
— Это неудивительно, — сказал чужак, и Шамшиев потупил взор. — Значит, надо найти людей, которые видели.
— А какая марка машины? — Капитан достал блокнот и ручку, приготовившись записывать.
— Это джип, — сказал приезжий. — Или два джипа.
— А откуда у нас тут взялись? — удивленно спросил Шамшиев. — Вдруг! Сразу! Два джипа!
— Из степи, — пояснил приезжий. — Оттуда. — Он махнул рукой на юг.
— Если они ехали через степь, то им первым делом понадобился бы бензин, — рассудил Шамшиев.
— И то верно! — подхватил капитан, радуясь, что наконец-то смог оказать приезжему «всемерное содействие».
— А бензоколонка у нас всего одна, — продолжил Шамшиев. — Больше им заправиться негде было...
— Отлично, — сказал приезжий и поднял с асфальта свой рюкзак военного образца. — Поехали на бензоколонку.
— Проще пешком дойти, — сообщил Шамшиев и торопливо зашагал впереди, показывая путь.
— Что хорошо в маленьких городках, — уже на ходу сказал приезжий, — так это то, что все как на ладони. Еще бы построить башню, типа пожарной каланчи, как раньше делали, да посадить на верхушку этой башни милиционера, например, Шамшиева. Увидел где непорядок — засвистел в свисток, погрозил дубинкой — вот и все дела.
— Нет, меня не надо на башню, — чуть поморщившись, отказался Шамшиев. — Я высоты боюсь. Я уж лучше так, по старинке, понизу, по земле...
Закончив с ужином, дама завалилась спать. Парень в майке продолжал прикидываться дремлющим, и лишь Наташа сидела за столиком, листая «СПИД-инфо» уже по второму разу, потому что других занятий не было, а ложиться спать не имело смысла — скоро Новоудельск. Стоянка там была короткой — шесть минут, поэтому полагаться на то, что проводница разбудит в нужное время, было рискованным.
«Дома отосплюсь, — подумала Наташа, перелистывая разноцветные страницы. — На то и каникулы, чтобы отсыпаться». Тем более что это лето было последним беззаботным летом в ее жизни. На следующий год она заканчивала школу, а следовательно, впереди вставал призрак неизбежной нервотрепки с экзаменами — сначала выпускные в школе, а потом вступительные. Наташа помнила, как тяжело все это далось старшей сестре Валентине, которая уже два года как училась в Волгоградском педагогическом. Но если Валентина еще имела перед собой более или менее ясную цель, то у Наташи за год до окончания школы в мыслях царила такая неразбериха, что родители и классная руководительница ужаснулись бы, если в узнали. К счастью, они не знали. На их расспросы Наташа с неизменно глубокомысленным видом отвечала: «Конечно, буду поступать!»
Однако никаких подробностей при этом не сообщала, так как и сама не знала, куда ее занесет через год и чем она собирается заниматься после школы.
«Ничего, как-нибудь образуется, — успокаивала она себя, — время еще есть». Точно она знала одно — из Новоудельска надо сваливать. К этому ее, как двумя годами раньше и Валентину, исподволь подталкивали мать с отцом, желавшие поскорее отправить дочерей в самостоятельную жизнь и хотя бы остаток лет провести в собственное удовольствие. К этому ее подталкивала и сама жизнь в Новоудельске — однообразная, скучная, предсказуемая. В последнее время Наташа стала ловить себя на мысли, что завидует уходящим на север поездам, тем, что увозили людей к большим городам. Поезда проносились мимо, и Наташе казалось, что вот так — с ревом и грохотом — мимо проносится жизнь, оставляя ее прозябать в этой глуши. Пока Наташа еще могла с этим смириться — но провести здесь лучшие годы жизни? Никогда! На зимние каникулы она ездила к сестре в Волгоград и поняла, что ей просто необходимо вырваться из Новоудельска. Пример сестры более чем убеждал, хотя Валентина и жила не в Москве и не в Париже, а в общежитии Волгоградского педагогического университета. Но и это было потрясающе! Как показалось Наташе, Волгоград был раз в сто больше Новоудельска, в сто раз интереснее и веселее. Здесь ярче сияли витрины магазинов, громче играла музыка, здесь можно было пройтись по набережной и увидеть огромную реку — зрелище особенно впечатляющее для Наташи, выросшей среди степей.
И еще здесь была свобода. Свобода жить, как хочешь. Возвращаясь позже домой, Наташа потрясение рассуждала: «Если жизнь настолько лучше в Волгограде, то что же тогда происходит, скажем, в Питере? В Москве?» Ей вдруг стало больно и обидно, что красивая, сверкающая жизнь проходит мимо нее, такой молодой, привлекательной, неглупой. Это было несправедливо! Она хотела вырваться из дома и устремиться в далекую и прекрасную, как мечта, жизнь больших городов, хотела так, как не хотела ничего в жизни!
Сейчас, поздним вечером, в плацкартном вагоне поезда, который вез ее в Новоудельск, — снова, снова в Новоудельск, и никуда больше! — Наташа тоже думала об этом. Случайно или нет, но ее пальцы раскрыли «СПИД-инфо» на полосе, где серия цветных фотографий иллюстрировала статью о новой квартире модной телесериальной актрисы. Ванная комната, судя по снимкам, была размером с зал в квартире, где жила Наташа с родителями. Только в этом зале не было мрамора и таких светильников, как на фотографиях.
Наташа резким движением закрыла газету и едва удержалась от того, чтобы не скомкать ее и зашвырнуть под стол. Но она сдержалась, как сдерживала свою нелюбовь к родному городу все последние годы.
Наташа аккуратно положила газету на столик у изголовья похрапывающей дамы с «химией».
Вскоре в вагоне погас свет. Осталось лишь дежурное освещение больничного бледно-синего тона, отчего лица спящих пассажиров сразу приняли нездоровый цвет.
— В Новоудельске выходите? — спросила Наташу проводница, проходя мимо.
— Да.
— Прибываем в половине второго, — сообщила проводница то, что Наташа и так знала, зевнула и пошла дальше по вагону, поглядывая, чтобы не оплатившие постель пассажиры коварно не стянули под себя пыльные рваные матрацы.
