Она потянулась за своим автоматом, но в эту минуту чья-то сильная рука отбросила полотнище над входом. Перед ней вырос Кин.
Он обвел тесную клетушку налитыми кровью глазами и шагнул к рундуку. Распахнул его, вынул реактивную установку и принялся вставлять в ствол снаряд.
Коу остановила его единственной фразой, брошенной по-вьетнамски.
— Попробуй только — своими руками пристрелю! Кин выпучил глаза.
— Каким местом ты думаешь, женщина?
Но постепенно до него дошло, что гранатомет может лишь ухудшить их положение. Смирив свою заносчивость и нехотя признавая ее правоту, он буркнул:
— Что ты предлагаешь?
— Вот что.
Она достала из глубокого кармана брюк пачку северовьетнамских купюр и сунула ему.
— Действуй. У тебя это хорошо получается.
Кин туго соображал, но комплимент пришелся ему по вкусу. Он расплылся в улыбке.
— А что? Пойдет.
И, пригнувшись, вышел из кабины.
Коу тоже выглянула на палубу и тотчас зажмурилась от ярких бликов заходящего солнца, отраженных водой. Большое патрульное судно угрожающе нависало над их лодкой. Поднятые им волны захлестывали сампан, накренившийся набок. Чтобы не упасть, Коу оперлась о стенку кабины. Она бросила притворный, наивно-испуганный взгляд на людей, стоявших на борту катера.
Оглушительный рев внезапно прекратился, но наступившая тишина казалась еще более угрожающей.
Шестеро солдат на катере были в форме Северо-вьетнамского флота. Еще один возился на носу, разворачивая пулемет в сторону цели, не оставлявшей никаких сомнений. Солдаты держали автоматы Калашникова. Коренастый, сурового вида капитан поднес к губам рупор, и над водой разнесся грубый, с нотками металла голос, привыкший отдавать команды:
— Эй, на борту! Не двигаться! Все на палубу! Приготовиться к приему патруля на борт!
Флибустьеры Кина неуклюже строились на палубе, вид у них был самый дурацкий. Изможденная женщина совала проснувшемуся ребенку отвислую грудь.
Кин обвел свою лодку приглашающим жестом. Бусы на его груди звякнули.
— Нам скрывать нечего. Добро пожаловать. Выпить хотите?
Капитан пошевелил ноздрями, точно принюхиваясь. Вынул из кобуры пистолет, постучал стволом по ладони левой руки.
Спрыгнув в накренившуюся лодку, он покачнулся, едва не потеряв равновесие, но устоял на ногах и быстро выпрямился, словно боясь показаться смешным. Он окинул сампан подозрительно беглым взглядом, задержал его на девушке, стоявшей у входа в кабину и почтительно приветствовавшей его.
Капитан отстранил ее и шагнул внутрь. Кин не отставал от него.
— Не хотите взглянуть на часы? Отличные часы. Американские.
Коу заглянула внутрь, не желая пропустить ни единого слова.
Небрежно разворошив ногой хлам, капитан спросил: Какие часы? Марки «Бюлова».
— Давай сюда.
Он бросил на пол пустую бутылку, одну из тех, которыми был завален брезент, прикрывавший Рэмбо.
— Как там насчет выпить?
Кин открыл шкафчик и вынул непочатую бутылку «Катти Сарк».
Виски — что надо.
И где только берешь?
Перепадает иной раз.
А говоришь, скрывать нечего.
Так я разве скрываю?
Я смотрю, у тебя тут винтовки.
Эти что ли? Нам тоже приходится иной раз постоять за себя. Кого только не встретишь тут на реке! Вы даже представить себе не можете, какие головорезы попадаются.
Отчего же. Очень даже представляю.
Вот-вот. Вы с ними чуть не каждый день сталкиваетесь. Опасная у вас служба.
Что поделаешь? Кто-то должен защищать народные интересы. Но зато уж, будьте уверены, с нарушителями я расправляюсь как надо! Они у меня получают на всю катушку.
— Да, служба тяжелая. И платят мало. Люди не понимают, что наш флот охраняет их мирную жизнь.
Капитан катера постучал ногой по рундуку, в котором лежал гранатомет.
— Во флоте мы не привыкли ждать наград за свою службу.
— Тогда примите вот это в знак благодарности за то, что вы честно выполняете свой долг.
С этими словами Кин вынул толстую пачку денег и протянул их капитану.
Тот с готовностью взял пачку и, послюнявив палец, принялся считать купюры.
— Невелика благодарность.
Но Кин уже доставал вторую пачку.
Простите, капитан, затерялась в карманах. Теперь вижу, что вы действительно цените, как мы о вас заботимся. Дам вам один совет. Будьте поосторожнее: в этих местах стали появляться контрабандисты. Опасный народ.
Кин сплюнул на пол.
Подонки! Чтоб им света не взвидеть! Чтоб их матери прокляли тот день, когда произвели их на свет! — расходился он.
Капитан еще раз пнул ногой рундук и направился к выходу.
— Ну, ладно. Может, встретимся еще.
— С превеликим удовольствием, — отозвался Кин. Коу вовремя отпрянула от двери. Капитан бросил насупленный взгляд на протрезвевших молодчиков Кина и возвратился на катер.
Коу с облегчением следила, как там готовятся к отплытию. Раздались краткие команды, снова загудел мощный двигатель, и катер тронулся с места.
Проводив взглядом скрывшееся в излучине реки судно и дождавшись, когда шум двигателя окончательно затихнет вдали, она вошла в кабину.
— Как вы там, Рэмбо?
Груда хлама пришла в движение. Со звоном посыпались пустые банки и бутылки. Рэмбо распрямился. В одной руке был нож, в другой пистолет.
Непроглядный мрак ночи обступал их со всех сторон. Прошел дождь, и деревья, с которых капала вода, казались живыми. Вода хлюпала под ногами. Цепляясь за осклизлые корни деревьев, они взбирались по скалистому откосу берега. Выбравшись наверх, присели, чтобы их силуэты, освещенные луной, не выделялись на фоне темных гор. Теперь им предстоял спуск в долину.
Когда они вышли из лодки, Коу предупредила Кина: Подождешь нас здесь. Оставшуюся часть денег получишь на обратном пути.
И хотя Кин рисковал нарваться на очередной патруль, алчность пересилила страх.
Можно ли положиться на него? — раздумывал Рэмбо, в темноте спускаясь по склону. Вполне возможно, Кин не захочет дожидаться своих пассажиров, рассудив, что риск не стоит этих денег. Мы вернемся сюда, а лодки нет. Что тогда?
Тогда придется поискать другой способ пройти по реке. Только и всего, ответил он себе.
И все же, если бы Кин не был настроен дождаться их, продолжал раздумывать Рэмбо, он наверняка постарался бы завладеть всеми деньгами еще на судне, а их самих убить. Двое против восьми! Кин с полным основанием мог надеяться на то, что шансы у него есть. Но тогда можно было бы и не отправляться в плавание, а сразу разделаться с ними еще в той хижине. На берегу. Стал бы он тащить своих пассажиров в такую даль, чтобы потом бросить здесь, лишившись половины вознаграждения.
Теперь Рэмбо был почти уверен, что Кин дождется их.
Спуск закончился, они вступили в долину. Под ногами что-то перекатывалось. Он наступил на то, что показалось ему обломком сучка, раздался хруст.
Он замер на месте. Что это? Мины-ловушки? Но тогда нас давно бы не было в живых.
Он сделал еще шаг и снова остановился. Они стояли на огромной куче сухих веток, трещавших и рассыпавшихся под ногами. Он хотел обойти эту кучу, но она показалась ему бесконечной. Повсюду что-то хрустело и перекатывалось под ногами.
Сюда, на самое дно ущелья, лунный свет едва просачивался. В его скудных проблесках Рэмбо рассмотрел белесые, шаровидные предметы. И множество длинных, скрюченных, напоминавших ветки деревьев. Но тоже белесых. Что это может быть?
Что? Волна горечи закипела в нем.
Кости. Человеческие кости. Груда черепов. Стебли вьющихся растений опутывали переломанные ребра, побеги торчали из пустых глазниц.
Он склонился над этими останками и различил зубы. Вот оно что! У местного населения, чей убогий рацион составляла скудная и однообразная растительная пища, зубы, как правило, выпадали задолго до наступления старости. Большинство взрослых людей здесь не разжевывали пищу, а перетирали ее беззубыми деснами.
Скелеты и черепа, довольно крупные, с сохранившимися зубами, не принадлежали местным жителям. Американцы!
Боже праведный! Вот как они поступали с пленными. Не давали себе труда закапывать умерших…
Он с трудом проглотил подступивший к горлу комок.
Трупы сбрасывали в ущелье, и тропический лес принимал их в свое ненасытное чрево. Животные и птицы рвали тела на части. Стервятники обгладывали кости. Насекомые довершали страшную работу лесных могильщиков. Да, они все предусмотрели. Опасности распространения инфекции в этой глуши почти никакой. Смрад разлагающихся останков никогда не поднимется из глубокой теснины.
Он посмотрел на Коу. На побелевшем лице девушки застыло выражение безграничного ужаса.
Он похлопал ее по плечу и показал на противоположный склон ущелья.
