Ознакомительная версия.
Мотор бешено взревел, Милош резко просигналил и выкрутил руль. Джип, вырвался на откос и с большим креном, выгребая из-под колес щебенку, объехал неповоротливых из-за особенностей местной одежды женщин.
Снова выскочив на шоссе, желтый «Лендровер» с эмблемой организации «Врачи без преград», набирая скорость, вольно помчался вперед. Через несколько сотен метров справа промелькнули повозки с вооруженными стариками. Некоторые даже успели выстрелить в сторону джипа. Им явно уже сообщили о беглецах. Одна пуля со звоном отскочила от фаркопа, остальные бесполезно просвистели в воздухе.
– Придется ехать в Высшую комиссию, или, как вы это называете, в посольство, окружным путем, через Кахуту, – сказал Милош. – Там же и заправимся. От грузовиков мы точно оторвемся, и вряд ли они сунутся за нами в город.
Салад натянул поводья, конь послушно привстал и фыркнул.
– Джафар, – обратился Салад к своему телохранителю – широкоплечему и широкозадому боевику, который ехал на могучем коне чуть поодаль от своего командира, – позови мне Махмуда.
– Юсуп! – тут же крикнул Джафар. – Командир хочет видеть Махмуда.
Юсуп развернул своего скакуна и, пришпорив его, поскакал в хвост растянувшегося по горной дороге каравана вооруженных людей.
Салад был успешным полевым командиром. Он создал свою «небольшую» армию ближе к концу 80-х, стал считаться моджахедом – борцом против военного присутствия СССР и правительства Наджибуллы. Затем, когда пришло время выбирать между Северным альянсом и движением «Талибан», Салад из-за географического положения его подконтрольной территории был вынужден присоединиться к последнему. Влияние талибов в восточном Афганистане еще довольно сильное, и Салад не спешил объявлять о выходе из этого движения, хотя уже считал себя свободным воином-горцем, своего рода исламским партизаном.
Боевики Махмуда в небольшой «армии» Салада были чем-то вроде гвардии. При перемещении Салад предпочитал держать ее в конце группы. Решалось сразу две задачи – отряд Махмуда прикрывал тылы и заодно выполнял функцию мощного резерва, который быстрой атакой или неожиданным маневром всегда придет на помощь «голове». Правда, со стороны могло показаться, что полевой командир держит Махмуда подальше от себя и с опаской относится к его людям. Салад и сам был не против поддержать имидж Махмуда – свирепого воина, эдакого дикого пса войны. Хотя командир был уверен в полной преданности этого «зверя».
Будучи еще юношей, Махмуд совершил проступок, за который мог поплатиться головой. Его отец Джамшид – трудолюбивый крестьянин – попал в беду. Он выращивал опиум на землях полевого командира Мевлута. Однажды старик Джамшид увидел, что на его поле мак покрыт едва заметным паутинистым налетом. Мучнистая роса – очень опасное заболевание, настоящее проклятие Аллаха. Если вовремя не уничтожить зараженное растение, то на таком поле еще три года нельзя будет сеять мак. Джамшид это прекрасно знал и выжег свое поле. Мевлут пришел от этого в бешенство, так как уже давно продал будущий урожай мака. Мевлут забрал все скудные пожитки семьи Джамшида: его коня, осла, старый ковер, медный кальян, глиняные миски. Мать Махмуда, сам Махмуд и его младший брат перешли в собственность Мевлута. А старика Джамшида полевой командир посадил в зиндан – долговую яму-тюрьму. Напрасно старик уверял полевого командира, что видел на маке «злую» паутину. На полях других крестьян этого не было. И не столько рабский труд, унижение и постоянные побои мучили Махмуда, сколько отчаянная жалость к отцу. Тогда шли холодные дожди, и старик очень страдал в открытом небу зиндане. Махмуд ночью сбежал и, оглушив охранника мотыгой, когда тот присел на краю зиндана, постарался выташить своего отца. Но старик Джамшид был болен и очень слаб, он так и не смог выбраться из ямы. Махмуда тогда схватили, и Мевлут приказал перерезать горло зарвавшемуся крестьянину-рабу. Как раз это и должен был сделать пришедший в себя охранник – то есть отомстить за себя наглецу. В это время у Мевлута гостил Салад. Два полевых командира только что договорились о взаимовыгодной сделке по транспортировке опиума, и Мевлут в качестве развлечения пригласил своего соседа и друга посмотреть на казнь. И когда громила-охранник схватил связанного Махмуда за волосы, прижал его голову к земле, и кривой острый нож уже скользнул по шее юноши, покрывшись маленькими красными каплями, Салад крикнул:
– Стой!
Салад еще раньше слышал историю о старике в зиндане, которого посадил Мевлут. Он нисколько этому не удивился, поскольку давно был наслышан о неуемной жестокости своего соседа. Салад отлично знал, что жестокость, которой многие в этих краях кичились, своего рода слабость, и эту слабость очень эффективно можно использовать против самих же «мелких» тиранов.
Саладу понравился широкоплечий, статный юноша, понравилась дерзость, а не страх в его глазах перед смертью. Салад не поскупился и выкупил у Мевлута всю семью: и старика, и мать, и самого Махмуда, и его брата Рашида. Жадный Мевлут был доволен сделкой, но и Салад был доволен не меньше. Трудолюбивый, знающий крестьянин вернет ему деньги с лихвой, а его сыновья станут преданными воинами. Шрам на шее у Махмуда будет словно ошейник для верного пса.
И правда, не прошло и четырех лет, как Мевлут был убит неизвестными, а его земли как-то сами собой перешли под контроль Салада.
– Ассалям алейкум. Ты звал меня? – Махмуд приостановил своего скакуна.
– Ваалейкум ассалям. Я подумал, что ты можешь привести мне этих десантников. Или принести, если невзначай покалечишь. Главное, чтобы у них остался рот и немного жизни для ответа на несколько вопросов. Сам понимаешь, их появление нервирует меня и сильно беспокоит Шурави. А сейчас не то время, чтобы лишний раз беспокоиться.
– Я знаю, где они. Следы ведут в ущелье.
– Какие следы, Махмуд? Они профессионалы, а профессионалы следов не оставляют, – удивился Салад.
– Умная мысль врага – это верный след. Идти в ущелье с их стороны было бы правильно, – Махмуд заранее знал, о чем его будет просить командир, и тщательно обдумал сложившуюся ситуацию. – Выходишь из него – и оказываешься на другой стороне хребта. Там – поросшее кустарником плато, где легко затеряться. Но вряд ли они знают, что проход на прошлой неделе закрыло обвалом. На подвижных камнях крутые русские десантники будут беспомощны.
– Да… – задумался Салад. – Приведи живьем хотя бы одного. Главного. И форму собери. Отстираем и покажем Шурави маскарад.
Около тридцати боевиков – людей Махмуда – по горному хребту, тянущемуся над ущельем, двинулись в сторону селения, что расположилось у горной речки. Шли по противоположному от ущелья склону горы, изредка поднимаясь и осматривая в бинокль то, что происходило внизу. В само селение решили не заходить, чтобы не переполошить местных жителей – внезапный шум мог выдать десантникам, что приближается вооруженный отряд.
Махмуд приложил к глазам бинокль и внимательно осмотрел каждый дом, улицы, пляж, где стирали белье женщины. Он знал, что местные не возьмут в дом вооруженных чужестранцев, поэтому был убежден, что десантников там нет. И действительно, селение выглядело мирно и очень спокойно.
– Мы с моей группой пойдем к обвалу – там подождем и ударим навстречу русским. А ты, Рашид, останешься на горе; если побегут назад, перехватишь.
Теперь боевики разделились. Одна группа пошла вперед. Другая, во главе с братом Махмуда, в составе которой был пулеметчик, чуть приотстала, чтобы найти себе позицию получше.
* * *Старлей Митягин понимал, что на дне ущелья четверо десантников станут легкой мишенью для снайперов, которые могут залечь на склонах гор. Также он понимал и действия Батяни, который приказал им спуститься вниз. Ведь торчать на горе – это значит показывать себя не только парящим в небе орлам, но и зорким глазам боевиков. Из двух зол выбирают меньшее.
– Товарищ старший лейтенант, – сказал прапорщик Василий, – кажись, там грот. Схорониться бы нам. Переждать.
– Давай все туда. Батяня нас отыщет.
Четверо десантников поднялись по склону и залегли в скальной нише.
– Всем подкрепиться. Потом мы с Васей останемся в дозоре, а вам двоим – подремать, – приказал Митягин прапорщику Краснощекову и старшине Билялетдинову.
Митягин разложил карту и сверился с компасом. Петляя, это ущелье выходило к горам, за которыми тянулось плато, покрытое «зеленкой». Если Батяне удастся найти местного жителя, который показал бы тропинку в горах и провел бы по заросшему плато, то вполне есть шанс оторваться от возможных преследователей и выйти вовремя в заданный квадрат.
Прапорщик Василий через плечо старшего лейтенанта смотрел на карту.
– Я пройдусь вперед – мало ли что. Вдруг уже этого прохода и нет… Здесь ведь частенько землю трясет.
Ознакомительная версия.
