Ознакомительная версия.
— Ага, еще одного взял, — одобрил его действия Светлов.
Раз, и на руках парня защелкнулись наручники.
— Менты, падлы, ненавижу!!! — визжал тот.
— Заткни пасть, мразь! — вызверился на него Вершинин.
В мгновение ока он выхватил табельный ствол и сунул парню под нос.
— Еще слово, мудила, башку снесу!..
Парень побледнел. Понял, что его и в самом деле могут грохнуть. Слишком резкие попались менты. Вся показная крутость вмиг ушла.
Харлам пришел в себя. И вперил взгляд в Валеру. В глазах появилось узнавание.
— Что, удивлен? — спросил Светлов. — Тебе же говорили, не связывайся с этим парнем. А ты связался…
— Кто говорил? — буркнул Харлам.
— А Юрас разве тебя не предупреждал?
— Так это Юрас меня сдал?
— Я слышал, что ты идиот. Но не до такой же степени… При чем здесь Юрас?.. Ты на нашего друга заявление в милицию подал. В краже его обвинил. Юрас тебя не сдавал. Ты сам себя сдал. Парня ни за что под статью подвел. Думал, тебе все с рук сойдет… Предупреждали же тебя, недоделка, что не надо на рожон лезть…
Светлов умеет давить не только физически, но и морально. Знает, как разговаривать с такими ублюдками.
— Ну, предупреждали, — Харлам отвел в сторону взгляд.
— Ты, конечно, не совсем дебил. Валеру сумел подставить. Только момент один не учел. Зря ты с ним связался. Сила за ним. Не по зубам он тебе…
— Сила, — презрительно скривился Харлам. — Чхать я хотел на эту силу. Вашего Брата за мокруху засадили. Значит, он такой же, как все…
— Баран ты, — с осуждением покачал головой Вершинин. — Ты так ничего и не понял… Игорь, — посмотрел он на Светлова, — надо бы глянуть, что у них в тачке…
Харлама всего перекосило. Он дернулся, хотел лягнуть Светлова. Но получил ладонями по ушам. Оглушающий удар и очень болезненный. Харлам взвыл и волчком закружил по земле.
В багажнике «БМВ» лежали еще не распечатанные коробки с новенькими автомагнитолами.
— Ух ты, красота-то какая! — Вершинин подошел к Харламу и бросил на него одну коробку.
— Откуда товар? — спросил он.
— Из магазина…
Харлам сильно нервничал. И дураку было ясно почему.
— Значит, из магазина сперли, — усмехнулся Светлов.
— Почему сперли?.. Купили…
— Ну да, так тебе и поверили… Короче, — Вершинин посмотрел на часы. — Мы предлагаем тебе вариант. Ты сейчас едешь с нами в отделение, забираешь свое поганое заявление… А мы оставляем все как есть.
Харлам соображал долго и напряженно. Трудно даются мысли, когда извилин мало.
— Хорошо, я согласен, — кивнул он.
В глазах отчаяние загнанного в ловушку волка.
Харлам сделал все как надо. Забрал заявление. Сказал, что нашлись деньги — никто их не воровал, мол, за шкаф завалились.
На этом инцидент вроде был исчерпан.
— Пошел отсюда, щенок! — погнал его прочь Вершинин. — И не попадайся мне больше на глаза…
Харлам зло посмотрел на него, в глазах угроза. Только Вершинин не придал взгляду Харлама никакого значения. Как и Светлов. Видимо, они привыкли иметь дело с такими отморозками. Привыкли не придавать их угрозам какое-то значение. Видимо, им угрожали не раз, а они все живы.
А вот Валера остался под впечатлением. Харлам на свободе. Он псих. Он способен на любую мерзость. И он знает, как добраться до него и до Лельки.
— Жаль, отпустили подонка, — глядя вслед Харламу, сказал Светлов. — Точно, склад какой-то грабанул…
— Банда у него своя, — кивнул Вершинин. — Между прочим, наша компетенция… Надо будет заняться им вплотную…
1
— Брат, на выход! — грозно возвестил надзиратель. — С вещами!..
На этот раз иллюзий у Никиты насчет свободы не возникло. Его выводят из одиночной камеры с вещами только с одной целью — перевести в следственный изолятор. В Бутырку, в Лефортово или в «Матросскую тишину». Выбор ментовского начальства пал на последнее…
Два дня уже он в «Петрах». После победы над уголовниками из «пресс-хаты» его перевели в одиночную камеру. Под орех он этих мерзавцев разделал. Но ментовское начальство на всю ивановскую растрезвонило о ночной драке. Мол, Никита Брат подвергся избиениям сокамерников. Теперь попробуй докажи, что синяки и ссадины на его лице — результат жестокой пытки.
На следующий день появились адвокаты, представители прессы. Никита сделал заявление — его пытали, силой выбивали из него показания. Но он ни в чем не признался. Потому что ни в чем не виновен.
А потом его пытались обвинить в убийстве Павла Юсупова. Будто бы он подложил ему патрон с замедлителем. Чтобы избавиться от своего конкурента в нефтяном бизнесе. У следствия ни единого доказательства его вины. Но это обвинение само по себе усугубляло положение Никиты. Делало его еще более опасным преступником. Как итог, от него отвернулись многие высочайшие покровители.
Напрасно адвокаты пытались изменить меру пресечения. Не выпустили его из-под стражи ни под залог, пи под подписку о невыезде. Генеральная прокуратура и суды ополчились на него. И общественность тоже была убеждена в его виновности.
Но не все против него. В своей Марте, например, Никита уверен на все сто. Только одна беда. До сих пор она в тяжелом состоянии. Результат сильнейшего нервного потрясения. В больнице она. О том, чтобы к нему на свидание приехать, и речи быть не может. А его к ней не отпускают…
И адвокаты за него. Делают все, что в их силах. Но не в состоянии они помочь Никите. Зато Сапунов со своей службой безопасности может многое. И Вершинин со Светловым не собираются сидеть сложа руки. Все вместе — они действенная сила. Они на все пойдут ради него. Даже на то, чтобы уничтожить главное доказательство его вины — злосчастный ствол с его пальчиками. В принципе это возможно…
У Никиты есть надежда. Поэтому он не унывает. Сегодня его перевезут в следственный изолятор. Светлов и Вершинин сделают все, чтобы он попал в одиночную камеру. Не обязательно с холодильником и телевизором. Лишь бы никто его не доставал.
Кто-то ведет против Никиты игру. Этот кто-то — очень серьезный противник. Никита мысленно называл его Врагом. Счет в его пользу. И если не переломить ход игры, противник выиграет и получит приз — голову Никиты. Вряд ли Враг удовлетворится лишь обвинительным приговором. Он сделает все, чтобы Никита расстался с жизнью.
Ни Сапунов, ни Светлов с Вершининым пока не могут вычислить неведомого противника. Но ничего, у них все впереди.
А пока нужно держать удар…
Никиту вывели во внутренний двор изолятора. Обшмонали и бегом загнали в автозак — специальную машину для перевозки заключенных. Веселая прогулка для миллионера — ничего не скажешь…
Он слышал, за границей любители острых ощущений платят деньги, чтобы оказаться в подобной ситуации. Нервы себе пощекотать. На часик, на два, максимум на сутки себя за решетку сажают. Но это все ненастоящее. Ведь они знают, что скоро их выпустят. А у Никиты все по-настоящему. И бесплатно…
* * *
«Матросская тишина». Мрачный гулкий коридор, темные шершавые стены, железные двери. Тяжелая поступь конвоира. И его грозный окрик:
— Стоять! Лицом к стене!..
Никита выполнил команду. А что оставалось делать?..
Лязг отпираемого замка, скрип железной двери.
— Пошел!
Никита оказался в камере. Остановился на пороге, осмотрелся.
Ничего необычного. Просторная камера. Железные койки в два яруса. Мест много, но все они заняты. Свободное место только у параши. Классический вариант.
Запашок соответствующий. Немытые тела, вонючие носки. Атмосфера угнетающая. Спертый воздух, чей-то чахоточный кашель в углу возле окна. Десятки пар глаз — взгляды злые, равнодушные, сочувствующие.
Посреди камеры в проходе между нарами грубо сколоченный стол. За ним четыре крепких парня. В картишки перебрасываются.
В камере душно — игроки в одних майках. Видно, как размалеваны их тела. Расписная блатота…
Никита мог иронизировать сколько угодно. Но только в душе. Нельзя, чтобы насмешка прорвалась наружу. Ребята могут не понять насмешки…
В дерьмовое место он попал. Есть, конечно, «номера» и много хуже. Те, которые метра на два ниже уровня земли. Но это для покойников. А Никита пока еще жив… Пока…
Блатари видели, слышали, как в камеру ввели нового постояльца. Те, которые сидели к нему спиной, обернулись, впились в него глазами-буравчиками.
— Кто такой? — грубо спросил один.
— Сто пятая, пункт второй…
— Погоняло?..
— В Бутырке Братом крестили. Девяносто третий год…
— Кто?..
— Король.
— Да ну, гонишь!
— Отвечаю…
— Король — это круто…
— Пацаны, мне бы присесть.
Свободное место только у «толкана». Но это при том, что кое-кто под шконками, на полу ночует. И под свободной койкой какой-то тип. В красном спортивном костюме. Рядом с ним на полу еще какой-то мурик сидит. Толстенький, губы пухлые. Майка на нем красная.
Ознакомительная версия.
