что в мире насчитывалось более семи тысяч языков. Но задолго до этого и задолго до того, как изобрели азбуку и сложили из букв первые слова для обозначения предметов, качеств, характеристик и действий, из колебаний частиц появился звук.
— Всё пришли. Этот дом.
Протяжный и приглушённый слог «ом» эхом распространился в тишине, но вскоре был расшаркан ногами, однако успел проникнуть Егору в голову. С начала заточения Егор всем своим нутром пытался уловить хотя бы малейший шум присутствия и близость людей, а теперь не мог признать доносившиеся звуки сверху в каких — то семи-восьми шагах над головой, и ответить, принадлежат ли они животному или человеку, был ли это скрежет металлических конструкций или деревянных стропил, или гул ветра в дымоходе. Может, это струилась вода, а может, шуршали грызуны или осыпался цементный раствор из стыков кирпичной кладки колодца. Происхождение и природу этих звуков Егор уже не мог отличать ни друг от друга, ни голосов, что звучали в распухшей голове, несмотря на то, что простых примитивных звуков было много.
— Где он?
— Здесь, внизу, — сказал шепелявый.
— Ты что скажешь? — спросил Аллагов второго.
— Да, здесь, — признался Суслов, в чьих слова чувствовалось волнение и страх. — Там, у окна должна остаться его куртка.
— Неси её.
Суслов суетливо бросился к окну, под которым в бетонной пыли прибитое косым дождём, лежало истлевшее от сырости отрепье в сумерках с трудом похожее на одежду.
— Хорошо, — сказал Аллагов, не признав предмет гардероба. — Где тело?
— В шахте, — луч света взметнулся и осветил заваленный вход в шахту лифта.
— Как туда попасть?
— Со второго этажа, по лестнице.
— Веди, — распорядился Муса.
— Конечно, — согласился Суслов.
Друг за другом тёмные фигуры поспешили по лестнице на следующий этаж. Шлыков первым заглянул в открытый проём лифтовой шахты и осветил дно каменного каземата.
— Внизу.
Аллагов с осторожностью заглянул за край, почувствовав острый запах пота с признаками гипергидроза и других метаболических отходов человека. Тела на дне шахты не оказалось, но Муса успел заметить деревянный щит и нишу, в которой наблюдалось нечто похожее на верхнюю часть тела человека.
— Это шутка такая? — спросил он, отстраняясь.
— Он там. В стене есть ниша, — ткнул Штык лучом света в дно шахты. — Он в ней.
Незамедлительно и совершенно неожиданно прогремел выстрел, который оглушил всех. Шлыков, будто оседлав верхом небесную комету, исчез на её хвосте в тоннеле шахты в свете ручного фонаря и сопровождении тяжёлого эха, вслед за которым наступила мёртвая тишина. Где — то на границе сознания Егор услышал тяжёлый звук, но угадать его не смог. Уж очень он был далёким и неясным, как удар молотка по пальцу. Но откуда — то Егор знал, что это был выстрел и затих, мобилизовав все органы чувств, зная, что сразу после выстрела никогда не наступала тишина. Выстрел порождал массу звуков. Вслед за ним, как правило, на долю секунды всё оживало, обострялось, так происходило в живой природе. А в неживой — наземь падала гильза или тело, или оружие убитого, или носимый человеком груз. Спустя секунду, словно сорвавшийся из-под окна высокого этажа наружный блок кондиционера, но только в свете прожектора, как у летящего в ночи электровоза, рухнуло тело человека в ботинках. То, что это был человек в ботинках Бис смог разглядеть в отверстие. Клеёная подмётка средней зубастости с оригинальным рифлением, которую обычно никак не украшают, оказалась перед лицом Егора, светясь в темноте ярко — жёлтым фирменным знаком знаменитого итальянского альпиниста Витале Брамани. Не было сомнений, это были его ботинки, надёжные «Ампато» от проверенного производителя.
— Как нам спуститься вниз, Ас? — прозвучал спокойный и строгий вопрос, словно записанный на грампластинку из сополимера винилхлорида и винилацетата.
— Лестница! Есть деревянная лестница, — неистово заголосил Суслов, осознав произошедшее.
— Чего ждём? — выпятил Муса подбородок, — неси. Шудди, помоги ему.
Вскоре в шахту была спущена длинная лестница, по которой Аллагов спустился вниз. Он ногами отпихнул тело Шлыкова, за ним туда же отправил деревянный щит, вытянул из ниши тело человека старательно замотанного в скотч и, не вскрывая мешка на лице по видимым признакам, определил, что это был тот самый русский, которого он искал.
— Шудди, давай сюда! Помоги, — крикнул он, задрав голову. — Аслан понадобиться лебёдка, чтобы поднять тело наверх. Длинны троса хватит?
— Не знаю. Надо проверить.
— Проверь, доун! — крикнул Аллагов, вынимая из походной аптечки на поясе медицинский инструмент.
Под полотном изогнутых ножниц с серрейторной заточкой затрещал скотч и ткань на лице.
— Бля, это хаски? — спустился Шудди, который недолюбливал русских. — Что он тут делает? Эта пещера ведёт в ад?
— Заткнись и приподними его!
— Кто он, чёрт возьми, такой? Как он тут выжил вообще?
— Его зовут Егор Бис. А как выжил спросишь его об этом позже. Воды дай.
— Зачем он с ног до головы замотан скотчем. Ай, воняет как! Он обосрался, что ли?
— А ты бы нет? Где Аслан? Нужно звонить в скорую, — Аллагов обмыл лицо Биса водой, распотрошил бинт и убрал из глазниц лишнюю воду.
— Больница, где мы подобрали этих, — кивнул Шудди на мертвеца, — недалеко отсюда. Успеем довести сами, если ещё жив.
— Жив? — склонился Муса над Бисом. — Конечно, жив! Я же его нашёл. А я говорил, что я приглядываю за ним? Говорил…
Глазные яблоки Биса завращались под распухшими и слипшимися гнойными веками.
— Ин ша Аллах, нормально всё будет! — признался Муса. — Ктулху, осторожно срезай скотч, надо освободить ногу, только не разгибай сразу, по — любому, она отекла, доун, можем навредить. Нужны носилки и лебёдка, чтобы подняться.
Аллагов открыл пузырёк с нашатырным спиртом и, смочив бинт, обтёр виски пострадавшего.
Егор слышал голоса и тогда, когда тащили из ниши, и после, когда срезали путы. Сознание мутилось, то появлялось, то исчезало и немного прояснилось, когда трос натянулся и Егор на знакомом ему щите, с которым яростно воевал двое суток, воспарил над землёй. В серой мгле он разглядел лицо мужчины со взглядом мёртвой сардины, что лежал у грязной стены в неудобной позе, но на этот раз без обуви на ногах.
Новость о найдёныше тут же разлетелась по батальону, невзирая на столь раннее время. Первый тревожный звонок поступил командиру осетинской роты Тимуру Бероеву, от него — командиру батальона «Восток» Александру Ходарёнку, от комбата — Медведчуку, который в свою очередь известил Котова, чья рота была задействована в поиске бывшего спецназовца. Недолго поразмыслив, Игорь позвонил Марии Белоцерковской, но не потому что доверился рассказу Михалыча о сложных отношениях и чувствах Егора к докторше, а
