Князь подошел к дубовому резному столу и, взяв конверт, тут же его вскрыл. Три снимка одного мужчины, снятого в разных ракурсах. Вот он выходит из подъезда, вот он садится в шикарный лимузин, окруженный охраной, и, наконец, его крупный план. Судя по проекции, фотографии делались из автомобиля, стоявшего по другую сторону улицы. На обороте одной из фотографий был приклеен листок с машинописным текстом: «Горобец Семен Михайлович. Новобасманная ул., д.13, кв. 61».
Князь сунул снимки в карман и продолжил возбужденным голосом:
– Ради этого надо было поднимать меня с постели? – Он подошел к Корину и, встав рядом в ту же позу, уставился на игровой зал, где уже кипела жизнь.
– Дело в том, Князь, что срок тебе отпущен трое суток. Я решил, что тебе дорого время.
– Плохие игры затеваешь, Яша! На такого клиента месяц потратить надо. Отмычка здесь не сработает. Тут не подьездник нужен, а стрелок. Завалить дело можно.
– Срочность оплачивается. Ты это знаешь.
– Мои люди дорого стоят. Я каждого с особой бережностью отбирал, а мои ребята их шлифовали.
– Мне казалось, ты не привык обсуждать приказы, – тихо сказал Хлыст.
Он попал в точку. Игорь Николаевич Князев руководил одним из важнейших и самых доходных блоков Хлыста. Князь оставался великолепным стратегом и отличным психологом. До работы в системе Корина он служил в Генеральном штабе стратегических войск. На новом поприще Князь проявил себя как высококлассный профессионал. Ни одно заказное убийство, исполненное его звеном за последние два года, не было раскрыто. Но когда его не понимали, он терялся.
Густые брови нахмурились, и Князь, отойдя от окна, сел в глубокое кресло. Не торопясь, он достал тяжелый серебряный портсигар и выудил из него папиросу.
Князь оставался консерватором во всем, что касалось его личной жизни. «Казбек», а не «Мальборо», военные ботинки, а не модные туфли, «Столичная» водка, а не «Наполеон».
– Что-то не ясно, Князь?
Хлыст задернул занавески и отошел от окна к столу. Сев на край крышки, он внимательно взглянул на озабоченный вид стратега.
– Послушай, Яков. Один из моих стрелков исчез. Я не хочу поднимать панику, но факт очень неприятный.
– Что значит – исчез? Сбежал? Найдем. Куда он денется?
– Тут что-то другое. Чутье мне подсказывает, будто в котле, где мы все варимся, есть утечка, а мы ее не замечаем.
– Какие имеешь факты?
– Ты помнишь дело банкира Вавилова?
– Царствие ему небесное. Судя по газетам, пуля достала его у машины.
– Тот, кто уложил банкира, исчез. Он не получил деньги за работу.
Хлыст наморщил лоб и прищурил глаза.
– А ну-ка дай мне горстку деталей. Он что, новичок?
– Опытный офицер, афганец. Семья, нищета, комната в коммуналке, попал под сокращение, полная безнадега. У меня таких полно. Это его четвертое успешное задание. Сам не ушел бы. Жена, двое детей в Москве. Для них он в командировке и до сих пор служит. Там полный порядок. Ребята не успевают рассказать женам, что их выкинули на улицу. Мой старый приятель, который заведует кадрами в армейских верхах, дает мне список кандидатов на вылет за месяц до приказа. Если я кем-то интересуюсь, то меня знакомят с его личным делом. Я подбираю их тепленькими до того, как они полезут в петлю. Попадая ко мне на крючок, они уже не срываются. Причем надо помнить, что не я лично их вербую. Для этого есть специалисты, которые получают хорошие деньги, но, кроме вербовки, ни о чем не знают. Они, как артисты, играют свою роль, снимают грим и идут домой. Им не надо знать имени автора.
– Значит, твоего стрелка замели?
– И я о том же. Без утечки не обошлось.
– Что он знает?
– Исполнители ничего не знают. Я тебя предупреждал, когда ты меня брал на работу, что буду ломать старую систему. Если его замели тихори, то он ничего не скажет.
– По какой схеме он работал?
– Получает письмо на почте до востребования, где указан адрес и лежит ключ от почтового ящика. Говорит родным о командировке и приезжает на точку. В почтовом ящике ключ от квартиры, снятой через подставных лиц. По квартире на след не выйдешь. Стрелок находит там фото жертвы, задаток в двадцать процентов и оружие. Как правило, мы даем ему от десяти дней и больше на выполнение задания. Всю подготовку он ведет сам. Мы указываем день, час и место. За исполнением следят контролеры. Те в случае провала могут вмешаться. Они могут добить жертву либо стрелка, а также прикрыть отход. Но контролеры редко вступают в дело. По окончании работы они докладывают бригадиру о выполнении задания. Стрелок возвращается в квартиру, собирает вещи и, уходя, кладет ключи в почтовый ящик, где находит деньги, билет на проезд и путевку в Сочи или Юрмалу на двадцать четыре дня. Как правило, мы даем время ребятам на адаптацию и не используем их чаще одного раза в три месяца. Так выглядит схема. Упрощенный вариант. На меня выходят только бригадиры, и то на одной из старых квартир в центре с черным ходом и проходными дворами. Вычислить организацию невозможно. Так что сам стрелок на Петровку с повинной не пойдет. Ему нечего сказать.
– Что не сработало теперь?
– Стрелок выполнил задание, и контролеры ушли. Они должны были сопроводить его на безопасном расстоянии до квартиры, но все прошло чисто, и они успокоились раньше времени. Стрелок ушел, но в квартиру не вернулся.
– Попал в аварию?
– Этот вариант мы прорабатывали. Нет. Он исчез. А это значит только одно. Его взяли.
– Почему они дали ему стрелять?
– Им нужно иметь факты для обвинения. Пойман с поличным. Такой факт стоит дороже жизни какого-то толстосума, которых оперативники не чтят. Но речь идет о другом. Специалистов у меня много, и я не понес большую потерю. Дело в другом. Я по-прежнему убежден, что в нашем доме идет утечка информации на самых верхних этажах.
– Ищи у себя, Князь. Никто здесь не знает, кто руководит твоим подразделением, и никто не заглядывает в твой конверт. Даже я. Ты берешь его со стола в запечатанном виде. В мой кабинет заходят сотни людей, и никто из моих ребят не знает, кто из ста получил конверт с заданием. Твой предшественник не был таким образованным, как ты, и работал без схем, на страх и риск, но провалов у него не случалось.
– Я знаю. Только стрелков погибло больше, чем жертв. Пальба из автоматов хороша в кино о гангстерах тридцатых годов, которые устраивали разборки на улицах Чикаго.
– Не знаю о Чикаго, но у нас и тут со скуки не сдохнешь.
– Конечно, мы же строим в России американское общество. Жуем их жвачку, смотрим их фильмы и рекламу, используем их слова, будто их язык богаче русского, играем в их игры по телевидению и вручаем своих «Оскаров» по их системе за все, что только можно, но в основном за то, что мы не сделали.
– Философ. Тебе плохо живется? Купи себе «Жигули», а джип выброси в знак протеста. Болтун. Ладно, Князь. Не морочь мне голову. Сам разбирайся в своем болоте и не втягивай меня в эту трясину.
– Хорошо, Яша. Но в следующий раз я не возьму задание на такие сроки. Можешь меня убрать, но с трехдневной подготовкой мои люди через месяц займут все камеры на Петровке.
Князь встал, схватил дубленку с дивана и вышел из кабинета.
Разговор не получился. Князь рассчитывал на поддержку, но ему ясно дали понять, что большие деньги надо отрабатывать самому. Человек, воспитанный в стенах Генерального штаба, не имел инициативы, он разрабатывал инструкции, данные свыше.
Пока Князь спускался по винтовой лестнице на первый этаж, его сопровождали шесть пар глаз.
«Кому они нужны, – со злостью думал Князь. – Лишняя трата денег. При сегодняшней технологии можно достать любого человека с любой охраной».
Князь не воспользовался черным ходом, через который пришел, а вышел в игорный зал, залитый светом. Один из вышибал в смокинге попытался его остановить. В верхней одежде сюда не заходят, но его напарник вовремя остановил новичка и что-то шепнул ему на ухо.
Князь уверенной походкой направился к третьему игровому столу, возле которого стояла огневолосая красотка с фишками в руках. Князь заметил ее, когда стоял рядом с Хлыстом у окна, но в ту минуту он думал о работе. Теперь деловая часть ночного вояжа осталась позади, и он имел право заняться личными делами.
Возле рыжей дамы с изумрудными глазами вертелся щеголь со слащавой физиономией в белом смокинге и с алой гвоздикой в петлице. Его масленая физиономия с набриолиненными волосами и тонкими усиками приводила Князя в бешенство.
Заметив приближение разъяренного гостя, щеголь отстранился от уха дамы, в которое что-то нашептывал, и сделался невинной овечкой.
– Что ты здесь делаешь? – грубо рявкнул Князь, подойдя к девушке.
Она взглянула на человека, который был вдвое ее старше и на полголовы ниже. Ее нельзя было назвать красавицей, но сочетание цветов и обаяние могли многих мужчин свести с ума. Белая кожа, нежный румянец, огромная копна пылающих рыжиной волос, миндалевидные глаза цвета морской волны и алые, четко очерченные губы. Ее прямая осанка, независимый вид, легкая ирония в глазах и чуть заметная усмешка ставили собеседника в тупик. Она обезоруживала одним поворотом головы. Слова были лишними. Однако Князь знал, с кем имел дело, и шел напролом.
