Ознакомительная версия.
Но он надел сочувствующую доброжелательную маску, распростер объятия и заявил:
– Ребята, родненькие!.. Исхудали-то вы как!
Переживал он не напрасно.
Первым среагировал Глотов, заурчал, подскочил, схватил Марика за грудки и завопил:
– Ты подо что нас, сука, подставил? Неделю тут вшей кормим! Где ты был, паразит?
– Ребята, вы что? – Марк растерялся, вырвался.
Но сзади дорогу ему уже заступил Витька, сжал кулак и задумчиво почесал костяшками подбородок.
– Вы что подумали, ребята? – взмолился Марк, споткнулся и упал в пыль. – Да чтобы я вас бросил, да чтобы я вас подставил!.. Мы же с вами сто лет вместе! – Он начал лихорадочно креститься. – Владимир Иванович, скажите им!
– Это шо ты, морда, тут крестишься? – взвился Вакуленко.
– Нехорошо, Марик, нехорошо. – Карпатов покачал головой. – Ладно, успокоились. Глотов, Роман, Вакуленко! Успокоились, говорю! Вставай, Марик, чего ты там расселся? Сейчас мы сделаем вид, что рады тебя видеть, а ты нам популярно объяснишь, что за хрень приключилась.
– Да не знаю я, Владимир Иванович! – Марк подпрыгнул, выстрелив столбом пыли. – Честное слово, не знаю! Все законно было, я не виноват! Вы же знаете! Я сам в загадках!
– Ладно, не ори. – Карпатов поморщился. – Что привез? – Он кивнул на кучу барахла, громоздившуюся у колодца.
– Минералка, одеяла, нужные вещи, – затараторил Марик.
– Куда нам столько бутылок, дурила? – заревел Серега. – Тащи обратно в самолет. У нас же колодец есть. Не знал?
– Ну так пить. Она полезная. Я вам еды привез, – спохватился Марк. – А еще посылки из дома. Вам, Владимир Иванович, супруга кое-что передала. А еще радио! – Он вскрыл какую-то сумку, выхватил из нее китайский пластмассовый приемник. – Вот! О вас везде говорят!
– Ты охренел, Марик, – сказал Витька, отбирая у него радио. – На фига нам это железо, мы же уезжаем? Мы же сейчас уезжаем, нет?
Марик выстроил на лице вселенское покаяние, отступил на всякий случай.
– Консул приехал? – глухо спросил Карпатов, кажется, начиная догадываться.
– Да-да, – забормотал Марик. – Он сейчас придет, решит свои вопросы с местным начальством…
– Ты на яки гроши все это набрал? – Вакуленко заподозрил неладное и ткнул пальцем в груду полезных вещей.
– Так ваша зарплата у меня осталась, – стушевался Марик.
– Идиот! – заголосил Вакуленко. – Ты что, Марик, совсем того? А ну гони бабки! – Он начал дергать Марка за рукав.
Остальные пленники угрожающе сомкнулись вокруг работодателя. Известие о нецелевом использовании средств, заработанных ими, было последней каплей.
Все могло закончиться заслуженным кровопусканием, но открылась калитка, и во двор вошли несколько человек в дорогих костюмах. Только один мужчина средних лет с каменным лицом, изрытым веснушками, был в джинсах и длинной рубашке навыпуск. Все прочие остались у калитки, а он медленно двинулся вперед, как-то странно глядя на летчиков.
– Наш консул, – благоговейно прошептал Марк. – Андрей Петрович Соковатов…
– Кто тут командир? – процедил консул.
Карпатов вышел вперед. Консул волновался, у него дрожали руки, струйка пота текла по лбу.
– Я командир, Андрей Петрович. – Он не узнал свой голос. – Владимир Карпатов, рад познакомиться, ждем вас с нетерпением.
Консул сделал вид, что не заметил руки, протянутой ему. Карпатов вынужден был убрать ее, но по инерции продолжал улыбаться.
– Ждете, говоришь? – процедил консул. – И зачем, позвольте полюбопытствовать?
Летчики онемели, а Карпатов все еще улыбался.
– Чего вы от меня хотите, кретины? – процедил Соковатов и вскинул глаза на Карпатова. – Ты что наделал, сволочь? Не знал, куда летишь? Глаза на заднице? Нет, он еще лыбится!.. Ты что вез, знаешь? Патроны ты вез! В страну, где идет война и где талибы скоро свергнут кабульский режим! Срубили свои бабки? Молодцы. И чего вы от меня теперь хотите? Как я вас буду вытаскивать? Как левые рейсы, так пожалуйста, а как яйца ему прищемили, так помогите! С кем я должен вести переговоры? Тут не власть, а племенное хозяйство…
– Подождите. – Карпатов нахмурился.
– Да не буду я ждать, – прошипел Соковатов, входя в раж. – Ты же бандит, Карпатов! Ты торговец оружием! Вот поймали вас, и правильно! Расстреляют – так и надо! Россию замарал! Страну нашу с говном смешал! Ты предатель, ясно? Вот и улыбайся теперь…
– Андрей Петрович, – трагическим шепотом возвестил Марк. – Экипаж рейса четырнадцать двадцать семь перевозил патроны. По международным правилам, это не оружие, а амуниция.
Консул взвился и завопил:
– Да мне плевать, что тут по правилам, а что нет! Попались – сами выкручивайтесь. Все!
Летчики не верили, что и вправду это слышали. Серега на всякий случай прочистил пальцем ухо. Витька растерянно моргал.
– От лишенько! – вдруг забормотал Вакуленко. расстегнул штаны и принялся мочиться посреди двора у всех на глазах, приговаривая при этом: – Шо же делается, шо происходит, какой кошмар! Ой, шо ж я делаю, шо ж я тут делаю?
Соковатов побагровел, вдруг сдулся, как воздушный шар, и развернулся, чтобы уйти. Но к нему уже бежал Вакуленко, застегивая штаны.
Хохол схватил консула за руку, резко развернул его к себе и завопил:
– Вы что, Андрей Петрович, или как вас там? И это все? Вот уж хрен вам! У меня у дочки свадьба! Вы что тут такого наговорили, Андрей Петрович? Так дело не пойдет, извините. Вы знаете, мы ни в чем не виноваты, а строите тут из себя… Работайте, Андрей Петрович, выполняйте свои обязанности. Вот вам вода, вот вам одеяло – сидите вместо нас, договаривайтесь. А нам некогда, мы полетели!
Он потащил Соковатова к дому, тот вырвал руку, матюгнулся. Вакуленко опять его схватил.
– Не надо, мужики, вы что?! – заволновался Марк. – Он все решит, вернется. Андрей Петрович, вы же вернетесь? Андрей Петрович!
– Рома, не надо, оставь его в покое! – резко выкрикнул Карпатов.
Вакуленко махнул рукой и побрел к дому, глотая слезы. Соковатов припустил к калитке, где его подчиненные наблюдали за зрелищем, но не вмешивались. Вдруг консул резко остановился, посмотрел в глаза Карпатову и команде. Его лицо дрогнуло, задрожал, отвисая, подбородок. Он собрался что-то сказать, но осекся. Андрей Петрович начал судорожно рыться в карманах, извлек какие-то купюры, опустошил бумажник, вынул из нагрудного кармана золотую ручку, стянул часы с запястья, догнал Вакуленко, стал засовывать все это ему в руки.
– Простите, ребята, – бормотал он. – Все, что могу, больше ничего нет с собой. – Консул начал выворачивать карманы. – Было бы больше – дал бы. Ох, и вляпались же вы, ребята! Только не волнуйтесь, держитесь, Россия вас не оставит. Мы все сделаем.
Он чуть не бегом припустил к калитке. Попятился Марк. Мгновение – и людей не стало. Калитка захлопнулась, забилась, завыли ржавые петли. Потом повисла тишина.
– Командир! – Серега икнул. – А чего это было, а?
– Мне кажется, что нас только что продинамили, – спокойно известил его Глотов.
– Подождите!.. – Серега выбрался из ступора. – Мы разве не летим домой?
Вакуленко с трагической миной смотрел на мятые доллары в руке. Выскользнула в грязь золотая ручка.
– Теперь на браслет должно хватить, – сказал зачем-то Карпатов, взял два мешка и потащил их в дом.
Узники весь день провели в оцепенении. Карпатов стоял у заднего окна, наблюдая за жизнью нищего поселения. В дрожащем мареве сновали зыбкие тени, бегали кошки, собаки. За неделю члены экипажа начали свыкаться с особенностями местного климата и фауны.
Они привыкли к надоедливым комарам, которые в Афганистане мелкие, как пыль, вьются вокруг лица и никак не решаются сесть. Зато если сядут, то и укусят. Ты начнешь расчесывать ранку, повышая ее температуру, и они-то среагируют немедленно – налетят и сожрут.
Пилоты привыкли к мухам, таким же мелким и назойливым. Если прицепятся, то будут пикировать на одно и то же место и не успокоятся, пока не сядут.
Они привыкли к осам с отвисшей задней частью, которые в Афганистане тяжелые, как бомбардировщики, но трусливые. В отличие от русских эти твари удирали, едва завидев опасность. Любимым развлечением Сереги стала охота на них. Он бил ос ракеткой от бадминтона. При ударе они разлетались на куски, и ими можно было подкармливать муравьев, о которых вообще разговор особый.
Поначалу пилоты травили их аэрозолями, жгли, топтали – все бесполезно. Муравьи в Афганистане разные, всевозможных габаритов и степеней откормленности, вплоть до мизерных, вонючих и назойливых. Все они постоянно что-то тащат. Нет у местных муравьев холостых рейсов.
А сколько дорог протоптано ими по земле, по забору, по стенам. Если перечеркнуть такую дорогу, то муравьи замирают в недоумении, мечутся, бегут назад, возвращаются. Собирается толпа, насекомые долго совещаются, потом продолжают прерванное движение. Временами они затевают переезды. Тащат яйца и мусор – ветки, листья, травинки. А с каким остервенением кусаются!..
Ознакомительная версия.
