Сразу же после этих слов мощный мотор, до этого, как казалось Железнякову, работавший без перебоев, вдруг громко чихнул. Затем раздался еще более оглушительный звук, больше похожий на выстрел. Старшина забористо выругался, но это не помогло: раздалось еще несколько громких выстрелов после чего мотор замолчал совсем.
Пройдя по инерции несколько метров катер закачался на волне. Минуты три стар шина дергал всевозможные рычаги и руко ятки и, убедившись в тщетности своих усилий сказал:
— Все. Отплавались.
— Д-да? — Железняков все еще не мо поверить, что погоня закончилась.
— Ну да. Вы что, не знаете нашу технику? Полетел мотор. Катер-то списанный. Прежнего ухода за ним уже нет.
Некоторое время Железняков наблюдал, как старшина, сняв мичманку, устало вытирает пот. Наконец спросил старшего лейтенанта:
— И… что же теперь делать?
— Ничего. Рация у нас с собой, вызовем спасателей. Вы уж не обессудьте, мы сделали все, что могли. Но сами видите — не повезло.
Пока старший лейтенант вызывал по рации спасательный буксир, Железняков попытался сообразить, что же он может сейчас предпринять — после того, как Каменский и Лукашов в буквальном смысле слова уплыли прямо у него из рук. Допросить Каменского и Лукашова он сможет теперь после того, как они вернутся из круиза. Но если ему не изменяет чутье следователя и эти парни в самом деле являются участниками ограбления квартиры на Бережковской набережной, то они сделают все, чтобы никогда не оказаться снова в России или на Украине. Ушли навсегда… Конечно, он постарается предпринять все, что возможно, и прежде всего сразу же по возвращении на берег свяжется с Интерполом. Но, поскольку пока для всех, и для него в том числе, Каменский и Лукашов всего лишь подозреваемые, на Интерпол надежда слабая, поскольку Интерпол занимается преступниками, вина которых доказана без всяких сомнений.
Уже на обратном пути, вглядываясь в буксирующий их пограничный катер, Железняков подумал: самое реальное, что он может сейчас сделать, вернувшись на берег, связаться с капитаном «Украины». И попросить его установить наблюдение за двумя пассажирами, которые подозреваются в грабеже.
Подплыв к краю бассейна на верхней палубе, Миша положил обе руки на бортик. Одним коротким движением выпрыгнул из воды и тут же нагнулся, чтобы помочь выбраться из бассейна Гале. Протянув руку, вытащил ее легким рывком на бортик. Галино загорелое тело было усеяно мелкими каплями, еще больше оттенявшими загар.
— Сядем? — спросил он.
— Можно. — Фыркнув, Галя попыталась сдуть с носа и лба брызги. Белые пластиковые столики и стулья здесь, на верхней палубе, стояли прямо под палящим солнцем. Но это всех устраивало, поскольку давало возможность продлить удовольствие, заказав сразу после купания коктейль или охлажденный сок.
Усевшись вместе с Галей за свободный столик, Миша заказал подошедшему официанту гранатовый сок со льдом. Положил на столик руки. Он чувствовал, как от соприкосновения с пластиком остывшая после купания кожа постепенно нагревается. Подумал, разглядывая Галю: он знаком с ней уже почти два года. А последний месяц вообще практически не расставался ни на минуту. Вроде бы должен к ней привыкнуть, но получается все наоборот. Он влюблялся в нее все больше и больше. Чертовщина какая-то.
Глаза Гали были полузакрыты, она сидела, обсыхая, подставив лицо солнцу. Почувствовав его взгляд, приоткрыла глаза, спросила:
— Ты что?
— Ничего. — Миша посторонился, давая возможность официанту поставить бокалы. — Просто… — Он усмехнулся. — Просто мне хорошо.
Взяв губами соломинку, Галя посмотрела исподлобья. Хмыкнула.
— Как ни странно, мне сейчас тоже очень хорошо.
— Почему «как ни странно»?
— Н-ну… — Она помолчала. — Потому что я не привыкла привязываться.
— Привязываться?
— Да. А сейчас, кажется, привязалась. Думаю, это не к добру.
— А по-моему, наоборот, очень даже к добру.
Выпив сок, Галя выпрямилась. Посмотрела на него.
— Все же, Мишенька, я чувствую, тебя что-то беспокоит.
— Н-ну… — Черт, как ему не хотелось говорить то, что он обязан сейчас сказать. Обязан, потому что они вот-вот должны подойти к Стамбулу. — Вообще ты права, есть некоторый момент.
— Да? — Поставив локти на стол, Галя оперлась подбородком о ладони. — И что же это за момент?
Миша промолчал. Помедлив, Галя улыбнулась:
— Впрочем, я знаю. Это касается Стамбула?
— Откуда ты знаешь?
— От Лизы. Витя, или, как ты его называешь, Лука, сказал ей, что вы хотите остаться. А заодно сделал ей предложение.
— Да, Галюш, ты права. Мы решили остаться. И… — Не договорив, замолчал.
— Да, и?.. — спросила Галя. Ему показалось, в глазах у нее мелькают смешинки.
— И… — Миша поставил бокал. — Скажу прямо: у меня есть все, чтобы нормально жить за кордоном.
— Любопытно. Только зачем ты мне это говоришь?
— Говорю, потому что должен сказать. Ты понимаешь, что такое «нормально жить»?
— Не совсем, — Галя тронула соломинку, — может быть, пояснишь?
— Ну… у меня есть миллион долларов. Пока. Во всяком случае, я рассчитываю на эти деньги.
Отпив сок, Галя подняла глаза, не отрывая губ от соломинки:
— Понятно. Очень интересная информация.
— Галя… — Сейчас Миша хотел говорить прямо и сказал, протянув руку и накрыв на секунду ее прохладную ладонь: — Я не знаю насчет предложений, которые Лука сделал Лизе. Но учти: я мечтаю, чтобы этот миллион был наш общий. И вообще, я мечтаю, чтобы все у нас было общим. Понимаешь?
— Более-менее. — Сказав это, Галя наконец-то оставила соломинку. — Только про деньги ты мог бы мне и не говорить.
— Наоборот, я обязан был тебе сказать. Так ты согласна сойти вместе со мной, чтобы остаться?
— Хорошо, Мишенька. В конце концов, не плыть же мне дальше в этот круиз одной. Без тебя.
Приподнявшись, Миша поцеловал ее в губы. После того, как он сел, Галя долго смотрела куда-то мимо него, за борт. Вдруг сказала:
— Смотри… Какая красота.
Обернувшись, Миша увидел вдали крохотные белые домики, подступающие к самому краю бухты. Затем из дымки выплыл гигантский ажурный мост. Это был Стамбул.
В пустом коридоре первого класса не было ни души. Миша быстро скользнул в боковой отвод, застыл, прислушался. Слежки он не боялся. Знал: «Украина» была слишком огромна, чтобы здесь можно было проследить за отдельным человеком. Но ведь он запросто мог засветиться из-за какой-нибудь досадной мелочи. Сейчас же, на его взгляд, наступил самый ответственный момент, поэтому он и решил застраховать себя от малейшей случайности.
Наконец, убедившись, что поблизости никого нет, он вышел из своего укрытия. Пройдя несколько шагов, нырнул в проем люка. Лишь здесь, в давно облюбованном им закутке служебной палубы, облегченно вздохнул. Палуба была пуста, если не считать пожарного щита и закрепленной на высоких кранцах спасательной шлюпки. Об этом тайнике, который он сделал всего за сутки до выхода «Украины» в рейс, не знал никто, в том числе и Лука. Известно Витьке было лишь о тайнике в машинном отделении, из которого час назад они вытащили все, что там было спрятано. А именно: наличную валюту, золото и цацки Фаберже. Этот же тайник Миша оборудовал втайне от приятеля.
Еще раз оглянувшись, Миша быстро забрался на шлюпку. Распластавшись на закрывавшем шлюпку брезенте, достал из кармана джинсов плоский сапожный нож. Полоснул по брезенту. Судя по звуку, отверстие, которое образовалось после его удара, было вполне достаточным для того, чтобы проникнуть внутрь шлюпки. Убедившись, что вокруг, если не считать неумолчного шума машины, всё по-прежнему тихо и спокойно, Миша скользнул в широкую прорезь.
В шлюпке было темно. Однако темнота не помешала ему, приложив некоторые усилия, обнаружить свой отлично замаскированный тайник. Протянув руку и поводив ею минуты две по привальному брусу, Миша опознал заранее выбранное им место. В этом тайнике несколько дней назад, находясь на еще не занятой пассажирами «Украине», он спрятал оставшиеся после сделки с Масудом пять алмазов, поместив их в выдолбленное в привальном брусе отверстие. Затем он заклеил тайник куском плащовки и замазал под общий фон белой эмульсионной краской.
Не без труда отыскав еле заметные на ощупь натеки, Миша ткнул в найденное место ножом. Пробив слой краски и плащовки, нож ушел в глубину. Поработав им, Миша расширил отверстие.
Затем, сунув в щель пальцы, достал из тайника спрятанный там замшевый мешочек. Все пять алмазов.
Некоторое время после этого Миша лежал неподвижно, скрючившись под банкой. Подумал, вглядываясь в падающий на дно шлюпки узкий луч света: это он нашел их в квартире старухи, это его алмазы. Нашел в таком месте, где никому бы в голову не пришло искать. И поэтому никто, в том числе и Лука, не имеет к этим камням никакого отношения!
