Перловский ступил на тропу, выставив перед собой оба пистолета. С этой стороны дороги задымления практически нет, луна светится достаточно ярко, чтобы различать путь. Пламя, пожирающее перевернутую при взрыве бензобака машину, трещит за спиной, слышны лесные шорохи и... И слышно впереди, в редколесье, какое-то копошение!
Готовый открыть огонь в любую минуту, Перловский двинулся по тропинке крадучись, стараясь не задевать веток по сторонам, наступая на пятку, плавно переваливаясь на носок, затаив дыхание, напрягая глаза.
С каждым шагом подозрительные звуки все ближе и ближе. Вот уже и прищуренные глаза видят... Не поймешь, чего они видят: темное, длинное, с двумя горбами, рогатое... Ба! Да это же мотоцикл с седоками!
Впереди, метрах в семи-восьми, на тропинке мотоцикл. За рогатку руля держится байкер в шлеме с прозрачным забралом, одетый в короткую кожанку, в черные джинсы и ботинки на толстой подошве. Байкер только что выкатил мотоцикл на тропу, только что уселся в седло. Диво, как ему удалось сесть и усадить Михаила Юрьевича Юдинова на место пассажира у себя за спиной. Юдинова веревочные кольца прижали пузом к спине байкера.
«Ему кто-то помогал вязать Юдинова», – подумал Перловский, прислушиваясь, оглядываясь, поднимая пистолеты, целясь... Блин! Шурика лысого попадешь в похитителя, не задев похищенного!.. Обнаружить, что ли, себя, рвануть к мотоциклу, рискуя нарваться на пулю мотоциклиста или его невидимого помощника?.. Ну?! Рискнуть или...
Поздно! Мотоцикл рыгнул выхлопными газами, движок затарахтел, колеса закрутились, и мотоцикл помчался прочь по тропинке.
Следующую минуту Перловский потратил на поиски помощника террориста. Рискуя, между прочим, быть обнаруженным, двигаясь с минимальной предосторожностью, в основном надеясь на слух и на удачу.
Стремглав пролетели шестьдесят секунд, затих вдалеке рокот мотоциклетного мотора, испарился запашок выхлопных газов, и Перловский, вспомнив подходящее моменту изречение старика Конфуция: «Трудно найти черную кошку в темной комнате, тем более если ее там нет», опустил руки, выпрямил спину. Заковыристо матерясь, Перловский развернулся кругом и побежал к дороге, к огню и дыму, проверять, а вдруг кто живой, в смысле раненый, из ребят остался. Если кто выжил, надо оказать посильную помощь и обязательно надо связываться с Пушкаревым, докладывать о похищении президента, о трупах, о светопреставлении со стрельбой и взрывами.
«Тропинка, по идее, должна вести к железной дороге, – думал Перловский, подбегая к асфальту. – Пушкарев свяжется с ментами на железнодорожной станции и организует перехват мотоциклиста-террориста!»
Перловский бежал, не замечая, что во врезном боковом кармане его пиджака давно вибрирует, требуя к себе внимания, трубка мобильного телефона. Перловский вспомнил о своем мобильнике и ответил на виброзвонок Пушкарева, лишь выбежав на асфальтовую плоскость, и в то же самое время, когда Перловский произнес «алло», мотоцикл с необычной парочкой в седле свернул с проторенной тропки на бездорожье.
Иное бездорожье гораздо более пригодно для верховой езды на мотоцикле, чем некоторые пешеходные тропки. Меньше брызг из-под колес, мотоциклетная фара высвечивает пунктир колеи, сохранившейся назло оттепели с ночи, после перегона мотоцикла к месту акции, маршрут следования знакомый, деревья редки, и можно слегка прибавить газу.
Мотоцикл совершал плавные виражи по комфортному бездорожью в течение двадцати с лишним минут, пока не вырулил на убогую дорожку, более похожую на просеку. Здесь, на дорожке-просеке, стоял, дожидаясь мотоциклиста, задрипанный «жигуленок-шестерка» с номерными знаками, испачканными грязью. Разухабистая дорожка вела в никуда, терялась в жидком редколесье, заезжали сюда разве что наиболее отчаянные моторизованные грибники, оттого автомобиль и стоял открыто, без всякой маскировки.
Спец по террористическим акциям остановил мотоцикл, проворно соскочил с седла вместе с нагрузкой в виде бесчувственного президента, раскладным ножом перерезал веревочные путы и сноровисто крутанулся на каблуках, подхватил оседающее наземь тело господина Юдинова.
Юдинова он запихнул на задние сиденья «Жигулей». Прежде чем сесть за баранку, проверил карманы похищенного и быстро обнаружил то, чего искал, – мобильный телефон. Он бросил находку в сторону сослужившего службу мотоцикла. Он подозревал, что опытный Пушкарев распорядился снабдить мобилу радиомаячком, потому она не звонит и не вибрирует, начальник службы безопасности «Никоса» надеется, что мобила останется в кармане Большого Босса. Напрасно надеется.
Повернув ключ в замке зажигания «Жигулей», террорист, ухмыльнувшись, произнес историческую фразу: «Поехали», и «жигуленок» нехотя забуксовал. Пришлось терять время – снимать с Юдинова барское пальто, бросать его под левое заднее колесо, стаскивать с Михаила Юрьевича пиджак, чтоб помочь преодолеть слякотную ямку правому заднему колесу. Ночью, когда он загонял сюда «Жигули», было ощутимо прохладней, и почва нормально держала автомобиль.
Он повторил хрестоматийное «поехали», вторично поворачивая ключ в замке зажигания, и «жигуленок» медленно, нехотя поехал, цепляя днищем земляные шишки, переваливаясь с боку на бок по-утиному. Хвала небесам, безобразно раскисшая к утру дорожка-просека коротка, всего-то один поворот-загогулина, и автомобиль выехал на грунтовку.
По грунтовке, случалось, гоняли грузовики от железнодорожной станции к шоссе, поэтому грунтовка относительно проходима, хоть и ухабиста. На ухабах «жигуленок» кувыркался минут десять и относительно благополучно добрался до заасфальтированной четырехполосной трассы, до цивилизованного шоссе. Но стоило повернуть с грунта на асфальт, как впереди, в каких-то пятидесяти метрах, обнаружилась разноцветная милицейская машина со «светомузыкой» на крыше и надписью из трех букв на корпусе: «ДПС».
Патрульная машина припарковалась у кромки шоссе, она потихонечку жгла бензин, обеспечивая работу систем обогрева, и за рулем ее прел упитанный лейтенант, равнодушно взирая сквозь сонный прищур на мельтешение габаритных огней, на движение двоеточий фар и подфарников за лобовым стеклом. А на открытом воздухе, на холодке, прислонившись задницей к багажнику казенной машины, дымил сигаретой субтильный сержант, вооруженный полосатым жезлом.
Курильщик в сержантских погонах малость удивился, узрев «Жигули», съехавшие с грунтовки. Какого лешего, интересно, «шестерка» поперлась в сей сумрачный час по зыбкой грунтовке? Не то чтобы очень интересно, однако почему бы и не удовлетворить собственное любопытство, благо всего-то и требуется, что взмахнуть разок магическим полосатым жезлом. И сержант величаво махнул черно-белой волшебной палочкой.
Повинуясь мановению жезла автодорожной власти, «Жигули» притормозили. Щелкнул замок правой передней дверцы, из «шестерки» выглянул улыбающийся по-свойски симпатичный мужик.
– Командир! – Мужик весело подмигнул сержанту сразу обоими глазами. – Прости засранца, командир! Тороплюсь!
Улыбчивый засранец бросил под ноги сержанту горсть мятых денежных купюр и какой-то тяжелый, продолговато обтекаемый предмет размером со спелый лимон, после чего нагло хлопнул автомобильной дверцей. Ветерок поволок мятые купюры по асфальту, а «жигуль» оборзевшего торопыги попер далее по шоссе, причем все быстрее и быстрее.
Субтильный сержант прям-таки опешил от столь вопиющего неуважения к своей служивой персоне. В «горячих точках» дорожный полицейский, естественно, не бывал и тяжелый предмет размером со спелый лимон не идентифицировал, зато денежные купюры оскорбительно малого достоинства разглядел отчетливо. В сержантской душе зрел всплеск неистового негодования, меж тем «лимонка» закатилась под днище разноцветной служебной машины, и ухнул взрыв.
Граната взорвалась исключительно удачно для террориста в «Жигулях». Сработай детонатор на мгновение раньше, и патрульную машину выкинуло бы за обочину. Но взрывчатая смесь сдетонировала возле заднего правого колеса, и машину «ДПС» швырнуло на шоссе, «светомузыкой» об асфальт, развернуло, она загородила движение и запылала свечой в предутреннем сумраке.
«Жигулям» оставалось проехать метров сто до развилки, когда сзади ухнуло и в зеркальце за бортом вспыхнуло. «Жигули» за секунды преодолели стометровку, повернули на ответвление в две полосы от четырехполосной транспортной артерии, взобрались на пригорок, съехали вниз, миновали просыпающуюся деревеньку, бензозаправку, прибавили скорость, проскочили железнодорожный переезд, попетляли по лабиринту улиц захудалого поселка, выкатили на другое шоссе, пошире того, где горела машина «ДПС», и повернулись задним бампером к столице. Справа мелькали хвойные деревья и верстовые столбы, слева шел плотный автомобильный поток по направлению к мегаполису, «жигуленок» удерживал скорость около восьмидесяти километров в час и позволял себя обгонять более ретивым авто.
