Я останавливаюсь, цепляясь рукой за перила, и ловлю ртом воздух. Боль сконцентрировалась почему-то в солнечном сплетении, а вовсе не там, куда втыкался нож.
Перед глазами плавают зеленые фосфоресцирующие круги.
Последний этаж — вокруг грязные стены, белый потолок, щербатый кафель… Я зажат в замкнутом пространстве лестницы.
Все.
Я слышу, как хлопнула дверь, слышу удивленные голоса внизу, брань, а потом шаги поднимающихся по лестнице мужчин. Пожалуй, у меня остается один единственный шанс…
На лестничной площадке три двери, и я позвонил во все три. А тем временем преследовавшие меня люди продолжали подниматься вверх. Знаете, это довольно жутко осознавать, что между тобой и смертью осталось несколько лестничных пролетов.
Одна из дверей открылась.
Я даже не посмотрел, кто за ней, а сразу протиснулся в квартиру, закрыл за собой дверь, осторожно, чтобы те не услышали, и только потом обернулся.
Передо мной стояла девочка лет четырнадцати. Она спрятала руки за спиной и молча меня разглядывала. Я приложил палец к губам, и она понимающе кивнула. Довольно сообразительный и безрассудный ребенок.
На лестничной площадке голоса, но приглушенные, мне с трудом удается разобрать:
— Не взламывать же каждую нору, — говорит один раздраженно, — и потом, если этот тип смог вырубить Шмеля, вдвоем его не взять. Это ведь сам черт, его даже Ягар боится.
— Ягар никого не боится, — другой голос. — Но Шмелю надо смываться — еле на копытах стоит. Ему светиться нельзя, пусть он у Ягара в избушке заляжет. Подгони машину прямо к подъезду, перетащим пока.
Девочка тоже слушала голоса, не спуская с меня серых глаз. И только когда они ушли, все стихло, повернулась ко мне спиной и ушла в комнату. А я стоял, привалившись к стене, и пытался взять себя в руки. Голова кружилась, и я понимал, что сейчас и шагу не смогу сделать самостоятельно. Свитер был весь мокрый от крови.
Через несколько минут девочка вернулась.
— Вам нужно подождать, — вдруг сказала она, — вас во дворе караулят. Одного, правда, в машину засунули. Тот сам идти не мог, его поддерживали…
Я только сказал:
— Спасибо…
И ничком повалился на пол.
* * *
Когда я пришел в себя, то уже лежал на боку, а девочка сидела надо мной на корточках и сосредоточенно перебинтовывала плечо.
— Пустяки, — сказала она, заметив, что я открыл глаза, — даже кость не задета. А на ребрах вообще можно пластырем заклеить. Мы в школе проходили, как первую помощь оказывать.
— Странная ты особа, — опираясь на здоровую руку, я приподнялся и сел. — Если бы ко мне вдруг ввалился мужик, весь в крови… Ну и нервы у тебя.
— А я все видела, — она продолжала сидеть на корточках, любуясь моим перебинтованным плечом. — Я на лестнице стояла и все видела. Вдруг раз — этот врывается. А вы его раз головой об стенку. И привет. А я — бегом домой. И страшно, и интересно.
— Не об стенку, а об дверь, — поправил я.
— Не важно, — она поморщилась, — все равно здорово. Мне понравилось. Потом вы еще топали, как бегемот, пока я вам дверь не открыла — она засмеялась, встала и скрылась в конце коридора.
Я не слышал, что она там делает, и через несколько минут с трудом поднялся, держась рукой за стену, пошел следом, в комнату. Девочка лежала на диване и читала книгу.
— Подождите, — сказала она, — тут самое интересное место. Можете пока в окно посмотреть.
Из окна в самом деле весь двор как на ладони. Сначала я никого не увидел, но потом заметил, как за грудой строительного мусора в дальнем конце стоят и курят двое. По одежде я узнал — те самые. Курят и поглядывают на часы. Курят молча.
— Все, — девочка с шумом захлопнула книгу.
— Ты что читала? — спросил я.
— А, тут про то, как они рыбу ловят, вино пьют, про бой быков и про любовь, конечно. Жалко, что он на ней жениться не мог. Его на войне вон туда ранило, — она показала на низ живота. — Да вы садитесь, — подобрала под себя загорелые исцарапанные ноги, — а то зеленый весь, опять навернетесь.
Я присел на диван, и она снова вытянулась, лягнув меня пятками в бок. Я поморщился от боли.
— Раз я вас спасла, — девочка подперла кулаком щеку и задумчиво посмотрела в мою сторону, — вы должны будете на мне жениться. Когда вырасту.
— Что-то ты рано об этом заговорила, — я улыбнулся.
— Должен же быть мужчина в доме. Отец, когда я еще не родилась, погиб. Он полярный летчик был… — девочка вдруг покраснела. — Мне так Лялечка сказала.
— А кто это?
— Лялечка? Мама моя. Я на ней жениться не предлагаю — у нее есть один, только он с нами не живет. Она сама к нему ходит, как сегодня, а потом ей в ночную смену. Вам здорово повезло, что ее сегодня нет, Лялечка не пустила бы. Всего боится. А если вам интересно, то я вас уже однажды видела.
— Интересно. Где?
— А три дня назад, поздно очень, Лялечка в смену была, а я в окно смотрела. Вы и еще один у подъезда барского дома топтались, под фонарем, кого-то ждали, потом зашли внутрь… Дальше я не стала смотреть. Надоело.
— Неужели ты меня запомнила?
— Вы ростом высокий, в спине широкий и волосы длинные.
Не перепутаешь. Не уйдете пока? А то скучно одной. Я на кухне постелю. Лялька всегда там дяде Паше стелила.
— Ты больше ничего не видела? — я заинтересовался. — Ну, кто. перед нами в подъезд заходил или выходил оттуда?
— Мужик через двор прошел, в другую подворотню.
Маленький такой, в черном плаще.
— И в подъезд не заходил?
— Какой подъезд?
— Ну, четырехэтажного дома.
— А, барского… Нет, я бы видела. Нет, этот мужик прошел через двор, очень быстро, почти бегом. Я еще подумала — от кого это он удирает? А в подъезд никто не заходил…
Тело словно свинцовое, и я понимал, что сейчас главное, это восстановить силы.
— Ты никому не открывай, пока я буду спать, ладно? — попросил я.
— Ладно, — она встала, — не бойтесь, никому не открою.
* * *
Я проснулся оттого, что кто-то положил холодную и влажную ладонь мне на лоб. Открыл глаза и не сразу понял, где я.
За окном начало темнеть. Девочка стояла на коленях перед диваном, и я уже не мог разглядеть ее лицо.
— Они ушли, — сказала девочка, — часа два, как ушли. Видимо, поняли, что вы им не по зубам. Теперь тоже уйдете?
— Да, извини.
— Насчет того, что потом на мне женитесь, это я пошутила, больно надо. Скатертью дорожка, — и убрала руку.
— Ты знаешь, я ведь не здесь, я в Москве живу, — осторожно погладил ее по плечу, — я тебе оставлю телефон, и когда ты ко мне приедешь, мы пойдем есть мороженое, в кино, театр, в общем, куда захочешь…
— И в зоопарк?
— И в зоопарк.
— Ладно, оставьте ваш телефон, приеду к вам как-нибудь. Вы непьющий?
— В общем-то нет.
— Это хорошо. Тут кругом одни пьющие. А в Москву я обязательно приеду, когда школу закончу. Я вам сейчас рубашку дам — от дяди Паши осталась. А свитер ваш — только выкинуть.
Я оделся, нацарапал в темноте телефон. Не дожидаясь, пока я уйду, она закрылась в ванной комнате и включила воду, По-моему, здорово на меня рассердилась.
Я ушел, так и не попрощавшись, так и не поблагодарив за то, что эта девочка спасла мне жизнь.
Очень загадочная девочка. Такая обязательно приедет в Москву, когда кончит школу.
* * *
Я спустился во двор и направился к подъезду, где живет Рита, поднялся на последний этаж и остановился перед дверью. Прислушался.
Тишина, разве только гудит где-то в трубах вода. Потом надавил на кнопку звонка.
Он прозвенел резко и отчетливо, я даже вздрогнул. Такой звук бывает только в пустых квартирах. Присутствие людей все шумы делает мягче и невнятней.
Я стал осматривать дверь. Хорошая, крепкая дверь, только один недостаток: замок был сломан, и стоило надавить на нее покрепче, как дверь открылась. Я прошел на ощупь по коридору и в нерешительности остановился на пороге комнаты…
Сломанный замок, затаившаяся квартира, — я уже ничего хорошего не ожидал увидеть… Потом все-таки перешагнул порог, нащупал выключатель на стене и зажег свет.
В комнате — никого. Возле дивана — пепельница, полная сломанных, недокуренных сигарет. И телефон рядом.
Кажется, она обещала, что будет ждать моего звонка всю ночь.
Я прошелся по комнате, остановился перед неплотно закрытым шкафом, открыл его. Вещи были сброшены с плечиков и в беспорядке лежали на дне. Тут же лежала сумочка под крокодиловую кожу и одна женская туфля. Я наклонился, поднял сумочку, открыл ее. Косметика, зажигалка, ключи, документы…
Не те вещи, чтобы оставить их в шкафу, уходя из дому. Положил сумочку и некоторое время растерянно озирался по сторонам. Но в остальном — никаких следов борьбы.
Остается предположить, что хозяйка сумочки и туфли пыталась спрятаться в этом шкафу, где ее и нашли после того, как открыли дверь.
