Ознакомительная версия.
– Ты прямо лицом просветлел, как я тебе про ножки жены начальника уголовного розыска сказал, – заметил бывший майор, посмотрев вслед удаляющейся Ларисе.
– У нее же нет денег! – спохватился Филарет, делая шаг в направлении рядов.
– У тебя замедленная реакция, – поймал за рукав Иванов. – Я ей в пакет сто пятьдесят баксов сунул.
– Откуда деньги? – сурово нахмурил брови майор, он же начальник цеха.
– Воины Аллаха подарили, – беззаботно махнул рукой Иванов, доставая из кармана пачку «Парламента».
– Вот так и палятся по мелочам. Сначала курят «Парламент», потом любовницам брюлики дарят, шикарные квартиры покупают, а затем садятся, как лохи. Решено! На вырученные бабки покупаю вам скромные подержанные машины, и никаких разговоров! – резко махнул рукой майор.
– Слушай, а почему тебя майором зовут? – спросил Филарет, внимательно всматриваясь в помолодевшее лицо начальника цеха.
– Я вместе с этими оболтусами пять лет по горячим точкам мотался. У меня в управлении дороги родня, вот и пристроили сюда начальником цеха. Я по гражданской специальности инженер-механик. Я их всех с собой перетянул.
– Спасибо, майор! У нас были все шансы спиться. Особенно у Руслана. После потери кисти руки он год пил по-черному! Болит, говорит, проклятая. Проснусь, посмотрю, а кисти нет! Это называется фантомные боли. Конечности нет, а болит. Я в Ташкентском госпитале приятеля встретил, ему в Кабуле ногу оторвало. Полгода, говорит, пальцы ступни болели, пощупаю, а ноги нет. Пока мы с ним в Мозамбике бандерлогов гоняли, его жена трехкомнатную квартиру на себя оформила, развелась и снова вышла замуж за дипломата. Потом нас сразу в Афган кинули, а там он попал в этот дурацкий патруль.
– Что значит дурацкий патруль? – спросил Иванов.
– Я приехал из Герата, нашел Серегу, зависли мы с ним в местной ошхоне, сидим, вспоминаем прошлое. Серега завтра улетал прямо из Кабула в Джакарту, а оттуда в Австралию, заместителем военного атташе в посольство. Работа – мечта! Сиди себе с дипломатическим паспортом и никаких тебе джунглей, пустынь, боев! Серега только полкана получил, радуется! Мужик молодой, всего тридцать девять лет. Шесть языков знает. Четыре европейских и два местных: пушту и фарси.
Прибегает дежурный по полку и говорит: Христом-богом прошу: смотайся в патруль в последний раз! Ну мы два старых дурака и поехали. Перед мавзолеем по нас один аксакал из «АК» и полоснул очередью! Мне руку прострелил выше локтя, а ему две пули перебили кость ниже колена! И вся его карьера дипломата пошла коту под хвост! Ни тебе Австралии, ни Аргентины. Я неделю отлежался в госпитале в Кабуле и все, а он капитально в Ташкенте завис.
– Как же ты с ним встретился в госпитале в Ташкенте?
– Меня в задницу ранило, прострелило одной пулей две ляжки. Пришлось на пузе два месяца лежать.
– В Ташкентском госпитале сестрички хоть куда! – тоном знатока протянул майор, мечтательно улыбнувшись. Его широкое, продубленное солнцем лицо разом покрылось сетью мелких морщинок.
– Наша единственная дама идет! – предупредил Иванов, облизывая губы.
Лариса за десять минут полностью преобразилась. Из чучела в мешке она превратилась в сногсшибательную женщину с осиной талией и пышными рассыпавшимися по плечам волосами.
Одетая в новенькие черные джинсы и ослепительно белую рубашку, завязанную узлом на животе, она была так соблазнительна, что у Филарета сразу пересохло в горле.
– Огромное спасибо вам, мальчики! – прощебетало воздушное существо и поочередно поцеловало каждого мужчину в щеку.
Майор засмущался и, по восточному обычаю, отступив на шаг, прижал правую руку к груди, поклонился.
Иванов не растерялся, обнял Ларису и легко хлопнул ладонью по обтянутой новенькими джинсами попе.
Он тоже отступил на шаг, встал на одно колено и, протянув две руки, трагическим тоном произнес:
– Мадам! Если вам понадобится моя жизнь, – возьмите ее! Если понадобится друг, – он всегда у ваших ног. Ну а ежели вам наскучит муж, вы захотите расслабиться, только позовите! В моем лице вы обретете пылкого, страстного, неимоверно сильного и очень умелого любовника. Запомните, мадам: меня учили женщины Севера, Средней Азии, России и знойного юга всем тонкостям любви!
– Я очень серьезно подумаю над вашим предложением, – ответила Лариса, легонько целуя в щеку Филарета.
– Я написал тебе стихи, только боюсь прочитать их, – шепнул Филарет.
– Мальчики, по коням! Нас ждет еще одна пленница! – серьезно сказала Лариса, открывая заднюю дверь джипа.
– Что-то долго нет наших бойцов, – сказал Камил, беря трубку сотового телефона.
– Сейчас на дорогах полно милиции, могли остановить, проверить, – попытался успокоить Вахид.
– Прибыли они на стрелку вовремя. Я сам слышал, как Салам отдавал команду бойцам выходить. Ничего не могу понять, ни один телефон не отвечает! – свистящим шепотом сказал Камил, нервно бегая по комнате.
– Об основной операции они ничего не знают, тут бояться нечего, – попытался успокоить Вахид, вставая с тахты.
– Меня не это волнует, а пропажа людей! Где мы сейчас найдем бойцов для основной операции. Там два минера были! – брызгая слюной во все стороны, закричал Камил.
– В крайнем случае, я сам заминирую завод! – самоуверенно проговорил Вахид, выпячивая грудь.
– Я верю тебе, брат, но ставить операцию стоимостью пятьдесят миллионов долларов на одного человека – это все равно что играть в прятки со смертью. Страшно и практически стопроцентный проигрыш! – рявкнул Камил.
– Родными клянусь, все сделаю! – приложил руку к груди Вахид.
– За эти деньги твой и мой тейп весь вырежут! Игра идет очень крупная. Есть сведения, что в среду нефтеперегонный завод посетит президент России, который во вторник вечером прибывает в город.
– Я этого не знал, – смущенно сказал Вахид.
– Мне эти подрывники нужны как воздух. У них легенды чистые, нормальные документы. Есть регистрация и место работы. На них никто и не подумает. За два дня девять человек потеряли! Какой-то инженер санэпидстанции, которому цена пять долларов за год работы, и столько вреда нанес! Сейчас поедешь и пришьешь его сучку. Только она знает тебя и меня в лицо, – после недолгих раздумий приказал Камил, пристально смотря на Вахида.
– Вторая женщина меня видела, – напомнил Вахид, надевая куртку.
– Второй давно уже нет в живых, – ответил Камил, ложась на тахту.
Набрав номер мобильного телефона Эммы, Филарет игриво произнес, не называя своего имени:
– Эммочка! Я почти подъехал к твоему дому, осталось только купить торт, но у меня есть другое предложение. Выйди, поговорим. Возьми служебное удостоверение. Я на японском джипе «Ниссан Патрол», здоровенный сарай на колесах, – быстро проговорил Филарет, не давая санитарному врачу вставить слово.
Джип медленно ехал по улице Чапаева, сплошь с двух сторон улицы заставленной автомобилями, ища место для парковки.
Пухленькая фигура невысокой женщины, лет сорока на вид, выскочила на дорогу, рукой показывая, куда надо свернуть.
С трудом протиснувшись в кирпичную арку, машина сделала правый поворот и приткнулась возле стеклянного павильона, на котором горела голубая неоновая надпись, выполненная почему-то готическим шрифтом:
«Пиво! Оптом! В розницу! В бочках, кегах, бутылках! Круглые сутки! Только у нас по оптовым ценам!»
Женщина, одетая в простенькое ситцевое платье, юркнула в машину, едва Филарет открыл левую дверь. Все в ней было круглым и упругим: пухленькое личико с аккуратными ямочками на щеках, пухлые ручки и ножки, даже носик картошкой казался пухлым.
– Эммочка! Я тебя попросил прийти по очень щекотливому вопросу. У меня чурки похитили жену и прислали ее снимок.
Филарет показал картинку подвала со своей женой на мобильном телефоне.
– Да, это тот подвал! – сразу признала Эмма, только раз взглянув на картинку.
– Я пойду вместе с тобой как представитель санэпидстанции в подвал, но надо придумать причину.
– Это проще пареной репы. Ты же у нас инженер по шуму и вибрации? Значит, тебе и карты в руки. Надо только найти шумомер и два белых халата, – объяснила Эмма. – Халаты сейчас будут. Реквизируем на десять минут у пивняков. У них там есть небольшая разливочная, где меня хорошо знают. – Эмма выскочила из машины.
– Мужики, спрячьте машину во дворе, а сами сзади идите на страховке. Лариса остается в машине! – приказал Филарет, засовывая «глок» сзади под ремень брюк.
Машину отогнали в глубину двора и набросали на нее гору картонных ящиков, в изобилии лежавших рядом с мусорным контейнером.
После маскировки только никелированный радиатор автомобиля выглядывал из под огромной кучи картона, наваленной сверху. Куча органически вписалась в окружающую обстановку захламленного двора.
Отойдя на три метра, Василий Петрович критически окинул взором результат маскировки и, ткнув пальцем в радиатор, заставил Иванова прилепить на него кусок оберточной бумаги. Майор остался доволен работой. Открыв переднюю дверь, забрался на свое водительское место, начал ковыряться в бардачке.
Ознакомительная версия.
