Он, наверное, все-таки переборщил. Это было слишком грубо. Глаза Хельги гневно сверкнули.
– Статью мне уже заказали, и ты прекрасно об этом знаешь. И я ее напишу, потому что это вопрос чести.
– Ну-ну, ты полегче, – снова вспыхнул Воронцов. – Не люблю я этих красивых слов.
– И ты не сможешь помешать мне это сделать, – сказала Хельга, будто не слыша его. – Но мало того. Ты, грубый и самоуверенный тип, будешь терпеть мое присутствие рядом с собой…
– А вот этого ты не дождешься.
– Будешь терпеть ровно столько, сколько я сама посчитаю нужным.
Она, похоже, рассердилась не на шутку.
– Попробуй только появиться сегодня на Курском вокзале, – пробормотал Воронцов.
– И что же будет?
– Я вытолкаю тебя из вагона на перрон, как только ты…
– И что, по-твоему, я сделаю сразу после этого? – перебила Хельга.
– Что же?
– Обращусь в милицию с заявлением об изнасиловании.
Воронцов, который уже собирался продолжить, замер с открытым ртом. Хельга с удовлетворением обнаружила, что он прекрасно ее расслышал.
– Еще раз повтори, пожалуйста, – попросил Воронцов. – Мне кажется, я не совсем понял.
– Ты все верно понял. Если ты поступишь со мной по-хамски, я вполне способна ответить в том же духе.
– Но ведь это бред!
– Это кажется бредом до тех пор, пока следователь не начнет заполнять протокол допроса.
– Но это же ложь! Никто не поверит!
– У меня даже свидетели есть, – объявила Хельга и улыбнулась, словно радовалась такому удачному стечению обстоятельств. – Тому ты не забыл, надеюсь?
Воронцов едва не застонал от охватившего его бешенства. Она обычная шантажистка, оказывается. И все очень точно рассчитала. Ему вспомнилось утро сегодняшнего дня. Он, совершенно голый, открывает дверь комнаты. Полный изумления взгляд Томы. Ситуация была совершенно недвусмысленная.
– Мне ничего от тебя не надо, – сказала Хельга. – Клянусь. Давай просто заключим договор. Ты терпишь мое присутствие рядом с собой, я спокойно дописываю статью – и мы мирно расстанемся. А про все остальное – забудем.
Про все остальное – это про ее угрозу упечь Воронцова в тюрьму. Настоящая авантюристка. Воронцов всегда таких опасался. А вот на этот раз не уберегся.
– Ты прости меня, – сказала Хельга. – Я пошутила – насчет изнасилования.
И обдала Воронцова синевой своих глаз. Никогда невозможно понять, серьезно она говорит или шутит. Воронцов не хотел говорить ей «да». Но и «нет» сказать не решался. Молча вышел из квартиры и напоследок громко хлопнул дверью, чтобы ей было понятно, как он взбешен.
Глава 16
Из своей разгромленной квартиры, в которой у него не было времени навести порядок, Воронцов позвонил Андрею Быстрицкому. Они виделись очень редко, и Андрей неподдельно обрадовался звонку. У него, наверное, скопился целый воз новостей, и он хотел рассказать обо всем одним махом – даже слова проглатывал.
– Расскажешь при встрече, – прервал его Воронцов. – Ты мне срочно нужен, Андрон. Приезжай.
– Ты дома?
– Да.
– Еду.
Не стал задавать лишних вопросов. Настоящий друг.
В ожидании Быстрицкого Воронцов собрал чемодан. Он не проявлял торопливости и каждую вещь, прежде чем отправить в чемодан, подолгу держал в руках, словно раздумывая, брать ее с собой или нет. На самом деле, он сейчас думал сразу обо всем: о Бэлле, о Кочемасозе, об инсценированном ограблении, о Хельге. Когда он думал о Хельге, в нем снова и снова закипало бешенство. Никто никогда не позволял себе с ним таких вольностей.
Приехал Быстрицкий. За те полгода, что они не виделись, Андрей похудел, хотя не выглядел изможденным и глаза были веселые.
– Сбросил вес, Андрон?
– Волка ноги кормят.
– Много приходится бегать?
– Много бегаешь – много заработаешь. Мало бегаешь – сам понимаешь.
Вошли в комнату.
– О! – веселые глаза Быстрицкого округлились. – Ты затеял генеральную уборку и решил позвать меня на помощь?
– Мне не до шуток, Андрон. Меня пытались ограбить прошлой ночью.
– Пытались? – уточнил Быстрицкий. – Или все-таки ограбили?
– Они почти ничего не взяли.
– Прими мои соболезнования.
– Уж лучше помоги.
– Чем?
Вместо ответа Воронцов подвел Быстрицкого к окну.
– Там, внизу, зеленый «опель».
– Вижу.
– Они шпионят за мной.
– О! – еще больше округлились глаза Быстрицкого. – Кто такие? Бандиты? Рэкетиры?
– В общем, нет. Они обыкновенные ребята, по крайней мере до поры. Но мне их общество уже надоело. Я хочу исчезнуть на время. Поможешь?
– Конечно.
– Вынесешь мой чемодан и будешь ждать меня возле почты. А я тем временем… – Воронцов сделал рукой неопределенный жест. – Остальное, впрочем, моя забота… Отвезешь меня на Курский.
– Уезжаешь?
– Да, я же сказал, что хочу исчезнуть на время.
– Что-то серьезное, да? – озаботился Быстрицкий.
– Сам не знаю. Просто хочу отдохнуть от всего этого.
Воронцов опять махнул рукой, и получилось так, что он показал за окно. Это можно было расценить как желание отдохнуть от преследователей из «опеля».
Быстрицкий, подхватив чемодан, вышел из квартиры. Воронцов видел, как он садится в машину. Ребята в «опеле» не высовывались.
Спустившись на первый этаж, Воронцов позвонил в дверь одной из квартир. Ему открыл белобрысый Леха – неуч и изрядный хулиган. Леха Воронцова очень уважал, потому что вообще с почтением относился ко всем, кто может зарабатывать приличные деньги.
– Привет, – сказал Воронцов. – Как успехи в школе?
– Давайте про школу не будем, дядь Саш.
Школа, наверное, была слишком больным вопросом.
– Я вообще-то к тебе по делу, – сменил тему Воронцов. – Хочу из твоего окна на ту стену взглянуть. Не возражаешь? Ты один, кстати?
– Один.
Отца у Лехи не было, а мать работала на трех работах сразу.
– А что там со стеной, дядь Саш?
– Со стеной там, брат, черт знает что происходит, – туманно ответил Воронцов.
Окна выходили в пустынный зеленый скверик. Воронцов распахнул створку и осторожно выглянул. Здесь никого не было. Из-под разросшихся деревьев выползал вечерний сумрак.
– Да-да, – глубокомысленно протянул Воронцов. – Это тебе не шутки. Я еще снаружи посмотрю, – сказал он и перемахнул через подоконник. Демонстративно посмотрел наверх и так же демонстративно покачал головой.
– Ладно, после с этим разберемся, – подвел он итог своим изысканиям и протянул Лехе в окно несколько мелких купюр: – Держи, только сигарет не покупай. Лучше маме шоколадку купи, она это заслужила.
Леха преданно и с готовностью кивнул.
– Пока! – махнул рукой Воронцов.
У почты его поджидал Быстрицкий. Воронцов оглянулся по сторонам и только после этого сел в машину.
– Все нормально, Андрон, – объявил он. – Можем ехать.
Они с трудом вклинились в плотный поток машин.
– Знаешь, я раньше иногда тебе завидовал, – признался Быстрицкий. – А сейчас – нет.
– Почему же? – весело поинтересовался Воронцов.
Он отвязался от зеленого «опеля» и теперь был почти счастлив.
– Я бы не вынес такой жизни.
– Какой?
– Чтобы кого-то бояться, убегать.
– Я и не боюсь, если честно.
– Но ведь убегаешь.
– Убегаю, – засмеялся Воронцов. – Просто надоели они мне все. Хочу туда, где меня никто не знает и оставят в покое хоть ненадолго.
– А куда едешь, если не секрет?
– Вообще-то в Англию.
– С Курского вокзала? – с иронией осведомился Быстрицкий.
– Так надо.
Быстрицкий пожал плечами. Он так ничего и не понял. А когда-то слыл самым смышленым в их классе. С тех пор многое изменилось. Правила игры другие.
– Это у меня что-то вроде отпуска, – сказал Воронцов. – Отгуляю, вернусь и уволюсь.
– Выгоняют?
– Сам ухожу.
– Почему?
– Это называется – не сработался с начальством.
– С каким начальством? – удивился Быстрицкий. – Ты же президент фирмы.
