— Пожалуй, я сам отнесу алмаз Шаве и предложу ему очень выгодную сделку.
— Какую сделку? — не понял Гвари. — Какой алмаз?
— Который мы возьмем у Ньямы, — спокойно сказал Рэмбо, как о чем-то уже решенном. — А Шаве я предложу похитить меня за выкуп синдиката.
— Ты ненормальный, Джон, — решил Гвари. — Предположим, ты останешься жив. Предположим! И что тебе даст эта афера?
Рэмбо загадочно улыбнулся.
— Нет, Пит, это не афера. Я все продумал. Шаве станет жертвой собственной жадности.
Тогда выкладывай, Гвари поставил на горелку кофейник и приготовился слушать.
Замысел Рэмбо был действительно рискованный, но при удачном его осуществлении сулил несомненный успех. Гвари задумался. Кажется, Рэмбо предусмотрел все до мелочей. Но если Ньяму нужно встретить на ничейной полосе, то как они успеют узнать, есть при нем алмаз или нет? Ведь в случае ошибки им здесь просто нечего будет делать.
— Ах, Пит, — сказал Рэмбо, — мы с тобой два больших идиота. Нас так увлек способ добычи алмазов из Луалабы, что мы совсем забыли, как они туда попадают. А ведь достаточно здесь проверить колышек, как только уйдут промывальщики, и все станет ясно: уплыл алмаз или катушка на месте. И мы встретим Ньяму, когда он еще будет подниматься от реки.
— Спишем свой идиотизм на наше волнение, — смущенно пробормотал Гвари и стал разливать кофе.
После завтрака они вышли из палатки, Рэмбо установил теодолит и осмотрел участок Шаве. Любопытный Мьонге исчез. Это хорошо значит, он окончательно убедился, что неожиданные соседи не представляют никакой опасности и, стало быть, уверил в этом и своего господина. Горняки были все те же — молодые, сильные и до безобразия ленивые. Рэмбо прекрасно запомнил их лица и дал возможность Гвари хорошенько их рассмотреть.
Впереди предстоял длинный и нудный день, который нужно было как-то убить. И сколько таких дней еще впереди, никто не мог знать. Если бы алмазы здесь валялись под ногами!
Через час-полтора на дорожке показался автокар мастера, и Рэмбо понял, что Сандерс с Бирсом соскучились по ним.
— Пит, — предупредил он, — мы никуда не едем. У нас дел по горло. Гвари не стал спорить и молча кивнул. Конечно, можно было бы прокатиться, поболтать — «укоротить день», но и Рэмбо, и Гвари прекрасно знали, что разговор будет пустой и бессмысленный, что будет больше вопросов, чем советов, в которых никто не нуждается, и в конце концов кто-то не выдержит и наговорит колкостей, а это совсем ни к чему. Лучше уж сохранить душевное равновесие и не позволять никому наматывать свои нервы на чужой кулак.
— Доброе утро, господа, — мастер сошел с автокара и слегка поклонился. — Вас ждет машина от управляющего.
Рэмбо, сославшись на множество дел, сказал, что, к сожалению, машиной они воспользоваться не смогут, а вот если господин мастер сделает милость и подождет две-три минуты, то он передаст господину управляющему через шофера маленькую записочку с извинениями. Он вырвал из тетради листок, быстро набросал несколько ничего не значащих фраз, передал бумагу мастеру, и он уехал. После этого Рэмбо написал еще одну записку — Артуру Бирсу. В ней он просил шефа «алмазной полиции» обеспечить горняку Ньяме надежное убежище на несколько дней, так как ему грозит ритуальное убийство. Эту записку Рэмбо положил в задний карман джинсов — она может пригодиться в любой день и в любой час и всегда должна быть под рукой.
После обеда Рэмбо и Гвари хорошо выспались, выпили по чашке кофе, и в это время раздались трели свистков. Горняки потянулись к проходной. И лишь только промывальщики скрылись за отвалами карьера, Рэмбо хлопнул Гвари ладонью по спине.
— Вперед, Пит.
Они добежали до того места, где только что стояли промывальщики, и быстро скинув с себя одежду, бросились в воду. Рэмбо сразу же наткнулся на колышек и нырнул: катушки на нем уже не было. Гвари не выдержал и тоже нырнул. Рэмбо нащупал его ладонь и провел ею сверху вниз по гладкой поверхности бамбука. Вынырнув, они посмотрели друг другу в глаза и, не говоря ни слова, побежали к берегу.
Все это заняло несколько минут, и когда они подошли к проходной, она была уже пуста. Выйдя за территорию прииска, они успели заметить, как Ньяме свернул за ограждение. Теперь спешить было некуда, и они, перебежав через дорогу, неторопливо двинулись за ним краем леса.
У кустов акаций Ньяма свернул налево и пошел вниз, к реке. Рэмбо с Гвари перешли дорогу и остановились за кустами. Здесь их не было видно ни с дороги, ни с ничейной полосы.
Ждать им пришлось недолго. Когда Рэмбо увидел довольную физиономию Ньямы с блуждающей улыбкой на губах и обратил внимание на то, что панамоль даже забыл о рыбе, сомнения его уже не мучили. И лишь Ньяма поравнялся с кустами, Рэмбо появился перед ним, словно из-под земли. Ньяма быстро оглянулся, увидел за собой огромного негра и окаменел.
Рэмбо протянул Ньяму руку ладонью вверх и сказал спокойно, даже с некоторым оттенком добродушия, чтобы вконец не перепугать панамоля:
— Ньяма, положи это сюда.
Ньяма, будто завороженный розовым рубцом на щеке Рэмбо, достал из кармана мокрый комочек тряпочки, положил дрожащей рукой на ладонь Рэмбо и упал на колени, ткнувшись лбом в землю.
Рэмбо развернул тряпку и увидел превосходный алмаз. Он показал его Гвари, переложил в свой платок и засунул в карман.
— Ньяма, — сказал он, — встань и слушай меня внимательно.
Панамоль медленно поднялся и, боясь смотреть в глаза человеку, который днем ходил со всевидящей трубой, прижал руки к груди.
— Ты ведь шел к Шаве? — спросил Рэмбо.
— К Шаве, господин, — не поднимая головы, тихо ответил Ньяма.
— А ведь он хотел тебя убить, Ньяма: отдать нгандо-покровителю, Рэмбо придержал Ньяму, у которого подкосились ноги, за руку и встряхнул. — Тебе нельзя идти и в крааль, они ждут тебя у дороги.
— Возьмите меня с собой, господин, — тихо попросил Ньяма. Рэмбо достал из заднего кармана джинсов записку.
Нет, Ньяма. Ты пойдешь сейчас с этой бумагой в синдикат, найдешь там господина Бирса, и он спрячет тебя.
И больше не выпустит? — спросил Ньяма без всякого выражения, тупо глядя в бумагу.
— Выпустят! Если ты ни слова не скажешь ему про алмаз.
Рэмбо начал уже сомневаться в понятливости панамоля, от которого, между прочим, могла зависеть его собственная жизнь. И он решил все же припугнуть Ньяму.
— Запоминай, что я скажу тебе, Ньяма. И смотри мне в глаза!
Ньяма поднял голову и по сверкающему взгляду человека с впечатляющим знаком агассу начал понимать теперь, кто стоит перед ним.
— Я сам приду за тобой в полнолуние, — сказал внушительно Рэмбо, не сводя с перепуганного Ньямы немигающего взгляда. Но я повелеваю тебе никому даже упоминать об этом алмазе. Никому! Ты слышишь? Иначе тебя не спасут ни твои мокиссо, ни сам Великий Ньямбе. Ты не видел этот алмаз. Повтори!
— Я ничего не видел, господин…
— А теперь беги и не оглядывайся.
Ньяме, потеряв всю свою живость, ссутулившись, выбрался на дорогу, хотел, видимо, оглянуться, но раздумал и бросился во всю прыть в сторону синдиката.
— Ты думаешь, он все понял? — спросил Рэмбо, глядя ему вслед.
— Он понял, Джон, — кивнул Гвари. — Ты здорово его напугал. Но Шаве бельгиец, а не темный панамоль. Не забывай об этом.
— И ты не забывай, — напомнил ему Рэмбо, — что я американец, а не какой-то одуревший от джина бельгиец, который строит из себя колдуна. На, возьми, — он снял с пояса свой нож в кожаных ножнах и укрепил на ремне Гвари. — Мне он теперь ни к чему, а тебе без него никак нельзя.
Они вышли на дорогу и пошли в сторону крааля. Луна стояла между первой четвертью и полнолунием, и свет ее был уже не призрачным, а словно бы голубым. У тропы, ведущей к дому Шаве, они остановились и обнялись, как перед долгой разлукой.
— Будь осторожен, Джон, — сказал Гвари и ободряюще похлопал друга по спине.
— Ладно, Пит. О чем ты? Ведь я буду знать, что где-то рядом со мной всегда ты.
По тропе Гвари опять пошел первым — осторожно, мягко. У изгороди он остановился, пропустил Рэмбо вперед и слегка подтолкнул локтем. Рэмбо выпрямился и, уже не таясь, широким шагом направился к калитке. Он снял с нее проволочное кольцо, пересек двор и постучал в дверь веранды. Среди привычных лесных звуков и звона цикад стук показался Гвари слишком громким и вызывающим. Открывать не торопились, и на веранде не показалось даже огонька, когда женский голос спросил из-за двери:
— Кто там?
— Ваш сосед, — ответил Рэмбо.
Дверь открылась, и из глубины веранды донесся низкий глухой голос самого хозяина:
— Что вы хотели?
Есть дело, господин Шаве. Может, впустите меня в дом? Я один.
После небольшой паузы («Наверняка прячет какой-нибудь „кольт“ в карман», — подумал Гвари) хозяин пригласил:
