– Пока ты будешь перестраивать завод, легковушек столько появится, что цена на них будет копейка.
– Ну и пусть. Ты же утверждаешь, что власть предназначена для народа, – рассмеялась Лана и кивнула на рюмки: – Налей еще по одной. И хватит о высоких материях, поря заняться телесными желаниями…
В свою комнату Геннадий вернулся утром. Юрий еще спал, выводя носом и горлом залихватские рулады. Утомленный сексом и бессонницей любовник принял душ и упал в свою постель. Сон все равно не шел, лишь сумбурная дрема с образом обнаженной Ланы, будто продолжавшей ласки, сменяли в воображении картину за картиной. Нет, ни среди женщин, ни среди юных девиц такой темпераментной и сладострастной он еще не встречал. Временами в отдалении вдруг появлялся образ Дмитрюкова, и ревность обжигала сердце. Кто он, Геннадий, для Ланы, возникал вопрос. Любовник на ночь? Любит ли она его или приглашает от скуки, подразнить других поклонников? Чего ей не хватает? И власти ей мало, и особняком с охраной не удовлетворена, готова променять на квартиру в столице… Странная, непонятная женщина. Раньше таких любвеобильных Геннадий на дух не переносил, но Лана… Он осуждает ее, злится… и жить без нее не может.
Он уснул. И странный сон продолжал будоражить его голову. Будто он летел на своем «Ан-72» в бушующем турбулентными потоками и грозами небе. На правом сиденье сидела Лана и тянула штурвал на себя, направляя самолет в самое черное облако.
– Отпусти штурвал! – кричал он. – Разве ты не видишь, как сверкают там молнии?
Лана хохотала в ответ и продолжала тянуть штурвал. Да с такой силой, что он не мог с ней справиться. И «Ан-72» врезался в грозовое облако. Гулко грохнуло. И молния вонзилась прямо в Лану. Геннадий в страхе открыл глаза.
– Прости, – извинился Юрий, поднимая с пола электрическую бритву. – Ну и здоров ты спать, будто всю ночь на тебе черти ездили.
«Черти, – усмехнулся мысленно Геннадий. – С чертями я сладил бы».
Праздник «День защитника Отечества», как и Новый год, руководители корпорации «Янот» отмечали в Доме культуры. Празднование началось с танцев, и Лана без стеснения подошла к Геннадию и повела его в круг. Это было что-то новенькое. Или Дмитрюков попал у нее в отставку, или решила наплевать на сплетни и мнение окружающих. Да и чем Геннадий плох для нее? Он еще ни от одной девушки не получал отказа. Лана, будто волшебница, околдовала его – безумно нравилась. Но ее волевой характер, вот эта бесцеремонность без слов увлечь его в круг вызывали робкий протест. Он не привык к такому обращению, даже командирская властность вызывала порой внутреннее неприятие. Что хочет показать этим Лана? Он не понимал ее. Любовь, усвоил он из прочитанных романов, это очарование, желание принадлежать друг другу, а если понадобится, то и отдать за любимого (любимую) жизнь. И проявлять тут власть, показывать свое превосходство… Любит ли она его?
– Ты чего такой напряженный? – будто прочитала его мысли Лана. – Тебя что-то смущает?
– Да нет. Я за тебя беспокоюсь. За твой авторитет.
– Кто-то на него покушается?
– Ты в глазах своих подчиненных – императрица…
– Перестань, – сердито оборвала его Лана. – Я – женщина прежде всего. И кому какое дело до моей личной жизни? Чужие пересуды меня не волнуют. После вечеринки снова приглашаю тебя ко мне домой. Кстати, у меня есть симпатичная подруга, а у тебя – друг; Юрием, кажется, зовут. Хочешь их познакомить?
– С удовольствием. Он будет рад.
– Договорились. Я предупрежу подругу.
Когда он возвращался с Юрием к их постоянному месту встречи у колонны недалеко от сцены, Ланы на месте не было – она уже кружилась с высоким представительным мужчиной лет пятидесяти с гусарскими усами и военной выправкой. Не иначе из генеральской свиты, невольно мелькнула мысль у Геннадия.
Танец кончился, и партнер Ланы, не доведя до того места, где взял, оставил ее. Лицо Ланы пылало негодованием. Неужели только от того, что усатик поступил неучтиво, не довел до положенного места?
– Здравствуйте, – поздоровался Юрий, осматривая стоявших рядом женщин.
Лана протянула ему руку.
– Галя сейчас подойдет, – успокоила она его. И обратилась к Геннадию: – Представляешь, этот козел, – кивнула в сторону удалившегося партнера, – разыскал меня здесь, чтобы передать ультиматум Пикалова: прекратить скупать акции его завода. Довел до банкротства, а теперь спохватился… Не можешь, не берись. Я ему еще не такое устрою…
К ним подошла белокурая круглолицая женщина лет тридцати пяти в светло-голубом костюме и белоснежной блузке. Поздоровавшись, представилась:
– Галя.
Юрий и Геннадий назвали себя.
– Это мои лучшие друзья, – согнав с лица ненастье, пояснила Лана. – Прошу любить и жаловать.
Заиграла музыка.
– Танцуйте и знакомьтесь поближе, – распорядилась «Императрица», беря Геннадия за руку. И, едва вошли в круг, продолжала возмущаться: – Понимаешь, какая наглость – указывать мне, что делать. Его рейдеры и рэкетиры задолбали, а он со мной вздумал счеты сводить!
– Успокойся, – попытался урезонить ее Геннадий. – Может, он просто тебя попросил, по-хорошему, а ты…
– Ты не знаешь наших отношений. Он с первых дней, когда я осталась без мужа, подмазывался ко мне, предлагал объединить концерны. А теперь понимает, что автозавод уплывает у него из рук… Ничего, скоро сам будет рад предложить акции…
– Я бы не советовал тебе обострять отношения. Зачем это тебе?
– Ты ничего в бизнесе не соображаешь. Бизнес – это конкуренция, борьба. Тебе этого не понять. Твое дело – крутить штурвал. Кстати, тебе нравится твой самолет?
– Нормальная, хорошая машина.
– А три посадки делать до Якутска?
– Да, не очень-то здорово. Но… такова конструкция.
– Я скоро пересажу тебя на более перспективный самолет. «Ил-76». Будешь летать по дальним маршрутам, в зарубежье.
Он хотел возразить, но раздумал: это только прожекты «Императрицы». А жизнь меняется чуть ли не каждый день. И что будет завтра? Да и в зале появились новые люди: два генерала, общевойсковой и милицейский, два полковника и лысый коротышка по кличке Колобок, губернатор Удмуртии Колобков Семен Семенович со своей свитой, приближенными и телохранителями.
Музыка смолкла. Директор Дома культуры рванулся к ним навстречу, и Лана Петровна, оставив своих друзей, широким шагом направилась к высокопоставленным гостям, расправив плечи и гордо вскинув голову. Она и в данной ситуации не желала терять престижа. Губернатор пошел ей навстречу, мило улыбаясь, вытянув вперед руки. Взял ее руку, поднес к губам. Стал что-то говорить. И генералы, здороваясь с ней, наклоняли головы, кивали, произносили, судя по сладко изогнутым губам, добрые пожелания.
Лана Петровна пригласила гостей за стол.
Далее все пошло по давно истертому сценарию: торжественные речи, звон рюмок, веселые возгласы, улыбки и смех.
А Геннадий испытывал неприятное жжение в груди. Ему не нравились гости, не нравилось, хотя и едва заметное, угодничество возлюбленной перед этими высокопоставленными чинушами, не нравилось и то, что прервали разговор на самом интересном месте. Тут же упрекнул себя, чего это заносит его на ровном месте: иначе Лана поступить не могла. Ревнуешь? А какое право имеешь на это? Она свободная женщина и вольна поступать, как ей вздумается.
Слава богу, губернатор и его свита, испив и откушав праздничное, удалились. Лана подозвала Геннадия и Юрия с Галиной, усадила с собою рядом. Она порядком захмелела; раскрасневшаяся и бурно настроенная, сыпала тосты, как из рога изобилия. Геннадий не понимал, что с ней происходит, и, выбрав момент, предложил ей завершить здесь празднование и продолжить у нее дома.
– Потерпи, – многозначительно усмехнулась Лана. – Я дам знать, когда отправиться в машину.
Она заказала оркестру русскую плясовую и, взяв Галину и Геннадия за руки, пустилась в пляс. Им ничего не оставалось, как поддержать ее.
Веселье продолжалось до полуночи. Наконец-то Лана кивком подала знак следовать в машину. Она не заставила их долго ждать, появилась минуты две спустя, подошла к стоявшему рядом джипу с охраной и приказала ехать впереди; прежде джип следовал сзади. Юрию велела занять место рядом с водителем, а сама села между Геннадием и Галиной.
Ночь была морозная, градусов двадцать, и с неба падал пушистый снег. Колеса скользили по дороге, взвизгивали на поворотах.
– Не спеши, – предупредила водителя Лана.
Геннадий обратил внимание, что «Императрица» не так уж пьяна, как казалась в зале. Играла? Для кого и для чего? Очень много в ней загадочного…
Центральная улица была пустынна, и ведущий джип прибавил скорость. Лана тут же притормозила его по мобильнику:
– Не торопись на тот свет, там кабака нет.
