Ознакомительная версия.
Гордеев вытер пот со лба. Он не знал как быть. С одной стороны, ему смертельно хотелось прервать ее серией четких, конкретных вопросов, на которые можно будет получить такие же четкие ответы, с другой — он боялся, что тогда может вообще ничего не услышать.
— М-м, — сказал адвокат, — я весь внимание. Главное, не теряйте нить.
— Не сомневайтесь, — успокоила Грушницкая.
14
После недолгой паузы она продолжила свой чрезмерно эмоциональный и откровенный, но лишенный необходимых адвокату фактов рассказ:
— И вот тогда у меня вдруг возникло сомнение… нет, не в муже, а в моей любви к нему. В его любви ко мне, в наших отношениях, составлявших суть нашей жизни. А все потому, что я увидела другую пару, совсем на нас не похожую, настоящую… Конечно, я смотрела на этих двух незнакомцев глазами человека, одержимого древней, как мир, неосуществленной мечтой. Как хотелось бы мне узнать, что лежит в основе такого союза! Похоже, они были завсегдатаями этого ресторана, и я могла бы, по крайней мере, выяснить их имена. Жалкий кончик ниточки, на которую можно нанизывать мечты. Представляю себе, как удивился бы и как, наверное, был бы даже шокирован Артур, услышав, о чем я спрашиваю метрдотеля, но какое это имело значение? Меня удержало не это. Просто я решила не узнавать о них ничего больше — лишь то, что наблюдала сама. Вот что произошло со мной. Надеюсь, вы понимаете, что это оказалось для меня совершенно исключительным переживанием? Возможно, я описала ситуацию слишком длинно, но я до сих пор не пыталась ее анализировать, а ведь в ней и моя жизнь. Я прекрасно понимаю, что злоупотребляю вашим терпением, и…
Гордеев протестующе поднял руку.
— Да-да… Но, надеюсь, вы поймете меня. Я не жду от вас непременного одобрения моих действий, но… все же хочу ввести вас в курс и последующих событий.
— Я не против, — с облегчением выдохнул Гордеев, уже испугавшийся, что деликатная дама сейчас смотает удочки, и все закончится, так и не начавшись.
— С той минуты, как я поняла, что не люблю Артура, с той минуты, как все, что было существом моей жизни, предстало предо мной гигантской ошибкой, состояние длительной спячки, неосознанного оцепенения сразу кончилось. Во всяком случае, с длительным ничегонеделанием в пустой квартире было покончено. Закончились как приступы бесконечного наведения чистоты, так и следовавшие за ними периоды бесплодных мечтаний. После десяти сумеречных лет я вышла наконец в шумный мир людей. Я тотчас решила перестроить свою жизнь — полностью и на другой основе. Надо заново начинать — слишком многое уже принесено было в жертву лжи. Теперь я знала, что все может быть иначе, и это придавало мне силы. Но прежде всего, в предвидении возможной независимости мне следовало внутренне настроиться иначе. Слишком долго я была вещью — пора было становиться человеком. Я была не юная дурочка и не обманывалась насчет прочности той свободы, к которой так стремилась, — конечно, это была всего лишь химера, и она могла рассыпаться в прах, едва я бы себя вновь с кем-то связала. С другой стороны, ну так что же?! Какого черта, собственно говоря?! Просто тогда, расставаясь с этой свободой, я буду твердо знать, почему я так поступаю. Ведь должен же существовать где-то человек, действительно предназначенный мне судьбой! Быть может, он совсем близко, и потому я его не замечаю, или он слишком далеко, и потому я не могу до него добраться. Но если ему и мне суждено встретиться и стать одним целым, мы найдем друг друга. Вот как я думала. Итак, я почувствовала необходимость немедленно сбросить с себя ярмо, а заодно — надо быть великодушной — снять цепи с Артура.
Мой первый шаг был весьма скромным: я посоветовала мужу не приезжать больше в полдень обедать домой. Его положение на работе изменилось, и это было вполне здравое предложение. Я сослалась на то, что он понапрасну теряет время и что такой распорядок дня давно изжил себя. Мне кажется, он удивился моей горячности, хотя и согласился со мной. Осознав, что мне безразлично, на что Артур употребит эти освободившиеся два часа, я ощутила сладкое чувство свободы: ведь тюремщик, как и узник, тоже прикован к своему месту. Но, естественно, я не могла поделиться с Артуром своими мыслями. Как же теперь приступить к главному? Объявить о том, что я хочу снова начать работать? Абсурдно, но факт: для женщины в моем положении свобода означала возвращение к труду, к тому самому труду, что порабощает столь многих!
Вывод этот заставил Гордеева искренне расхохотаться и подмигнуть Грушницкой. Она тоже была довольна сказанным и продолжала:
— В свое время, еще на последнем курсе института, я сотрудничала с одним однокашником, который уже тогда был полон грандиозных концертных планов — относительно гастролей в России разных эстрадных знаменитостей.
— Вы говорите о Варенцове?
— Вот именно. У него тогда мало что получалось, а кроме того, как только наши материальные возможности это позволили, Артур настоял, чтобы я отказалась от работы и проводила дни дома. С тех пор, как я уже сказала, прошло десять лет. То, что он мог содержать семью, видимо, придавало ему уверенности, которой ему так часто не хватало в других обстоятельствах. Честно говоря, я сомневалась, что мне удастся восстановить с Варенцовым какие-то отношения, а ведь они в свое время были очень дружескими и теплыми, но постепенно оборвались. Но я держала такой вариант в голове. Прошла неделя с тех пор, как Артур перестал приезжать домой в полдень, и я начала жаловаться, что скучаю, что мне совершенно нечем себя занять, а это в наши дни абсолютно недопустимо, — словом, появился предлог, для того чтобы заговорить о работе… Хорошо бы поступить в какое-нибудь издательство, например, или — почему бы и нет? — по старым следам в какой-нибудь музыкальный журнал или агентство. Все произошло так, как я и предвидела, притом без всяких осложнений. С тех пор как открытие, что я не люблю мужа, принесло мне свободу, я строила свою новую жизнь с терпением и тщательностью муравья. Меня можно было сравнить с заключенным, продуманно и расчетливо готовящим смелый побег. Что сталось бы со мной, не случись того потрясения? Но я же сама это потрясение вызвала! Другая на моем месте, без сомнения, и не заметила бы той пары. А теперь вот постепенно менялась и моя жизнь.
Однажды Артуру пришлось задержаться на общем собрании банковских служащих. И я знала, что его не будет дома допоздна, значит, у меня появилось время заняться своими проблемами. Вы понимаете?
Гордеев сосредоточенно кивнул.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Короче, я встретилась со Степаном Варенцовым, и этот момент оказался для меня поразительно удачным. Он принялся меня уверять, что вот уже несколько месяцев занимается поиском кандидата на вакантное место своего референта. А когда я выразила беспокойство, что за прошедшие десять лет потеряла всякое представление о современной музыке, он беззаботно махнул рукой и расхохотался. Правда, потом Варенцов заметил, что квалифицированные сотрудники в наше время встречаются довольно часто, а вот людей, обладающих определенными моральными принципами, найти труднее. Ему уже не раз случалось ошибаться, но он убежден, что со мной такой проблемы не возникнет. В общем, положение мое сразу определилось. Последние годы мой босс много путешествует. Русских продюсеров сейчас все больше ценят за границей.
— Правда? — с сомнением сказал Гордеев.
— Это верно, во всяком случае, в отношении Варенцова, — заверила Грушницкая. — Словом, я появилась в его компании очень кстати, поскольку хорошо знала Степана и смогла снять с него бремя каждодневных забот и дать возможность плодотворно работать. Теперь он мог всецело отдаться своим безумным затеям. Цитирую его почти дословно. Жалование, которое он мне предложил, — сама я этого вопроса не поднимала, — намного превосходило мои запросы. Вообще, меня бы ничуть не обеспокоило, если б я мало зарабатывала, а вот то, что я зарабатываю много — в моем представлении, — внушало мне большую уверенность в себе.
— А как муж отреагировал?
— С Артуром и на этот раз все обошлось, даже проще, чем я предполагала. Я боялась, что он разволнуется, тут же придумает массу возражений. Он же, напротив, нашел мою идею удачной и вполне понял нежелание посвящать его в мои планы, пока не будет чего-то реального. Он чувствовал, что последнее время я нахожусь в подавленном состоянии, и искренне надеялся, что перемена в образе жизни пойдет мне на пользу. Он, со своей стороны, крайне обеспокоенный моей депрессией, тоже пытался что-то придумать и хотел предложить мне, наоборот, поехать отдохнуть! Но раз я решила по-другому… А потом, ведь я всегда, в любую минуту могу отказаться… Если, скажем, буду слишком уставать… Ха! Даже смешно.
Уже через неделю моя жизнь оказалась заполненной до отказа. Не успела я появиться в фирме Варенцова, как меня подхватил нескончаемый водоворот дел, Степан уже не мог без меня обходиться — в плане профессиональном, конечно, ибо в остальном… У него, оказалось, были две официальные любовницы, но еще, как я подозреваю, и немало увлечений. К счастью, этой стороной его жизни занимаюсь не я — в этом состоят основные обязанности его личной секретарши. Ей приходится следить за тем, чтобы дамы не сталкивались друг с другом, улаживать трудности и даже разрешать драматические ситуации, что уже случалось и наверняка повторится не раз. В вопросах же профессиональных Степан не перестает удивляться моей необыкновенной способности вживаться в дело и не понимал, как он мог до сих пор заниматься один всем тем, что теперь он делит со мной!
Ознакомительная версия.
