Ознакомительная версия.
Вытащив из внутреннего кармана пиджака новенькое скрипящее портмоне, Виталий отделил от плотной пачки шелестящих банкнот десятидолларовую купюру и положил ее перед стариком.
Деньги как ветром сдуло с обшарпанной стойки, а вместо них появился маленький желтый ключик с прикрепленным деревянным брелоком, похожим на набалдашник. На нем был выжжен номер комнаты.
Комната была под стать всему заведению – тесная конура больше походила на предбанник коровьего хлева, чем на гостиничный номер. У маленького окошка громоздилась огромная металлическая койка с никелированными набалдашниками на трубчатой спинке изголовья; рядом с кроватью стояла фанерная тумбочка, которая могла бы украсить лавку провинциального антиквара. Под стать обстановке был и шкаф. Приняв душ, Виталий улегся в скрипучую койку и почти моментально погрузился в глубокий сон.
Разбудил его невнятный, приглушенный шум, похожий на тихий шелест слабого ветерка. Открыв глаза, Громов явственно различил согнутую тень человека – незнакомец, стоя спиной к железной кровати, торопливо шарил по карманам костюма постояльца.
– Эй! – окликнул Виталий воришку. – Скажи, что ищешь, я, может, сам отдам?
Ночной визитер, застигнутый врасплох, нервно оглянулся и бросился наутек, но лейтенант в два прыжка настиг беглеца и легким ударом в затылок сбил того с ног.
Распластавшись на грязном полу, непрошеный гость торопливо запричитал на своем языке. Хотя Громов не понимал слов, но смысл сказанного можно было уловить без труда, потому как воры любой страны, пойманные с поличным, говорят приблизительно одно и то же – дескать, ах, простите, ошибся номером, готов немедленно удалиться.
Виталий сгреб незнакомца в охапку и, резко встряхнув, поставил на ноги – это оказался паренек с испуганными, бегающими глазками затравленного зверька. Держа одной рукой за воротник попавшегося воришку, Виталий другой проверил содержимое его карманов и убедился, что ничего пока не пропало.
Распахнув тонкую, убогую дверь тараканьей гостиницы, спецназовец выставил перед собой тщедушное тельце. Мощный пинок под зад заставил ночного гостя растянуться на пыльном полу узкого коридора.
Виталий вновь опустился на скрипучие пружины ветхой койки и уже собирался заснуть, как в дверь постучали. Спецназовец едва успел опустить с кровати ноги, как под воздействием сильного удара жалкая створка едва не слетела с петель.
В номер ввалился громадный, почти одного роста с Громовым, бородатый детина в сопровождении круглолицего толстяка и недавнего малолетнего визитера.
Широко жестикулируя волосатыми ручищами, бородатый скороговоркой затараторил на незнакомом языке, красноречиво указывая на ушибленное седалище паренька.
– Чего надо? – грубо спросил лейтенант.
Вместо ответа громадный абориген угрожающе двинулся к постояльцу, крепко сжав гигантские кулаки.
Оценив ситуацию, Громов поднырнул под резко выброшенную руку неожиданного противника и, оказавшись за спиной бородатого, сгибом локтя зажал тому потное горло. Защитник малолетних преступников сипло захрипел, пуская слюнявые пузыри. Круглолицый толстяк бросился на помощь товарищу, но, получив сокрушительный удар в челюсть, выкатился в коридор.
А Виталий продолжал стискивать бычью шею нападавшего, который безнадежно пытался вырваться из медвежьих объятий, до тех пор, пока из выпученных глаз бородатого не брызнули слезы и обмякшее тело не стало неподъемно-грузным. Громов ослабил хватку, и детина рухнул на холодный деревянный настил.
Покончив с одним, Виталий рванулся к поднявшемуся на ноги толстяку, собираясь вырубить и его сообразно приобретенным навыкам мастерства рукопашного боя. Но реакция круглолицего детины неожиданно развеселила спецназовца – обхватив короткими ручонками лысоватую голову, толстяк истошно запричитал:
– Оу-оу-оу, – весьма кстати переходя на английский язык. – O’key! That’s all, I am friend. Оу-оу-оу!
Не удержавшись от смеха, россиянин присел на койку. Догадавшись, что дальнейшей экзекуции не последует, лысоватый толстяк подобострастно улыбнулся, заискивающе глядя в лицо постояльцу. Тут его взгляд упал на перекошенное от страха лицо паренька, и он отвесил тому звонкую оплеуху, что-то торопливо проговорив по-своему.
И вновь Громов опустился на кровать, хотя спать уже не хотелось – события последних минут напрочь лишили его сна.
Пробуждение было медленным и неприятным – тревожная ночь оставила в голове нехороший осадок.
Торопливо умывшись, спецназовец собрался и покинул номер, плотно затворив за собой измученную дверь…
* * *
Порт оказался необъятно огромным, и найти в нем нужное судно было задачей далеко не из легких. Однако через час усиленных поисков Виталий наткнулся-таки на стометровый сухогруз – под огромными, выведенными белой краской на черном борту буквами названия прилепилась мелкая надпись: «Санкт-Петербург». Поднявшись по металлическим ступенькам крутого трапа, лейтенант оказался лицом к лицу с молодым вахтенным матросом.
– Здорово, друг, – весело приветствовал моряка спецназовец, – мне нужен капитан.
Подозрительно осмотрев соотечественника, матрос снял тяжелую трубку внутрисудовой связи и пробасил в микрофон:
– Товарищ капитан, вас просит какой-то человек… да… вроде наш. – Вахтенный не отводил глаз от лица Громова, односложно отвечая на заданные вопросы капитана. – …Нет, он один… хорошо. – Моряк положил массивную трубку на рычаг и сказал, обращаясь к посетителю: – Сейчас за вами придут, подождите.
Толстый мужичок с волосатыми руками, появившийся спустя десять минут, оказался, однако, не капитаном. Протянув маленькую мозолистую ладонь, провожатый представился:
– Дракон, то есть боцман.
Они вошли внутрь судовой надстройки и, поднявшись по отвесному трапу, оказались в просторной кают-компании.
Из-за огромного дубового стола навстречу лейтенанту поднялся пожилой человек в белой рубашке с погонами торгового флота и светло-синих шортах. Седая голова незнакомца и серьезное выражение обветренного лица, властность выдавали в человеке хозяина судна.
– Здравствуйте, – приветствовал он, – моя фамилия Щукин, я капитан этой посудины. Насколько я понимаю – это из-за вас мы задержались на два дня в Лас-Пальмасе?
– Возможно, – немного неуверенно отозвался Громов, протягивая моряку служебный загранпаспорт, – вот мои документы.
Отослав боцмана, капитан пригласил гостя присесть, налил в высокий бокал белого вина и сказал:
– Угощайтесь. Минут через двадцать будет готов обед, а пока могу предложить бутерброды и фрукты.
– Спасибо, – вежливо отказался Виталий и попросил: – Нельзя ли выпить чего-нибудь холодного и безалкогольного?
Перед Громовым появилась маленькая запотевшая бутылочка импортной минеральной воды. Открыв пробку, Виталий жадно присосался к стеклянному горлышку.
В этот момент распахнулась массивная дверь кают-компании, и на пороге появились боцман и Крокодил.
– Здорово, – небрежно кивнул недавний инструктор рослому сослуживцу и надменно протянул капитану синюю корочку служебного паспорта, вместо приветствия спросив: – Вы уже в курсе?
Было видно, что капитану не понравились развязные манеры очередного посетителя, однако, следуя полученным инструкциям, он обязан был проявить гостеприимство, чтобы не ссориться с весьма влиятельным учреждением.
– Ну, как провел время? – поинтересовался Крокодил. – Какие бабы тебе больше понравились?
– Честно говоря, не пробовал никаких, – признался Виталий, неприятно удивленный столь откровенным вопросом.
– А зря, – выдавил из себя Крокодил, прикладываясь к бокалу с вином, – деньги все равно придется сдать, а так хоть какие-то расходы.
И тут из-за двери послышался голос Академика:
– Бытовое разложение, товарищ Неверовский?
– Да ладно тебе. – Пожав руку вошедшего, Крокодил кивнул на Громова. – В кои-то веки побывать на Канарских островах и не оставить о себе память в сердцах и прочих интимных местах местных шлюх – это невероятно!
– Не обращай на него внимания. – Академик устало уселся в кресло. – Он всегда такой…
– Никак не могу понять – а почему нас сразу не отправили в точку конечного назначения? – поинтересовался Виталий у старшего товарища. – Москва, Париж, Канары…
– Всему свое время, – кивнул Академик. – И вообще не задавай лишних вопросов. У нас этого не любят.
– А какие задавать?
– Лучше всего – никаких…
* * *
Над морем царила густая тропическая тьма, слабо прореженная масляно-желтыми и красноватыми корабельными огнями. Небо медленно затекало предрассветным опаловым цветом. Форштевень корабля разрезал волны Атлантики, оставляя пенную дорожку.
Ближе к рассвету Громова разбудил голос Академика:
– Подъем! Прибываем.
Спустя минуту спецназовец уже шагал по стальной палубе. У высокого борта сухогруза качался моторный катер, к которому был спущен штормтрап.
Ознакомительная версия.
