Ознакомительная версия.
– Хорошо. Но маму надо предупредить. Чтобы она вечером закрылась.
– Предупреди. Обязательно предупреди.
– Тогда пошел я?
– Иди, Валер, и сделай, пожалуйста, так, как я просил.
Есипов проводил мальчика на улицу, посмотрев на дом, о котором говорил Валера. Вон она, хата Петрухи – Жлоба, как раньше звали его все, кто знал. Правильно, вторая от проулка за ветлой. Ну что ж, Петюня, пришло время повидаться нам после долгой разлуки. Петр Скворцов никогда не был ни товарищем, ни тем более другом Николая. Он был на два года старше, но еще в детстве и юности пацаны и девчонки с улицы презирали этого хитрого, продажного, коварного и трусливого парня, которому за счастье было сделать кому-либо какую-нибудь гадость. Как-то раз его поймали на воровстве. В школе по пальто да курткам в общей раздевалке шарил. За что был бит. А потом ребят, что наказали его, таскали в милицию. Скворцов на них бумагу накатал и справку из больницы представил. Хорошо, что свидетелей не нашлось, хотя многие видели, как ребята отучали Жлоба от воровства, но следователю ни слова не сказали, никто.
А тот, почувствовав защиту милиции, начал борзеть, закладывая старому участковому всех подряд. И тех, кто яблоки в чужих садах обирает, и тех, кто на колхозном поле огурцы портит: на реку тогда ходили через поле, ну и давили овощи. И ничего особенного в этом не видели, так как после уборки этих огурцов оставалось море. Короче, был козлом Петя Скворцов, козлом и остался. Но теперь он стал козлом опасным. Ишь, мразь, увидел, что женщина с ребенком малолетним живет, и решил воспользоваться моментом, чтобы подмять ее. Ребенка не постеснялся, пригрозил. Сволочь. Ну, ничего, Петюня, сегодня ты кайфанешь. По полной программе кайфанешь. Так, что Ольгу с Валерой забудешь навсегда.
Подошел Соболев. У него, как ни странно, сегодня тоже был выходной.
– Какие дела, Коль?
– Дела, спрашиваешь? А я вот хочу тебе, как представителю власти, вопрос задать. Ответь мне, капитан, почему некий небезызвестный тебе господин Скворцов безнаказанно унижает женщину и ребенка, при этом грозя им?
– Ничего не понимаю. Ты о Жлобе, что ли?
– О нем, капитан, о нем.
– И кому он конкретно угрожает, кого унижает?
– А вот это я тебя, Вова, должен спросить! Кто из нас участковый?
– Погоди, погоди, давай все по порядку!
– По порядку? Пожалуйста.
Николай поведал другу то, о чем ему рассказал сын Ольги.
– Теперь обстановка ясна?
– Но почему сама Ольга мне ничего не сказала? И тебе, кстати, не сказала тоже. Почему?
– А тебе не понятно? Да чтобы слухи по поселку не рассыпались!
– Вот-вот, она не хочет слухов, а я как должен реагировать? Догадываться о том, что этот козел не дает ей прохода? Так что ты на меня не наезжай. Узнал бы, быстро Жлоба на место поставил бы. Короче, идем к Ольге. Мне надо только заявление, и я Скворцова в момент на выходной в КПЗ определю, тем более если он, как говорит Валера, пьян. А там и поговорю с ним! Идем! Вот только напишет ли заяву твоя ненаглядная?
Есипов остановил разгорячившегося участкового:
– Ладно, Володь, не кипятись. К Ольге ходить не надо. Я сам разберусь в ситуации.
Соболев подозрительно взглянул на друга:
– Ты чего задумал? Самоуправство? Хочешь вместо Жлоба в камеру предварительного заключения загреметь?
– Ты, что ли, туда определишь?
– Я могу закрыть глаза, а вот он заявление в отдел, не успеешь моргнуть, организует. И свидетелей найдет, и справочку из больницы. Так, если помнишь, уже было.
– Ничего он не успеет организовать. И сегодня же свалит из поселка. По-тихому свалит.
– Коля?! Прекрати!
– Иди, Володь, займись хозяйством. Или с семьей куда сходи. У тебя выходной, вот и отдыхай. В мои дела лезть не надо. Сам со всем разберусь.
Владимир сплюнул на траву:
– Тьфу, бля! Ну, до чего ты упертый? Хрен с тобой, иди, но предупреждаю…
Николай улыбнулся:
– Не надо, Вова, меня предупреждать. Я всегда отвечал за свои слова и действия. Будет необходимость, отвечу и на этот раз.
Есипов, повернувшись, зашел к себе. Соболев, проводив его взглядом, вновь сплюнул на траву, отправившись к своему дому. Николай в спальне достал из-под кровати сумку, из нее кобуру. Из кобуры извлек наградной пистолет, засунув его за спину под брючный ремень. Рубашку пришлось выпустить поверх брюк. Вышел на крыльцо. Прикурил сигарету и перешел дорогу, направившись к хате Скворцова. Шум попойки услышал еще от соседей. Гулял Жлоб, и гулял не один. Как минимум двое пьяно пели какую-то блатную песню. Дверь в дом Скворцовых оказалась открытой. Есипов вошел в сени, оттуда в предбанник, где справа находилась кухня и где за столом, уставленным водкой, пивом и различной закуской, сидели двое. Сам Скворцов и незнакомый Есипову, неопрятный, с виду крепкий мужик. Они одновременно повернули головы. Скворцов поднялся, развел в стороны руки и, криво улыбаясь, проговорил:
– Ба! Какие люди! Колька Есипов?! Ты откуда взялся-то, браток? Сколько тебя тут не было? Годков пять, шесть?
Николай не обратил внимания на пьяно-наигранно-радостную реплику Скворцова, обратившись к мужику, сидевшему напротив Жлоба:
– Слушай, ты. Давай-ка иди погуляй, мне с собутыльником твоим поговорить надо.
Мужик перевел взгляд на хозяина дома:
– Это что за чудик, Петя?
Скворцов, уже не улыбаясь, объяснил:
– Да сосед по улице, Жора, офицер!
– Офицер? Он что, твой кореш? Ты звал его?
– Сам не видишь? Без приглашения явился.
– Угу! А он борзый, твой сосед, Петя, вламывается в хату, мешает приличным людям спокойно посидеть. Придется научить его вежливости!
Николай стоял в дверях и спокойно слушал диалог дружков. Особенно ему пришлось по душе последнее предложение собутыльника Жлоба, Жоры. Это было как раз то, что нужно для начала предметного разговора со Скворцовым.
Мужик между тем тяжело поднялся. Да, выглядел он внушительно. Воткнул в рот недокуренную «беломорину», процедив:
– Ты, сосед, сам уйдешь, или тебе помочь?
Есипов поднял трость:
– Видишь, с ногой непорядок, так что лучше помоги.
– Ага! Так это мы с превеликим удовольствием.
Жора прикурил окурок и медленно двинулся на Есипова. Подойдя вплотную, он поднял широкую, как лопасть весла, ладонь, расставив пальцы, явно намереваясь толкнуть майора в лицо. Николай перехватил руку мужика, резко вывернул ее, без особых усилий развернув противника к себе спиной, и тут же, отбросив костыль, шейным захватом пережал ему сонную артерию. Несколько секунд, и Есипов отбросил бесчувственное тело здоровяка в угол. Как мешок.
От неожиданности произошедшего Скворцов замер за столом, широко раскрыв глаза и рот.
Прямо в этот рот Николай и вставил ствол пистолета. Почувствовав между зубов холод вороненой стали, Петруха, мгновенно протрезвев, задрожал всем телом. Он мог только мычать, что и попытался сделать, только Есипов приказал:
– Заткнись, сучара! Слушай и запоминай, на вопросы отвечать только кивком. Тебе ясно?
Жлоб, насколько позволял ствол пистолета, утвердительно закивал вспотевшей лысиной.
– Ты, мразь, решил к Ольге Шевцовой клинья подбивать? Врываешься в дом пьяный, силу применяешь, угрожаешь, унижая беззащитных людей! И думаешь, что все тебе дозволено? Думаешь, раз их защитить некому, то можно беспредельничать? Так, тварь?
Скворцов отрицательно замотал плешивой головой.
Николай повысил голос:
– Нет? А кто сегодня обещал вновь прийти к ним в гости? Не ты?
Дрожь Петрухи усилилась.
– Короче, так, Петя! Запоминай очень крепко: первое – сейчас ты пойдешь со мной к Ольге и на коленях попросишь прощения и перед матерью, и перед сыном за все те мерзости, что творил ранее. Второе – если я хоть раз увижу тебя на той стороне улицы, не говоря уже об усадьбе Шевцовых, то превращу в инвалида. Слово офицера, я это сделаю! Третье, сегодня же ты свалишь обратно на свою шабашку, чтобы с тобой ненароком какая беда не приключилась! Ну, и четвертое, ты у нас большой любитель писать жалобы в милицию, еще с далекой юности. Так вот, обратиться в отдел по поводу нашего разговора ты, конечно, можешь, но предупреждаю: лучше не стоит, только себе хуже сделаешь. Я очень зол на тебя, Петюня, а злой – опасен! Запомни это! Все понял?
Жлоб утвердительно кивнул головой.
– Вот и хорошо, что понял! Вставай! Идем к Ольге!
Петруха послушно поднялся, посмотрев на лежавшего в углу Жору, тихо спросил:
– А это… ты его… не того?
– Не того! Но еще раз дернется, будет того! Совсем того!
– Ага. Ясно.
Есипов пропустил поникшего Скворцова вперед, и они вышли на улицу. Николай спросил:
– А что это, Петюня, я твою мать в хате не видел? Уж не захворала ли от приезда дорогого сыночка?
– Нет. К сестре ушла. До вечера.
– Весьма кстати!
Ольга отшатнулась к стене, когда увидела вошедшего без стука в прохожую Скворцова. Но следом появился Николай, и женщина облегченно вздохнула, правда, совершенно не понимая…
Ознакомительная версия.
