Ознакомительная версия.
Банников, поудобнее перехватив автомат, настороженно озираясь по сторонам, ступил на покрытые песком и пылью улицы. Под ногой хрустнуло. Взгляд скользнул вниз – небольшая, развалившаяся надвое белая кость какого-то животного, тут же из-под песка виднелся небольшой округлый череп.
«Кошка?!» – успела мелькнуть мысль, прежде чем Петрович шагнул дальше. Ответа на его вопрос-предположение не было. Ветер со свистом проносился под крышами полуразрушенных зданий, завывал в проемах улиц, выдувал пыль из столетней глины и мчался дальше на простор равнины.
– Петрович, не останавливаемся, – Банникова нагнал раскрасневшийся Немирович, – идем, пока не дойдем до гор. А то после твоих слов про амеров я себя что-то неуютно чувствую. Сомневаюсь, что они здесь просто так появились.
– Да что тут сомневаться? Ясен пень, за ракетой притопали. Ничего, звездюлей получили, теперь не сразу сунутся.
– Сунутся, – не согласился с Банниковым Немирович, – если, конечно, они пришли за ракетой. Обязательно сунутся. Вот только видимость улучшится, и сразу ВПШГ (воздушно-поисковая штурмовая группа) по наши души заявится.
– К этому времени за нами уже прилетят.
– Дай бог, дай бог, – покивал Немирович, но уверенности в его голосе не прозвучало. – В горы нам надо. И повыше подняться, там у нас преимущество по-любому будет.
– До ночи не дойдем, – прапорщик поглядел вверх, где над изломанными крышами домов виднелись остроносые пики.
– Значит, пойдем ночью.
– Шею не свернем?
– Будем идти, пока можно.
– А что гражданский?
– Ползет, – неопределенно ответил Немирович и стал постепенно приотставать, занимая свое место в боевом порядке. Петрович, на ходу размышляя над причиной, заставившей людей покинуть родные места, достал из чехла флягу с водой и сделал несколько небольших глотков. Вода была теплой, почти горячей, но неимоверно вкусной, хотелось прильнуть к горлышку и пить, пить и пить, но прапорщик, пересилив себя, оторвался от сладостной процедуры и, завинтив пробку, убрал фляжку обратно в чехол.
Порывы ветра продолжали стихать. В облачном небе проявлялись проблески голубизны. Становилось все жарче и жарче.
Через некоторое время, поплутав по запутанным, заваленным обломками стен глиняных домов, кишлачным улицам, спецназовцы миновали заброшенное селение и вышли на окраину такого же мертвого, оставленного людьми виноградника. Ручей, некогда питавший его многочисленные арыки, то ли давно пересох, то ли, прорвав дамбу, нашел себе более короткий путь. Дно арыков давно высохло и растрескалось, кусты, некогда обильно плодоносившие, приносившие ухаживавшим за ними дехканам тяжелые грозди наполненных солнечным светом ягод, иссохлись и превратились в уродливо торчавшие вверх здоровенные, корявые веники. Обведя высохшую плантацию взором, Банников сокрушенно вздохнул и, раздвинув ломкие ветки, шагнул в первую канаву. Противно зацарапало по одежде…
– Черти бы вас побрали, – непонятно кому адресовав данную фразу, прапорщик ухватился за сухую ветвь и, помогая себе рукой, стал подниматься на очередной бугорок. Казалось бы, движение вверх-вниз будет продолжаться бесконечно. Спуск в арык, подъем на гряду с засохшими кустами, и сразу же очередной спуск в яму и новый подъем, все это не только выматывало силы, но и изрядно нервировало. И хотя отсутствие воды освобождало от необходимости вытаскивать стопы из вязкой глины, но отнюдь не радовало Банникова, поминавшего всуе всех богов, святых и дьявола, – температура воздуха поднималась все выше и можно было не сомневаться, что, когда выглянет солнце, и без того большой расход воды начнет увеличиваться просто с катастрофической скоростью. Оставалось надеяться, что взятая с собой вода закончится не раньше, чем за ними прилетят вертолеты или хотя бы удастся обнаружить какой-нибудь горный ручей. Впрочем, в последнее верилось мало.
Наконец-то казавшаяся бескрайней виноградная плантация оказалась позади. Банников вылез из последнего арыка и, ни на секунду не задерживаясь, продолжил путь. Подъем стал более крут. Все чаще и чаще на пути начали попадаться камни, изредка, то тут то там, виднелись скальные выступы, встречались и многотонные валуны. Продвигались спецназовцы медленно, по меркам Банникова, почти ползли – группу задерживал абсолютно обессилевший Савелов. Его теперь все время приходилось тащить под руки. Но останавливаться было нельзя. Только один раз, когда спецназовцы оказались близ огромной стоявшей на пути скалы, Немирович объявил привал, и то только для того, чтобы попытаться войти в связь с центром, и уж заодно позволил людям немного перекусить, дабы восполнить запас потраченных за день калорий.
Увы, организовать связь не получилось. Злой как бес Немирович нервно прохаживался под стеной нависающего камня, и попадающиеся под ботинки камешки летели в разные стороны, сердито отбрасываемые пинками. Петрович, глядя на него, хрустел галетой и молчал. А «виновник» неудач – радист, понурившись, сидел рядом с поглощающим тушенку командиром группы и продолжал безнадежно «ковыряться» в радиостанции. Наконец он поднялся и, держа в руках злополучный «Аквилон», направился к заместителю командира роты.
– Разворачивайте запасную радиостанцию, – потребовал Немирович, увидев приближающегося Карелова.
– Товарищ капитан, да не достанет она.
– Разворачивайте!
– Товарищ капитан! Бесполезно! Не добьет она отсюда, даже по ТТХ (тактико-технические характеристики) не добьет. Весь расчет на «Аквилон» был. Он ведь сверхнадежным считался. Спутник какой-нибудь всегда над головой висит. «Северок» бы взяли, я бы попытался, а это бесполезно.
– И что ты предлагаешь? – У Немировича было огромное желание протянуть бедного радиста чем-нибудь тяжелым, но, понимая, что тот, собственно, ни в чем не виноват, сдержался.
– Что-то с ней не так, – развел руками радист. – Но я, товарищ капитан, попробую разобраться. Вот гадом буду.
– Разбирайся. – Немирович пнул очередной камень и отвернулся. Смахивающий со лба пот Карелов вернулся к своему рюкзаку и занялся поиском возможной причины отказа техники. Минут через пять он дернулся, словно от внезапного удара током, недоуменно уставился в экран, пробежался кончиками пальцев по кнопкам радиостанции и, подняв руку вверх, зачесал у себя за ухом. Потом снова набрал какой-то код, поморщился, поднялся со служившего ему стулом рюкзака и, пребывая во все той же глубокой задумчивости, направился к Немировичу. Старший лейтенант Иванов продолжал кушать.
– Товарищ капитан… – радист запнулся.
– Что? – не слишком приветливо отозвался замкомроты.
– Я тут «прогнал» диагностику и так кое-что проверил…
– Не тяни. – Немирович уже собирался отдать команду на выдвижение и теперь каждая секунда, проведенная на месте, казалась ему неоправданной задержкой. – Что сломал?
– Да она не сломана, – младший сержант как бы в подтверждение своих слов показал на с виду абсолютно целенькую радиостанцию, – она в порядке, но… – радист замолчал, не зная, стоит ли продолжать.
– Ну и? – подбодрил его Немирович, из всех сил сдерживаясь, чтобы не наорать.
– Я все проверил и вроде как получается… я не уверен, но… как будто в нее был введен код экстренного уничтожения информации.
– Уверен? – недоверчиво переспросил Немирович.
– Я точно не знаю… – пожал плечами радист, – я никогда не встречал… – и, видимо, увидев, что-то в глазах Немировича, поспешно замахал руками, – это не я, товарищ капитан, не я.
– А код ты этот знаешь? – вкрадчиво спросил замкомроты, и Карелов тут же замотал головой.
– Нет, товарищ капитан, нам не говорят. Перестраховываются. Боятся, кто-нибудь обязательно полюбопытствует. А потом моро́ки…
– Это точно, – согласился Немирович, все еще сомневаясь в искренности радиста. – Значит, ты не знаешь?
– Нет, – младший сержант вновь замотал головой.
– Хорошо. Ты этого не делал, тогда кто мог ввести такой код? Может, случайно?
– Случайно не получится, там защита продуманная. Но товарищ капитан, – Карелов оглянулся через плечо, будто кого-то отыскивая. По-видимому, отыскал и прикусил губу. Тяжело вздохнул.
– Задолбал тянуть, – не выдержал замкомроты, – говори.
– Да тут такая фигня получилась… – Карелов начал подбирать слова, не зная, с чего начать. – Этот, как его… А во, инженер, он у меня… я ему… когда мы летели…
– Ну? – Капитан заиграл желваками – желание треснуть кого-нибудь по уху нарастало.
– Я радиостанцию ему подержать давал.
– И что? – Желание приложиться кулаком в ухо радиста стало нестерпимым. – Он что, кнопки нажимал? И если ты видел, почему не остановил?
– Нет, не видел. Он вообще чуть было ее не уронил. У самого пола перехватил… – рассеянно пояснил радист.
– И какой из этого вывод?
– Мне за его спиной не видно было. Мог ведь.
Ознакомительная версия.
