– Идете за мной на плотной дистанции. Не отставать. Смотреть вперед только через фильтр. Иначе не увидите, споткнетесь и вызовете охрану.
Он двинулся вперед, не дожидаясь согласия и не объясняя, почему они вызовут охрану, если будут смотреть, подняв фильтр-монитор. А поднять его можно было не только нажатием кнопки на пульте, но и легким толчком пальцев. Монитор послушно поднимался и прятался между кевларовыми слоями каски.
Проползти требовалось всего-то двадцать с небольшим метров, хотя проползти двадцать метров и пройти их шагом – это совершенно разные вещи.
– Что это? – спросил Бексолтан, когда изображение уже появилось и на фильтре-мониторе полковника, но полковник еще и слова сказать не успел, чтобы объяснить.
Но теперь, когда вопрос был задан, можно было и задуматься, как объяснить легче. Разговаривали и полковник и его спутники только на русском языке, поскольку он не знал ни одного из северокавказских языков, а они не владели английским. Но все владели русским, хотя для всех он и не был родным. Это общение не затрудняло, но делало его более медленным, поскольку и сама фраза на чужом языке всегда произносится медленнее, чем на родном, потому что тратится время на обдумывание, и воспринимается чужая речь тоже медленнее, потому что даже вопреки желанию осуществляется мысленный перевод. Мартинес хорошо знал старую истину из школы разведки: если хочешь говорить так, чтобы в тебе не признали иностранца, приучай себя думать на иностранном языке. Но у него самого было слишком мало практики в овладении русским, чтобы научиться еще и думать, не вставляя ни одного английского слова.
Пауза Мартинеса была длительной, но вызвана она была не только подбором слов, но и внимательным рассматриванием увиденного.
– Это сложнее, чем я предполагал, – сказал он. – Боюсь, что мои израильские друзья перестарались и поставили перед нами непреодолимый барьер.
– А что это такое вообще? – в свою очередь спросил Хамид. – Нити какие-то натянули, что ли? Почему их без фильтра не видно?
– Это лазерные лучи, – коротко объяснил полковник.
– Человека разрезать может запросто, – авторитетно сказал Бексолтан, словно был большим специалистом по лазерной технике. – Моему старшему брату осколок из груди вытаскивали. Операцию в Саудовской Аравии делали. Лазерным скальпелем резали. Всю грудную клетку вскрывали. А шрам остался тоненький. Так и человека разрежет пополам, и никто не поймет, что с ним случилось.
– Поймет, – сказал Мартинес. – Другое поймут. Поймут, что здесь кто-то есть.
– Олимпийских шпионов почему-то не разрезало, – напомнил Хамид. – А они здесь прошли. Следы напрямую ведут.
Мартинес не удивлялся откровенной сельской наивности этого разговора. Он, в принципе, и не думал, что эти простые и малообразованные горцы знают о лазерных системах больше, чем какой-нибудь козий пастух в пустыне Намиб. Да, они научились владеть компьютером и могут даже что-то в Интернете написать. Бексолтан, кажется, имеет в социальной сети свой аккаунт, хотя использует его только для связи со своим шефом, признанным международным террористом Доку Умаровым, а не для саморекламы, как большинство тех, кто заводит свои аккаунты. Но ведь даже обезьяну можно научить использовать палку, чтобы сбить с пальмы самый вкусный банан. А общего развития парням явно не хватало. Им некогда и негде было развивать интеллект, потому что воевать они начали раньше, чем окончили школу. И потому полковник вынужден был, и уже не в первый раз в подобных ситуациях, объяснять.
– Вы что, лазерные указки ни разу не видели? Я сам в Тбилиси в газетном киоске купил, чтобы на занятиях руку далеко не тянуть. Правда, там лазера, можно сказать, и нет, только используется похожий луч, выпускаемый лазерным диодом, тем не менее лазеры разные бывают. В данных системах охраны используется маломощный полупроводниковый лазер, сканирующий определенную часть пространства. Грубо говоря, это невидимая колючая проволока, которая в действительности даже не колется, а сообщает охране, что кто-то пересек линию. Я, честно говоря, надеялся, что здесь, как в обычных системах, всего два или три луча, через которые можно перешагнуть. А здесь перекрыто все пространство, и пройти незамеченным нельзя.
– Да, сквозь такую сетку не проберешься, – согласился Бексолтан.
– Ставлю учебную задачу, – строго сказал Мартинес. – Как можно преодолеть лазерную систему защиты?
– Обойти поверху, – предложил Хамид. Что может быть проще…
– Проще только самому позвонить в охрану трассы и предупредить, – заметил полковник. – Если наверху не поставлены датчики, значит, там вся зона просматривается охранными видеокамерами. Современные охранные видеокамеры не просто передают изображение на монитор к дежурному наблюдателю. Они любое движение объекта сопровождают звуковым сигналом. Сразу поднимется тревога.
– Здесь же снега не менее полуметра, – правильно сориентировался Бексолтан. – Нужно подкапываться под нижний луч.
– Правильно. Это единственный, на мой взгляд, вариант. Вам здесь проходить уже без меня, и потому могу только дать рекомендацию…
– Проверить возможность, – сказал Бексолтан и, уловив, как, соглашаясь, кивнул полковник, как старший сделал знак Хамиду.
Хамид вздохнул и стал вытаскивать из чехла за спиной сборный шанцевый инструмент. Этот инструмент в свернутом виде был размерами чуть больше мужской ладони и имел телескопическую рукоятку. При разворачивании можно было сделать и лопатку, и пилу, и даже топорик, и все это легко было использовать как оружие. Сам этот универсальный и довольно хитроумно сделанный шанцевый инструмент не был предметом вооружения солдат НАТО или военнослужащих Соединенных Штатов, и вообще назывался универсальным туристическим снаряжением. Полковник Мартинес увидел его в Тбилиси в продаже, внимательно осмотрел оригинальное детище китайских бытовых конструкторов и, не думая долго, решил вооружить этим инструментом свою группу. Правда, уже грузинские специалисты делали точно такие же лопатки, как китайские, только из более качественной стали, кажется, даже легированной, чем увеличили не только вес, но и прочность. Сам же Мартинес в очередной раз продемонстрировал в действии свой часто декларируемый принцип: хорошему можно учиться даже у потенциального противника и даже нужно учиться, иначе противника победить невозможно. Частично именно с этими целями, в принципе, и создавалась когда-то разведка.
Хамид прополз вперед на пару метров и стал копать плотный снег. Но снег поддавался легко, не желая оказывать сопротивления прочной каленой стали. Лопатка была острая. Однако глубина снежного покрова в складке склона оказалась небольшой, не более двадцати сантиметров.
– Попробуй землю, – распорядился Бексолтан.
Земля поддавалась лопатке труднее, но все же поддавалась. Прокопать проход под лазерным лучом было возможно.
– Хватит, – распорядился Мартинес. – Закопай и засыпь свежим снегом, чтобы следов не осталось. Постарайся. Иначе, когда пойдете, здесь может ждать засада.
– Он у нас хороший специалист по маскировке, – одобрительно сказал Бексолтан. – Его из разных джамаатов специально приглашают, чтобы замаскировать выставленное взрывное устройство. Даже из разных республик. Ценят. И мы его ценим.
А Хамид на похвалу никак не отреагировал, но подобрал окурок сигареты с фильтром, оставшийся после олимпийских шпионов, и положил его сверху на место, которое только что закопал. Окурок Хамид перекладывал не просто так, а вместе с подтаявшим под ним снегом, чтобы создать иллюзию того, что если кто-то здесь и копал снег и землю, то делал это до того, как место посетили олимпийские шпионы. И место, откуда забрал снег с окурком, аккуратно разровнял перчаткой так, чтобы не осталось следов пальцев и лопатки.
– Пора уходить, – распорядился Мартинес и посмотрел на часы. – Скоро тренировки начнутся. Спортсменчики на подъемнике будут подниматься. Могут нас увидеть…
* * *Лыжи были спрятаны в скалах в специально подготовленном тайнике, найти который было сложно, но еще труднее было вскрыть его, не зная кода замка и вариантов отключения специальной системы защиты. Если бы кто-то попытался вскрыть тайник, внутри произошел бы взрыв высокотемпературного взрывного устройства, нацеленный на уничтожение всего оборудования. Тайник попросту превратился бы в печь. Пострадал бы и тот, кто попытался бы произвести вскрытие, и те, кто окажется рядом с ним.
Встав на лыжи и спрятав вместо них в тот же тайник вооружение и военное снаряжение, группа Мартинеса быстро добралась до следующей трассы, предназначенной для начинающих горнолыжников. Сам полковник с трудом отговорил грузинских консультантов, проявивших доброжелательность и желавших произвести обучение его группы катанию на горных лыжах. Этого нельзя было допустить. Новичок должен быть новичком, и никакой артистизм не поможет умеющим кататься изобразить новичка. Он сам горными лыжами не владел, и потому сам старался показать, что часто падает. Правда, приземляться Мартинес умел правильно, и потому обходился без травм. А вот Хамид минувшим днем подвернул ногу. Впрочем, не так сильна была травма, чтобы Хамид отказался от участия в операции. Бексолтан сам лечил травму проверенным способом, вызвавшим у полковника удивление. Мартинес не знал возможностей российской медицины, а Бексолтан знал и потому предпочел пользоваться не услугами человеческого врача, а ветеринара. Съездил с полковником в ветеринарную аптеку и купил бутылку «Лошадиного геля». Бексолтан утверждал, что при ушибах, переломах, растяжениях связок и тому подобному лучшего средства в природе не существует. Утром Мартинес с удивлением обнаружил, что Хамид даже хромать перестал. А ему только трижды втирали этот гель.
