– Поскольку вы свели свой вопрос конкретно к Босху, лучше поговорите с другим человеком. Это ассистент куратора. А еще она как раз сейчас работает над систематическим каталогом Босха – довольно долгосрочный проект. Вероятно, любимое дело.
– Она здесь?
Скотт потянулся к телефону и нажал кнопку громкой связи. Потом заглянул в список добавочных номеров, приколотый к столу рядом с телефоном, и нажал три кнопки. После трех гудков ответил женский голос:
– Лола Уолтер. Чем могу помочь?
– Лола, это мистер Скотт. Пенелопа не занята?
– Сегодня утром она работает над "Адом".
– А, ясно. Мы к ней подойдем.
Скотт снова нажал кнопку громкой связи, закончив разговор, и направился к двери.
– Вам повезло.
– "Ад"? – спросил Маккалеб.
– Это та подражательная картина. Будьте добры пройти со мной.
Они прошли к лифту и спустились на один этаж. По дороге Скотт объяснил, что в музее одна из лучших реставрационных мастерских в мире. Поэтому произведения искусства из других музеев и частных коллекций часто привозят в Центр Гетти для восстановления и реставрации. В данное время идет реставрация принадлежащей частному коллекционеру картины, предположительно созданной учеником Босха или художником из его мастерской. Картина называлась "Ад".
Реставрационная мастерская оказалась огромным залом, разделенным на две секции. В одной работали над реставрацией рам. Другая секция занималась реставрацией картин и была разбита на несколько рабочих отсеков, тянущихся вдоль стеклянной стены.
Маккалеба провели во второй отсек, где работали мужчина и женщина. Мужчина сидел перед картиной, закрепленной на большом мольберте. На нем был передник поверх белой рубашки с галстуком, а на глазах – очки, больше похожие на увеличительные стекла ювелира. Он наклонился к картине и крохотной кисточкой наносил на поверхность что-то вроде серебряной краски. Женщина стояла у него за спиной.
Ни один из них не оглянулся на вошедших. Скотт поднял руки, пока сидящий мужчина наносил последние мазки.
Маккалеб посмотрел на картину. Примерно четыре на шесть футов. На фоне мрачного ночного пейзажа изображалась горящая деревня; жителей мучили и казнили разнообразные потусторонние существа. Верхнюю часть картины, в основном изображающую ночное небо, испещряли мелкие пятна повреждений и облупившейся краски.
Взгляд Маккалеба привлек участок картины пониже, где изображался обнаженный мужчина с завязанными глазами, которого заталкивала на эшафот группа птицеподобных существ с копьями.
Художник закончил работу и положил кисть на стеклянную поверхность рабочего стола слева от себя. Потом снова наклонился к картине, рассматривая результат. Скотт кашлянул. Обернулась только женщина.
– Пенелопа Фицджералд. А это детектив Маккалеб. Он участвует в расследовании и хочет расспросить об Иеронимусе Босхе. Я сказал ему, что вы самый подходящий сотрудник для такого разговора.
В ее взгляде отразились удивление и озабоченность – нормальная реакция на внезапное появление полиции. Сидящий мужчина даже не обернулся. Вот эта реакция нормальной не была. Вместо этого он снова взял кисть и вернулся к работе.
Маккалеб протянул женщине руку.
– На самом деле формально я не детектив. Управление шерифа попросило меня помочь в расследовании.
Они пожали друг другу руки.
– Не понимаю, – сказала женщина. – Украли картину Босха?
– Нет, ничего подобного. Это Босх? – Маккалеб указал на картину.
– Не совсем. Возможно, копия одного из его произведений. Если так, то оригинал утрачен. Стиль и композиция его. Но, по общему мнению, это работа ученика его мастерской. Вероятно, картина написана после смерти мастера.
Она говорила, не отрывая взгляда от картины. Взгляд у нее был острый и дружелюбный, легко выдающий страсть к Босху. На вид ей было около шестидесяти, и, возможно, она посвятила жизнь изучению любимого вида искусства. Пенелопа Фицджералд удивила Маккалеба. После слов Скотта об ассистентке, работающей над каталогом творчества Босха, он ожидал увидеть изучающую искусство студентку. И молча раскритиковал себя за поспешность суждений.
Сидящий мужчина снова положил кисть и взял с рабочего стола чистую белую ткань, чтобы вытереть руки. Он повернулся на вращающемся стуле и наконец заметил Маккалеба и Скотта. Только теперь Маккалеб понял, что допустил вторую ошибку в суждениях. Мужчина не проигнорировал их. Он их просто не слышал.
Мужчина сдвинул увеличительные стекла на макушку, вытащил из-под передника и приладил на ухо слуховой аппарат.
– Простите. Я не знал, что у нас посетители.
Он говорил с резким немецким акцентом.
– Доктор Дерек Фосскюхлер, это мистер Маккалеб, – сказал Скотт. – Мистер Маккалеб ведет расследование, и ему надо ненадолго похитить у вас миссис Фицджералд.
– Понимаю. Хорошо.
– Доктор Фосскюхлер – один из наших специалистов-реставраторов, – добавил Скотт.
Фосскюхлер кивнул и посмотрел на Маккалеба, изучая его, как прежде изучал картину. Руки он не протянул.
– Расследование? Связанное с Иеронимусом Босхом?
– Косвенным образом. Я просто хочу узнать о нем все, что можно. Мне сказали, что миссис Фицджералд – специалист. – Маккалеб улыбнулся.
– Специалистов по Босху не существует, – ответил без улыбки Фосскюхлер. – Истерзанная душа, замученный гений... откуда нам знать, что на самом деле у человека на сердце?
Маккалеб просто кивнул. Фосскюхлер повернулся и бросил оценивающий взгляд на картину:
– Что вы видите, мистер Маккалеб?
Маккалеб посмотрел на картину и ответил далеко не сразу.
– Много боли.
Фосскюхлер одобрительно кивнул. Потом встал, опустил очки на глаза и наклонился к верхней части картины так, что его линзы оказались всего в дюйме от ночного неба над горящей деревней.
– Босх знал о демонах все, – сказал он не поворачиваясь. – Тьма...
Воцарилось долгое молчание.
– Тьма чернее ночи.
Снова воцарилось молчание, которое нарушил Скотт: заявил, что ему нужно вернуться в кабинет, и ушел. Еще через минуту Фосскюхлер наконец отвернулся от картины. Он не потрудился сдвинуть очки наверх, когда посмотрел на Маккалеба. Медленно сунул руку под передник и выключил слуховой аппарат.
– Я тоже должен вернуться к работе. Удачи в вашем расследовании, мистер Маккалеб.
Маккалеб кивнул. Фосскюхлер снова сел на вращающийся стул и взялся за крохотную кисточку.
– Мы можем пойти ко мне в кабинет, – сказала Фицджералд. – Там у меня есть все альбомы из нашей библиотеки. Я покажу вам работы Босха.
– Это было бы прекрасно. Спасибо.
Миссис Фицджералд направилась к двери. Маккалеб на мгновение задержался, бросив последний взгляд на картину. Его взгляд притягивала верхняя часть – клубящаяся тьма над пожаром.
* * *
Кабинет Пенелопы Фицджералд оказался закутком шесть на шесть в комнате, занимаемой несколькими ассистентами куратора. Она втиснула туда стул из соседнего закутка, где никто не работал, и предложила Маккалебу сесть. На столе в форме буквы "L" рядом с ноутбуком Маккалеб заметил цветную репродукцию в стиле картины, над которой работал Фосскюхлер. Она состояла из трех частей – самой большой была центральная – и изображала тот же хаос: множество фигур, разбросанных по пространству полотна, сцены разврата и пыток.
– Узнали? – спросила Фицджералд.
– Босх, верно?
– Подписанное произведение. Триптих "Сад наслаждений", находится в мадридском Прадо. Я как-то простояла перед ним четыре часа. И этого было недостаточно, чтобы разобраться во всем. Хотите кофе или воды, мистер Маккалеб?
– Нет, спасибо. И называйте меня Терри.
– А вы можете называть меня Неп.
Маккалеб поднял бровь.
– Детское прозвище.
Он кивнул.
– Итак, – продолжила Фицджералд, – у меня есть альбомы с репродукциями всех идентифицированных работ Босха. Расследование важное?
