Ознакомительная версия.
— Может, мне, товарищ капитан, своих ребят снять с постов?
Прикинув ситуацию, сложившуюся здесь, у водопада, Запрелов разрешил:
— Снимай!
— Тогда я начну с юга.
— Давай! Заодно передай приказ замполиту поднять отделение прикрытия подходов сюда, на хребет. Думаю, со стороны «зеленки» ждать какой-либо подлянки нам уже не стоит.
Если бы знал Запрелов, насколько он ошибался и что вскоре рубеж прикрытия, который держало отделение первого взвода во главе с замполитом роты старшим лейтенантом Гвоздевым, а также кишлак Доха станут самыми горячими точками во всей операции, реально грозя кардинально изменить ситуацию. Да они и изменят ее, заставив Запрелова принимать сложные решения. Операция в ущелье, которая, как казалось, близилась к завершению или, по крайней мере, протекала под диктовку спецназа, на самом деле была не столь проста. Все самое главное и кровавое было еще впереди. И началось это главное в тот момент, когда лейтенант Плешин начал спуск к позиции старшего лейтенанта Гвоздева, на которой пока еще царили тишина и покой.
Лейтенант прошел знакомой тропой, зайдя отделению прикрытия в тыл, предварительно подав условный сигнал. Встретил его замполит роты:
— Ну, что там, Плешин, в ущелье? Отсюда слышался шум приличного боя!
Разведчик объяснил:
— С основной бандой покончено, караван — наш, Исламуддин ранен и пленен, Азизулла сумел вырваться из ловушки и с отрядом рыл в пятьдесят отходит на запад, его преследует взвод Хоманова.
— Значит, время нашего присутствия здесь близится к концу?
— Да, сейчас пройду до своих парней, сниму эти посты и пошлю их к другим. Ротный приказал и вам подняться на хребет!
Замполит заметно повеселел: боевая задача, поставленная перед ротой, практически выполнена. И даже если уйдет Азизулла, рейд можно считать успешным. Ведь караван с Исламуддином захвачен и, по словам Плешина, уничтожено около 150 боевиков. За такие операции награждают. И в первую очередь командование роты, командира и, естественно, замполита, обеспечившего в ходе боя высокий моральный дух бойцов, что является основным законом победы. Это неплохо, совсем неплохо. Тут медалью не обойдется. Как минимум орден Красной Звезды. Отлично! Еще бы пару таких выходов — и карьеру в Союзе можно считать обеспеченной. Оторвавшись от радужных мыслей, Гвоздев спросил Плешина:
— Так мы прямо сейчас можем сниматься с позиции?
— Я бы попросил вас подождать моего возвращения. Вместе и подниматься веселее будет!
— Хорошо! Я дождусь тебя, лейтенант, иди к своим разведчикам.
Плешин, по привычке подготовив автомат к бою, пошел в глубь леса. До первого поста раннего обнаружения противника ему следовало пройти около трехсот метров, и он шел, зорко всматриваясь в окружающий лес.
До поста оставалось менее пятидесяти метров, когда тишину разорвала длинная автоматная очередь. Очередь, выпущенная из автомата, в сторону, противоположную той, откуда подходил командир отделения разведки. Следом вторая очередь, слева. Стало ясно, посты неожиданно открыли огонь. Почему и по кому? Плешин бросился к своему бойцу. И тут началась стрельба со всех сторон. Пули, сбивая ветви, листья, завизжали рядом с лейтенантом. Это уже били по постам. Но опять-таки кто? Резерв духов, обеспечивающих проводку каравана? Но не поздно ли они начали действовать? Даже размышлять лейтенант не имел времени. Пригнувшись, применив бег зигзагами, он сблизился с первым постом на десять метров. И прижался к сосне, увидев страшную картину. Обступив лежащего в канаве, ранее служившей позицией наблюдения, его солдата, неведомо откуда появившееся душманы, которых Плешин насчитал пять человек, расстреляли в упор. Хладнокровно выпустили в неподвижное тело несколько очередей. Один из духов вытащил нож, намереваясь отрезать голову погибшему разведчику, это являлось у моджахедов вершиной доблести. Но совершить злодеяние он не успел. Выйдя из-за сосны, Плешин длинной очередью срезал всех пятерых духов и бросился к позиции убитого разведчика. По нему тут же открыли огонь слева, но пули прошли выше, и лейтенант упал рядом с телом своего подчиненного. Перевернул тело, и по рваным окровавленным дыркам в маскировочной куртке определил, что пятерка духов, которых он, лейтенант Плешин, отправил к Аллаху, стреляла уже в мертвого солдата, успевшего дать по поступившим бандитам одну-единственную очередь. Выругавшись, офицер перекатился под куст справа. Стрельба прекратилась. Стало ясно, что неизвестная банда, скрытно подошедшая по «зеленке», уничтожила солдата из второго поста. И вновь офицер грязно и бессильно выругался. В голову пришла мысль, что бандиты ликвидировали его посты по ходу продвижения к перевалу. Значит, вот-вот выйдут на отделение прикрытия. Замполит не мог не слышать звука боя, разгоревшегося в «зеленке», и должен принять меры к организации обороны, тем более место для нее там, у подножия перевала, было неплохое. К тому же у Гвоздева рация! Следовательно, и ротный уже знает о произошедшем в «зеленке», а значит, и он немедленно примет меры, перебросит пару отделений взвода Дебижи на этот склон. Рота отобьет эту атаку, если, конечно, в лесу не сосредоточилась стая штыков в сто-двести! Но такого просто не могло быть. Скорее всего, это проявили себя те, кто ранее обозначил движение в лесном массиве. И они не ушли на восток, а пошли сюда. А тут напоролись на посты раннего обнаружения русских. Пришлось вступить в бой. Но тогда бандиты не пойдут к перевалу, поняв, что посты прикрывали именно его. И на подходах духи не могли не слышать звуки стрельбы из ущелья. Почему не остановились и не повернули обратно? Не успели? Его, Плешина, ребята заметили их и ударили по ним? Возможно! Все возможно! По идее, душманы уже должны выйти на позицию Гвоздева, но почему в лесу тишина? Не пошли к перевалу? Черт, можно голову сломать. Суки духи, двоих парней положили. И будет ой как обидно, если это сделала малочисленная группа моджахедов, которой удастся вновь скрыться от возмездия.
И в это время со стороны перевала открылась массированная стрельба. Вновь по лесу засвистели пули, на этот раз выпущенные в сторону «зеленки», а значит, из оружия отделения прикрытия. Все же духи решились сблизиться с перевалом. Выходит, их не так мало, раз они и бой приняли. Так! Надо зайти во фланг моджахедам. Плешин их не видел, но, судя по звукам боя, они находились перед ним. С тыла сделать это невозможно, попадешь в сектор огня своего отделения. Поддержать ребят с фланга до подхода поддержки сверху. Да! Так и надо сделать. Не знал лейтенант Плешин, что с того самого момента, как он откатился в кусты, его взял на прицел пожилой афганец, которого главарь банды оставил в тылу так, на всякий случай. Пуштун, имея в руках старую длинноствольную винтовку, все время, пока проклятый гяур о чем-то размышлял, внимательно следил за ним. Ждал. Как опытный охотник, пока зверь не поднимется. Он мог бы попытаться достать спецназовца и в кустах, но не было гарантии, что убьет того. И тогда перезарядить винтовку старый душман не успеет, русский просто сделает из него решето из своего автомата. А пуштун желал смерти этому неверному, убившего племянника старика, одного из тех, что уничтожили первый пост. Убить, отомстить. И душман дождался своего часа.
Лейтенант приподнялся на одно колено. Плешину бы рвануться в кусты, но он решил осмотреться. И стоило ему повернуться на юг, как старое ружье старого душмана выстрелило. Владислав видел вспышку выстрела. А затем кроваво-красная пелена закрыла взор офицера…
Плешин уткнулся расколотой головой в траву. Старый бандит погладил бороду, подошел к убитому разведчику, недовольно поцокал языком. Он не хотел дробить череп, теперь не отрежешь голову. Он метил в шею, но, видно, подвел прицел или глаз уже стал не тот. Душман забрал автомат Плешина и прошел к убитому племяннику, присев перед ним на корточки. Это был хороший воин. Русский убил его. Но душа племянника может быть спокойна. Убийца отмщен! Старый бандит повернулся в сторону перевала. Бой там не утихал!
Как только лейтенант Плешин скрылся в лесу, замполит роты Гвоздев вызвал к себе командира отделения прикрытия:
— Сержант! Давай собирай бойцов к расщелине, там перекур, затем подъем наверх.
— Что, наши разделали духов?
Старший лейтенант не любил вопросов подчиненных, хотя по должности как раз ему и следовало их выслушивать и дать ответы. Кто, как не заместитель командира по политической части, должен быть ближе всех к нуждам и чаяниям солдат? Но для Гвоздева важнее всего была собственная карьера. И работа Гвоздева в подразделении сводилась больше к тому, чтобы следить за службой ротного и взводных, своевременно оповещая обо всем замполита батальона. Гораздо действеннее вовремя стукануть начальнику о неполадках, нежели самому проводить какую-то там профилактическую работу, а тем более быть на стороне ротного, который по понятным причинам пытается не выносить сор из избы. Он-то пытается, но замполит этому мешает. Гвоздев, несмотря на молодость, четко уяснил «золотое» правило карьеристов и лизоблюдов — вовремя прогнуться, лизнуть задницу начальству. Прогнулся, лизнул, глядишь — и на повышение пошел. Здесь, в Афгане, с этим сложнее. Все же на войне ценятся другие качества, обеспечивающие выполнение боевых задач, и те офицеры, что в Союзе ходят в неугодных и разгильдяях, тут нередко становятся героями. Поэтому Гвоздев в Афганистане гнется перед замполитом батальона с оглядкой, где-нибудь в Забайкалье или на Дальнем Востоке он повел бы себя по-иному. Но в Афганистане надо быть начеку. И прогнуться суметь, и в то же время отличиться в бою. Тогда по возвращении на родину, получив доступ к более властной должности, а затем и Академии, можно подняться до тех высот, когда начнут гнуться перед ним. К этому и стремился Гвоздев — со временем занять тот пост, который даст ему неограниченную власть над тысячью людей и, естественно, генеральские лампасы. Вот тогда он отыграется за нынешнее свое положение. Тогда он будет ставить раком всех, кого только можно. Но… до этого еще далеко, хотя старший лейтенант не спешил, понимая, что спешкой можно все испортить. Выслуга лет, разумный и правильный выбор поведения с командованием плюс боевые награды и факт участия в боевых действиях, да не где-нибудь, а в подразделении специального назначения сами вынесут его наверх. Вот еще бы жениться удачно. На дочке генерала! Это был бы вообще идеальный вариант. И будь она хоть тысячу раз блядь. Пусть блядует, он стерпел бы, ведь за это терпение ему с лихвой отплатил бы тесть. Ну а получив лампасы, эту блядь потом можно послать на все четыре стороны!
Ознакомительная версия.
