Кого черти носят? Может, Антон канает на чердаке? Подошел к лестнице, ведущей наверх и, заглянув в приоткрытую дверь, позвал:
— Эй, кто там приморился? Вылезай! Добром ботаю!
На чердаке все замерло. Ни дыхания, ни шороха не доносилось. Егор поставил лестницу понадежнее, решил залезть наверх и вытащить за уши прятавшегося там. Но… Подвели собственные больные ноги, не сумевшие поднять человека на ступень. Боль пронзила спину, отозвалась эхом в плечах, голове.
Егор еле удержался на ногах и проклинал свою беспомощность.
Не приметив никого на чердаке, решил убрать лестницу. Положить ее у дома и отремонтировать, закрепить перекладины, хотел давно ее сделать.
Егор сдвинул лестницу, наклонил ее набок и только вздумал положить на землю, услышал над головой:
— Вовсе звезданулся! Во, хмырь!
Егор глянул вверх и глаза в глаза встретился с Антоном.
— А ну слезай, паскудник! Чтоб тебя черти взяли! — обрадовался и разозлился человек.
— Махаться будешь, чувак? — донеслось с чердака опасливое.
— Тебя уже прикнокать мало иль живьем зарыть, гада! — отозвался Егор.
— Тогда прокипи! А я тут поканаю! Когда остынешь, свистни!
Скрылась в темноте чердака голова Антона.
— Эй, зелень, бабье позову! Так взгреют, мало не покажется! — пригрозил Егор.
— А вот это лишнее! К чему метелки?! Иль сами не разберемся? Шухер никому, не светит! И в первую очередь тебе! — ухмылялся мальчишка сверху. И добавил: — Верни лестницу, хмырь!
Егор приставил лестницу. Придержал, покуда Антон спускался по ней. Едва он встал на последнюю перекладину, мужик схватил за шиворот.
— Ты, заморыш, меня хмырем назвал, паскудник вонючий! Придавлю гада своими руками! Меня в зоне никто не лаял! А ты пасть решил отворить?
— Не облинял! — вывернулся мальчишка и, отскочив в сторону на пару шагов, сказал примирительно, оглядевшись вокруг: — Чего кипишишь? Зачем хай поднимаешь? Тихо ботай!
— Ты с чего слинял из дома? Мать с ума сходит, всюду ищет! Мы с ног сбились.
— Менты шмонают! Они, падлы, подбивали в стукачи! Посеяли, что в Одессе такими не родятся! Я и смылся! В доме они накроют. Сюда не полезут! Не допрет у них! Вот и дышу с вами, но отдельно. Одно плохо — холодно у тебя на чердаке!
— Это ты частников на сигареты тряс?
— Без курева не дышу. Его мне приносят каждый день!
— Кто? — поперхнулся Егор удивленьем.
— Много знать хочешь! Не забивай голову чужими заботами. Со своими справься!
— Если б не ты, морок бы не было. А то лягавый по твою душу чуть ли не всякий день возникает! И грозит, когда накроет тебя, меня заодно вышвырнуть из Москвы!
— Слышал о том! Темнит мусорило! Не вышвырнет! Не дергайся!
— Коли такой храбрый, чего ж на чердаке живешь? — хотел подначить Егор.
— Понт имею с того!
— Какой?
— Тебе ни к чему! Сам говорил, кто много знает, тот мало живот, — усмехнулся Антон грустно.
— Ты хоть матери покажись. Успокой бабу.
— Зачем? Ты и сам ей скажешь, она поверит, — отмахнулся, добавив короткое: — Ей не до меня! Свой кайф ловит. Да и слышу ее.
— В Одессу не собираешься махнуть? — спросил Егор. Антошка глянул искоса.
— Я уже и с чердака тебе помешал? Во, хмырь! В Одессе даже крыс с пароходов не выбрасывают. Хоть они харчи жрут. Я ж и этого не делаю! Канаю тихо! Чего гонишь? Иль долю хочешь за чердак?
— Наглеешь! — вспыхнул Егор.
— Ничуть! В Одессу я всегда успею! А тут у меня чувиха завелась, кореша заимелись. С ними клево!
— Чувиха? На чердаке? — не поверилось мужику в услышанное.
— Путевого фрайера красотки всюду сыщут! Один не морюсь!
— А если лягавые накроют?
— Теперь заткнутся!
— Тогда живи в доме!
— Э-э, нет! Там моих краль на заказы пустят! Пахать заставят! А тут я средь них — король! Сам капитаню! И с кентов никто навар не сдернет! — признался честно,
— Так ты что ж это? Выходит, надолго окопался на чердаке?
— А хрен нас знает!
— Сам хоть покажись!
— Не стоит.
— Сопляки Тарасовны в корешах?
— Тебе про то знать ни к чему! — отвернулся Антон.
— Заложат! Засветят они тебя! Развяжись с ними!
— Эти не застучат. Не бойся! — глянул Антон в чердачный проем.
— Иди поешь, отмойся! — предложил Егор.
Мальчишка попросил коротко:
— Ночью я стукну тебя в окно. Ты дверь откроешь. Хорошо? Там и поговорим. А пока меня ждут, — подошел к лестнице и быстро, по-кошачьи тихо взобрался наверх, закрыл двери на чердак.
Егор, потоптавшись во дворе, вскоре вернулся в дом.
Там было непривычно шумно. Антонина накрывала на стол. Девки помогали ей.
— Вот хорошо, что вовремя вернулся. Я уж Лидку хотела за тобой послать! — заметила сестра.
И вскоре, позвав мать, села рядом с Егором.
— С чего это вы все сегодня такие нарядные? Что за праздник у вас? — заметил мужик запоздало.
— Гостей ждем в дом!
— Хахали? Уже в дом? — бросил ложку, хотел выйти из-за стола. В висках застучало возмущенье. Над головой — банда, в доме
— бардак. Самому — хоть в сарай беги! Нигде нет покоя! Из беды в горе влип! — подумалось враз.
— Не хахали! Не угадал! Порядочные люди! — чмокнула в щеку
и добавила: — Забирают у нас Галину! Замуж выходит девочка! За хорошего человека! Уезжает от нас навсегда!
— И кто же решился? — глянул на ладную, спокойную женщину с румяным лицом. Она была в этот доме уже три года и пользовалась хорошим спросом у клиентов. Какою она была с ними? В доме она ни с кем не ругалась. Ладила со всеми. Никогда не кричала, не суетилась, считалась спокойной и тихой. Вот и теперь сидит, как новогодняя елка, в цепочках, брошках, браслетах, кольцах. Последний девичник… Прощание с горестями и взбалмошной жизнью. Что ждет ее впереди?
— Куда ж уезжаешь? — поинтересовался Егор.
— В Белоруссию, в Смолевичи! Это тихий городок. Буду там жить.
— А муж кто?
— Он — сельский. Жена умерла.
— Знает, кем была? — прищурился Егор.
— Клиент бывший! Как не знать?
— Как же уговорил тебя и сам решился? Уж не по пьянке ли?
— Иди к чертям! Какая пьянка? У него двое детей! Не всякая согласится чужих растить! Я бы — ни за что на такое не пошла! Всю жизнь как проклятой мантулить! Не он, она его осчастливит, — влезла в разговор худосочная, желчная Маринка, жгуче завидовавшая Галине, но тщательно скрывавшая истину. У нее от возмуще- нья слетел набитый ватой лифчик. Баба даже не почувствовала неудобства и продолжила запальчиво: — Этот раздолбай даже не в самих Смолевичах, а в деревне живет. Неподалеку. Там у него, кроме детей, старуха есть — будущая свекруха! Хорош букет, а?! Это все равно, что в петлю головой сунуться добровольно. Вот я и говорю Галке — одумайся, пока не поздно! Откажи. Здесь как барыня живешь! Все имеешь. И деньги, и любовь! Никакой черной работы! Одни развлеченья! А там запряжет этот механик в плуг вместо кобылы и кнутом погонять будет. Вот только станет ли при этом кормить?
— Не болтай! — осекала Галина Маринку, но та уже завелась.
— Чужих выродков растить разве легко? Им слово не скажи! Сразу все припомнят Галке и выставят вон без куска и копейки! Через пару недель к нам вернется! На коленях просить будет, чтоб обратно взяли!
— Чего зашлась, змеюка? Тебя и вдовец не возьмет! Не зря лишь по ночам сучишься! Днем тебя покажи кому, все, что стояло, не то опадет, отвалится со страху! Забудет, зачем мужиком родился! — не выдержал Егор.
— С таким как ты я и сама за миллион баксов не лягу! — взвилась баба. — Был один гнус! Вызвал девочку в номер! Я и пришла! Глянула, хахаль, что надо! Лощеный, как пряник! И угощенье выс
тавил знатное! Мы с ним бухнули. Я уже на мази! Дело к постели. Я не стала медлить. Разделась… Жду, когда он из ванны выйдет. Так и не врубилась, зачем ему понадобилось мыться в это время! И лежу готовая! Вся соком изошлась. Мужичок из себя тугой, здоровый! Ну, размечталась, как его ублажать стану! Выключила верхний свет, оставила лишь бра.
— Это ты верняк сообразила! — вставил Егор едко. И выдал: — Клиент, поди, усрался с перепугу, когда тебя увидел! Вот и пошел отмыться!
— Как бы не так! Он и просил — стройную да с огоньком! И даже кучу комплиментов наговорил, увидев меня! — огрызнулась Маринка.
— Ты расскажи, что дальше было? — торопила Нинка.
— Вышел он из ванной. Я уже вся горю. От него духи по всей комнате. Такого в моей жизни еще не было. Потянулась к мужику, чтоб приласкать его! Хвать за ответственное место, а там — «солнышко». В зубах поковыряться и то нечем было б! Я своей руке не поверила! Быть не может! И спрашиваю: "Это что?" А хахаль в ответ, мол, то, чем балую! Я из постели пулей вылетела! Вмиг остыла!
— говорила Маринка под общий смех. — Радовать вздумал меня окурком! Я его через все падежи пропустила! Всю его родню вспомнила! Маму и папу, вместе с прабабками, что по недогляду такого недоноска произвели на свет. Что с ним баловать, не то бабе, но блохе зазорно. И одеваться стала! Злая, как собака, что надо мной судьба посмеялась! А этот гнус еще и обиделся на меня. Мол, за деньги с любой бабой переспит и она без претензий будет. Что не я, а он — клиент. Мне помалкивать стоит. Свое получу и должна довольной остаться! Во как! Меня, бабу, ни во что поставил! Я ему и ответила, чтоб спасибо сказал, что морду не побила гаду. Мою — хлопнула себя ниже живота — деньгами не заткнешь! Мне мужик нужен! А не огрызок! И не задохлик! — повернулась к Егору под хохот.
