Ознакомительная версия.
Рубач должен был заткнуться, чтобы не навлечь подозрения в излишнем любопытстве. Но все же он снова спросил:
– А что за жмур?.. Если менты знают, то и мы можем знать…
– Терпилу сделали… Мы без мокрого хотели, а он бучу поднял, пришлось приглушить… – с видом заправского летчика-налетчика сказал Трофим.
За внешней бравадой он пытался скрыть внутреннюю растерянность.
– А что за терпила? – настаивал Рубач.
– Может, и пацанов тебе назвать, с кем на делюге был? – дерзко спросил Трофим.
Но Рубач даже глазом не моргнул – как будто и не заметил вызова в его голосе.
– А может, это цеховой с Линейной был?
– Опять ты за этого цехового трешь? – поморщился Витой.
– Так я же говорю, Жиха с этого цехового слам снимал на общак. И если Трофим его кончил, то, выходит, он на общак лапу поднял. А общак этот все зоны греет, от Москвы до самых северных краев…
Смотрящий долго думал, прежде чем сказать свое слово. Непростую задачку поставил ему Рубач. Как ни крути, а общак дело святое…
– Что скажешь, Трофим? – наконец спросил он.
– И скажу!
Не зря Трофим ломал голову в поисках выхода. Озарила-таки его светлая мысль.
– Да, терпила с Линейной был… Цеховой… Но мы-то не знали, что Жиха на общак с него снимал!
– А это никого, пацан, не чешет! – плотоядно ухмыльнулся Рубач.
Он уже руки потирал в предвкушении успеха, но Трофим знал, как обломать его.
– Надо было бы спросить у серьезных людей, что за человек, кто за ним стоит…
– У одного спросишь, у другого, так и спалиться можно… – усмехнулся Трофим.
– Я не понял, ты хочешь сказать, что Жиха вложил бы вас ментам. Это предъява, братан! – набычился Рубач.
Трофиму стало не по себе. Но все же он выдержал злобный взгляд. И не свернул со своего пути.
– При чем здесь Жиха? – стараясь держать себя в рамках, спросил он. – Он же высоко, и сколько людей надо пройти, чтобы до него добраться, а? Целая цепочка. А вдруг в этой цепочке слабое звено?.. Так что я конкретно никому ничего не предъявляю. И не надо меня на рога брать, я тебе не фуцан голимый!..
– А это мы еще посмотрим, кто ты такой! – оскалился Рубач. – Я прям сейчас маляву Жихе зашлю, пусть он разбор проводит. И Щипчику отпишу… Да тебе любой здесь скажет, что за общак тебя по стенке размажут…
– При чем здесь общак и цеховой? Ты что-то не то городишь, бродяга! – предвкушая победу, усмехнулся Трофим. – То ли тебя зациклило, то ли ты Жиху в дураках держишь!
– Кто Жиху в дураках держит, я?! – вспылил Рубач. – Ты базар фильтруй!
– Да я-то фильтрую… Ты сам посуди. Да и братва пусть рассудит… Мы хату по понятиям выставили. У терпилы бабло, и мы его сняли. Где тут рамсы, а?.. А то, что он на общак отстегивал, так свято место пусто не бывает. Терпила на железобетонных конструкциях работал, цех там свой держал. Его нет, зато кто-то другой есть. И если он налево товар толкает, то Жиха его в два счета прижучит, заставит в общак сливать… Или не заставит?
Рубач долго чесал затылок. Витой с насмешкой посматривал на него. Понял смотрящий, что умыл его Трофим… Если Рубач скажет, что Жиха не сможет нового делягу на деньги поставить, значит, он невысокого мнения о его способностях. Если начнет на Трофима наезжать, значит, плевать ему на воровские понятия…
– Да он-то поставит… – выжал из себя Рубач. – Жиха любого поставит… Но это же напряг…
– Да я понимаю, – для видимости закручинился Трофим. – Но я ж не знал, что цеховой на общак отстегивает… Теперь буду знать.
– А толку? – хмыкнул Рубач. – Нет цехового и не будет…
Он уже понял, что Трофим обошел его на повороте, и решил больше не хорохориться, чтобы дальше не терять очки.
– Да и хрен с ним! – разряжая обстановку, махнул рукой Башмак.
– Вид у тебя усталый, Трофим, – заметил Витой. – Как будто черти на тебе всю ночь гоняли!
– Так черти и были… Я думал, они меня сразу сожрут. А они, типа, на утро меня оставили. Даже пальцем не тронули. А утром это воронье поганое раскуражилось. Мокрым полотенцем… Эти морды мне по ночам сниться будут. Добраться бы мне до этих гадов…
– Не доберешься, – покачал головой Башмак. – Их менты от братвы прячут…
– Да нет, бывает, что эти гады всплывают, – не совсем согласился с ним Рубач. – Ментам не угодил, и на этап…
– Лично вот этими руками удушу, если мне какая гнида попадется! – Трофим злобно сжал кулаки.
– Ты сначала с этим разберись, – Рубач с ухмылкой показал ему на Бутона.
Опущенный поганец молча шуршал тряпкой – надраивал дальняк.
– Зачем ты мне это сказал? – нахмурился Трофим. – Я сам слово дал, я сам знаю, что мне делать…
С Бутоном нельзя было тянуть. Во-первых, слово дано, и тянуть с ним не стоило. А во-вторых, петухи – совсем не безобидны по своей природе. Бутон – идиот по жизни, запросто мог взбрыкнуться. Что ему стоило сейчас подскочить к Трофиму сзади и заключить его в свои петушиные объятия, зашкварить. За такое убивают на месте, но ведь он и без того приговорен. Его убьют, а Трофим займет его место и в кукарешнике, и на параше…
Трофим лег на свою шконку – на живот, потому как на спине лежать было больно. Взял ложку, принялся затачивать о пол черенок. Вжик-вжик. Вжик-вжик…
То ли Бутон понял, что ножи точат на него, то ли без того тронулся умом – как бы то ни было, он вдруг бросил все и с диким воплем стал биться в дверь. Открылась «кормушка», нарисовалось лицо вертухая.
– Начальник, убивают! – как резаный завопил Бутон.
– Да пошел ты! – брезгливо сморщился надзиратель.
– Я требую начальника оперчасти! – заорал Бутон. – Я должен ему срочно доложить!
Полное наименование должности и четко озвученное требование сбили вертухая с толку.
– Погоди, я сейчас!
Он собрался было захлопнуть «кормушку», но Бутон завизжал так пронзительно, что надзиратель шарахнулся от него как от чумы. И тут же открыл дверь, чтобы выпустить петуха в коридор…
Но Трофим не растерялся, живо вскочил со шконки. Нагнал приговоренного и со всей силы ударил его черенком ложки под правое нижнее ребро… Но это был скорее акт отчаяния, нежели демонстрация силы. Тупой черенок согнулся пополам, а целый и невредимый Бутон проскочил в щель между косяком и дверью…
– Я тебя еще достану, пидор! – заорал ему вслед Трофим.
Но, увы, этим он уже ничего не мог изменить. Бутона забрали из камеры, и если он сюда не вернется – а скорее всего, так оно и будет, – Трофим не сможет сдержать свое слово.
Надо было видеть подлую ухмылку Рубача. Эта сволочь была рада любому минусу на репутации Трофима…
* * *
Кусок хозяйственного мыла был разломан пополам. Знают менты, где можно спрятать деньги, потому и ломают посылки с воли. Но в этот раз они старались плохо. Мыло надо было ломать вдоль, тогда бы и вскрылся тайник, а они изуродовали его поперек.
Трофим вытащил целых три «катьки». Триста рублей – царский подарок. Деньги ему сейчас очень нужны…
Он дождался, когда вертухай выведет народ на прогулку, в прогулочном дворике тихонько приблизился к конвойному. Мужик уже в годах, семья у него большая, зарплата маленькая. Да и кому деньги не нужны…
– Слышь, старшина, дело есть, – не поворачивая к нему головы, почти шепотом сказал Трофим.
И выразительно потер друг о друга подушечки трех пальцев – показал, что дело прибыльное.
– На больничку надо. На пару деньков. Сутки – червонец.
– Не ко мне обращаешься, парень.
– Четвертной за сутки.
– Это к врачу надо. Или к начальнику оперчасти…
– Полтинник!
– Деньги вперед.
Сторублевка перекочевала в лапу конвоира чуть позже, когда народ возвращался в камеру.
А вечером в камеру заглянул тюремный врач. Кучерявый типчик в больших роговых очках.
– Ну, кто у нас тут больной?
Судя по его бодренькому голосу, Трофим понял, что конвойный ему забашлял. Какой процент от общей суммы – это уже не его заботы. Главное, что его не кинули…
– Если не на голову, то я, – словно бы нехотя сказал он.
– Что беспокоит?
– Температура. Сорок два и два…
– О! Это очень высокая температура!
Лепила забрал Трофима с собой, но пришлось отстегнуть ему стольник, чтобы попасть именно в ту палату, где лежал Бутон… Какими правдами-неправдами эта мразь попала на больничку, Трофима совсем не интересовало. Главное, что он добрался до него. И теперь уж он не слезет с крючка.
Шансов у Бутона не было, и он понял это, едва глянул на Трофима.
– А-а, уберите его отсюда! – взвизгнул он.
Но врач и не заходил в палату, здесь был только санитар из хозобслуги, но тот понял, что пахнет жареным, и поспешил выйти. Все правильно, хочешь жить, не лезь в чужие дела…
– Бутон, ты чо, в натуре! Нормально все, – увещевательно улыбнулся Трофим. – Я даже не знал, что ты здесь. Температура у меня высокая…
Он сел на свободную шконку – на самую непутевую, возле двери. Ложиться не стал. Быстрым взглядом осмотрел палату. Два мужика и плюс Бутон, он сам должен быть здесь четвертым. Но недолго будет длиться такой расклад.
Ознакомительная версия.
