Ознакомительная версия.
В окрестностях было оживленно – гораздо больше, чем хотелось бы разведчикам. Группа едва не наткнулись в лесу на толпу боевиков, двигающуюся в зеленке. Замри, не двигайся, пропусти врага мимо и подави желание врезать по нему со всех стволов и за пять секунд изрубить в фарш.
С большим трудом удалось приблизиться к объекту и выбрать нормальный наблюдательный пункт. Пару раз десантники едва не напоролись на растяжку, один раз – на противопехотную мину. Тут на протяжении многих лет кто-то минировал, кто-то разминировал, хаотично и бессистемно. Карт минных полей, скорее всего, не делали, а если и делали, то они давно сгорели синим пламенем. Так что не зевать, смотреть под ноги и, продвигаясь в зеленке, на опасных участках двигаться медленно, проводя перед собой рукой.
Привычная работа – сбор разведданных путем наблюдения за противником…
– Отходим, – приказал Ник, когда им удалось насосаться разведывательной информации. – Больше ничего, кроме неприятностей, мы здесь не найдем.
Группа опять углубилась в зеленку. Десантники вскарабкались по склону, отошли на приличное расстояние и сумели найти более-менее подходящее место для привала, надежно скрытое от посторонних глаз. Здесь можно отдохнуть, перекусить и, главное, связаться со штабом группировки.
– Что-то мне говорит, что мы так долго мотаться будем, – заворчал Фауст, налаживая аппаратуру. – Как дерьмо в проруби, ипать конем наше командование!
– Будем мотаться, товарищ прапорщик, пока не сдохнем, если прикажут, – пафосно произнес Цыган и улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. – А командование нечего парафинить всуе. Оно, родное, о нас денно и нощно беспокоится, откушивая черную икорку с водочкой.
– Да ладно тебе лыбиться, ядрен-макарон, – беззлобно отмахнулся Фауст. – Не верю я, что мы плацдарм готовим, – говорил он лениво, без надрыва. Просто констатировал факт, который, казалось, его совершенно не задевал.
– Что ты как старушка богомольная – верю, не верю, – встрял Ник. – Мы или выполняем боевой приказ. Или геройски гибнем, если его выполнить не удастся.
– Так-то оно так… Только кому наши разведданные нужны? Не спешит Москва мятеж подавлять. Мутно как-то все это. Как в Первую Ичкерскую войну, – с этими словами Фауст начал вводить полученную информацию в планшет «Мастера-11», готовя ее к переброске.
Между тем его критическое настроение передалось другим бойцам группы. Вопрос смысла выполняемой боевой работы являлся жизненно важным. Зря или не зря десантники лезут в пекло – это не могло быть им безразлично.
Дела пока вроде бы шли нормально. Группа придерживалась графика движения, при этом пока удавалось соблюдать режим невидимости. Десантники отработали два обозначенных в боевом приказе квадрата. Собрали серьезную развединформацию. Ох, как красиво можно было бы ее отработать. Подсветить места скопления живой силы и техники противника под бомбоштурмовые удары. Очертить места высадки десанта, порядок захвата командных пунктов мятежников. И прекратить все это безобразие. Только никто не давал отмашку, не взмывали над аэродромами штурмовики и вертолеты огневой поддержки. Не пересекали границу бронеколонны. Не давила артиллерия огневые точки. А время утекало…
– Готово, – кивнул Фауст, закончив ввод информации. Погладил ласково «Мастер-11» – вещь, которую он любил всеми фибрами души. Посмотрел на часы – близилось назначенное время сеанса связи. Через две минуты вдавил на планшете кнопку.
Станция спутниковой связи послала в штаб очередную порцию информации. А потом экран засветился – высыпали разноцветные квадраты и цифры, которые вскоре исчезли. Компьютер слопал поступивший из штаба информационный пакет. Дешифровал. И выдал новое задание.
– Ну, что я и говорил, йошкин кот. Муть какая-то, – сказал Фауст, протягивая командиру планшет с приказом.
– Выйти к селу Южное, – читал Ник. – Встретиться с резидентом «Агасфер». Боевая задача… Во как! Список лидеров мятежников, которых необходимо захватить живыми. Знакомые лица. Бадри Абубакаров – известный полевой командир, видимо, одно из ключевых лиц, отвечающих за военную сторону бунта… А на первом месте не Президент Ахмедханов – этот под безоговорочное уничтожение. Абдулла Меджиев – знакомая сволочь. Его взять живым…
– Я о нем слышал, – произнес Бизон, знавший все на свете. – Ничем особо зловредным не прославился. Так, мелкая сошка в тени покойного Президента Тайсумова.
– В тени обитают самые вредные существа, – Ник провел ладонью по небритому подбородку. – И вообще, командованию виднее… Приготовились, хлопцы. Через пять минут выступаем…
В Ичкерии продолжалось наведение революционного исламского порядка. Федеральные силы в республике сидели в обороне. И они были костью в горле.
После вынужденной передислокации мобильного отряда осталось три федеральных очага сопротивления, обложенных как медведи в берлоге. Сто пятьдесят шестой мотострелковый полк засел крепко и надежно – пока мятежники даже не рассчитывали его выковырять, продолжая наносить булавочные уколы в виде непрекращающихся обстрелов. В погранотряде ситуация была не такой радужной – он находился в черте города, и по нему постоянно лупили из пулеметов с близлежащих пятиэтажек. Но на более активные действия моджахеды пока не отваживались. Оборона в погранотряде была выстроена со знанием дела, и мятежники пока не располагали ресурсами для ее прорыва.
Главари мятежников прекрасно понимали, насколько чревато иметь хорошо вооруженного противника в глубине своей территории, которая к тому же еще не полностью взята под контроль. И оставлять в покое военных не собирались. Было принято решение потихоньку давить их по одному. Для начала выбрали самое слабое звено. После удачного отступления мобильного отряда самым слабым звеном стал батальон внутренних войск. На него бандиты и решили навалиться всем скопом.
Командир батальона правильно оценил повышение активности боевиков. Собрав офицеров в штабном вагончике, сказал, смотря на проверяющего из Москвы:
– Ну что, вы правы, товарищ полковник. Бросила нас ваша Москва. Ждать нечего. Боевики стягивают силы. Вырываемся с боем.
Комбат обвел взглядом подчиненных.
– Возражения не принимаются.
– Нелегко придется, – покачал головой заместитель командира батальона по политико-воспитательной работе.
– У мобильного отряда получилось. А у нас живой силушки и огневой мощи поболе будет.
– Так и блокировали нас покрепче, – сказал командир взвода разведки. – Они уже ученые. После того как мобильный отряд упустили. По путям возможного отхода засад понаставили.
– Быстро учатся, твари, – произнес командир батальона.
– Волчары матерые, – кивнул командир взвода разведки.
– А мы волкодавы, – зло произнес командир батальона. – Русский солдат всегда абрека бил. И бить будет. Прорвемся, мужики. Нам терять нечего…
Промедление было смерти подобно. Да тут еще подоспела информация, что к части собираются подтянуть артиллерию – противоградовые пушки и безоткатные орудия калибра сто семь миллиметров, переброшенные из Грузии.
Моджахеды действительно ожидали, что батальон пойдет на прорыв, и загодя подготовились, организовав засады и заслоны по возможному пути движения. Они ждали, что русские будут уходить к границе с Северной Осетией. До нее было не так далеко. И никто не думал, что рванут из окружения в темное время суток, сразу после полуночи.
Устроив фейерверк из всех видов оружия, батальон пошел на прорыв. И двинулся в глубь Ичкерии, где мятежники чувствовали себя хозяевами и особо не заботились о мерах безопасности…
Началась кровавая баня. Батальон двигался вперед с ожесточенными боями, оставляя позади свои горящие бронемашины и «Уралы». Мятежники меньше всего хотели упускать такую добычу. Они надеялись перемолоть ненавистного врага засадами, мобильными группами, закладками фугасов. Командир батальона проявил чудеса тактической смекалки, предвидения и интуиции. И, несмотря на бешеное сопротивление, колонна двигалась вперед как единое целое, сохраняя боевой порядок. Комбат знал, что надеяться можно только на себя. Не будет поддержки авиации и артиллерии. И спасти может лишь одно – надо тоже действовать как волки. Жестоко. Эффективно. Быстро…
По дороге батальон с ходу занял возникшее на маршруте село, наводненное бандитами. Военные пережгли все, что попалось. Боеприпасов не жалели. И врагов не жалели. И себя тоже не жалели. Шли как в последний бой. Отчаянно и зло. Как могут ходить в бой только русские солдаты, сломавшие хребет и Наполеону, и Гитлеру, и, если понадобится, перемелят в труху кого хочешь.
Почти сутки батальон вел бои. Разносил укрепления. Давил засады. Обходил фугасы… Выбивали всех, кто попадался на пути.
Когда было нужно, военные не стеснялись прикрываться заложниками из мирного населения – это война на уничтожение, здесь не до сантиментов.
Ознакомительная версия.
