со стендами наглядной агитации. Все было рядом.
— Теперь у нас имеется не просто загадочный «Николай», а конкретный Николай Мизинцев, — закрывая личное дело, сообщил Андрей вошедшему в класс Кравцову. — Вы договорились с завучем о получении его тетрадей?
— Да, через день будет проведена выборочная проверка конспектов курса по всем предметам.
— Работу по их просмотру мы, конечно, проведем, но со шрифтом будет все намного сложнее… Закрывайте класс, и, видимо, нам самое время прогуляться по коридорам техникума, да и в туалет заглянем, там часто остаются «наскальные надписи», — усмехнулся Аркадов.
Занятия закончились. Солнце клонилось к закату и его окрашенные легким золотом лучи мягко ложились на стенды с фотографиями отличников техникума. Андрей, внимательно вглядываясь в хорошо оборудованные стенды, ожидал встретить материалы наглядной агитации. То, что было необходимо, он обнаружил на втором этаже. Стенды, рассказывающие о дружбе народов страны, были хорошо освещены и протянулись вдоль всей стены, разделяемые входами в учебные классы.
— Вы хорошо запомнили графические особенности свастик «Чужого»? — Андрей взмахом руки попросил Игоря подойти к нему. — Найдите на планшете изображение флага Российской Федерации и внимательно посмотрите на него.
Кравцов, слегка прищурившись от солнечного луча, отразившегося от стекла, взглянул на живописный флаг.
— Да на нем нарисована свастика! — удивленно воскликнул он. — Два отвода слегка изогнуты, как у того анонима.
— Вы точно подметили. Здесь имеются и другие признаки «Чужого». Поздравляю, это большая удача. Но не более. — И, приподняв указательный палец, Андрей добавил: — Самое главное, что теперь мы получим санкцию на дальнейшую его разработку.
Обложившись схемами и недавно подготовленными документами, Скворцов и Аркадов активно обсуждали пути дальнейшей работы. В деле «Чужого» ситуация складывалась достаточно сложная. Не было разговоров, компрометирующих связей, наличия преступной группы, откровенной пропаганды фашистской идеологии. Наконец, не было даже окончательного убеждения, что Мизинцев — автор анонимных «художеств». На данном этапе возникала необходимость получения от него образца почерка — только он мог напрямую связать проверяемого с «Чужим». Здесь тоже у Аркадова были проблемы, так как эксперты выдвигали необходимые требования к образцам, причем ничего не гарантировали, кроме вероятного заключения. В общем: куда ни кинь — всюду клин.
— Что будем делать? — Скворцов внимательно посмотрел на Андрея.
— Если ты имеешь в виду Белкину, то на нее можно рассчитывать. Нам помогло то, что их знакомство носит поверхностный характер. Я установил с ней оперативный контакт, но пока ничего значительного не происходит, если не считать того, что она сообщила о подозрениях Николая по поводу наблюдения за ним. Елена молодец, свела все к шутке, но вы там разберитесь, не хватало еще им засыпаться на студенте.
— Что дальше?
— В любом случае получение образца почерка неизбежно и приурочим это событие к международной конференции студентов в нашем городе. Мизинцева и еще двух оформителей мы приглашаем в обком профсоюзов и даем поручение по оформлению плакатов, где часть текста должна исполниться латинскими буквами.
— А если он откажется?
— Я все продумал. Он действительно может догадаться о причине неожиданного приглашения. Как ни парадоксально, но в этом-то и вся фишка!
— Ты меня удивляешь…
— Я планирую решить триединую задачу. И не напоминай мне про один выстрел и двух зайцев. Итак, он может отказаться от работы или изменить графику букв до неузнаваемости. Пусть делает это, считая, что переиграл всех. Такая реакция с его стороны являлась бы очень весомым косвенным доказательством причастности к анонимным проявлениям. Однако я обязан просчитывать чуть дальше. Главный результат, который планирую получить, заключается в том, что этим вызовом Мизинцев будет выведен из психологического равновесия.
— Андрей, ты сильно рискуешь. Что это дает?
— Ничего страшного. Он находится под наблюдением, и все дальнейшие действия мы сможем контролировать через Елену. А теперь внимание — эти два обстоятельства позволят определенным образом воздействовать в ближайшей перспективе на Мизинцева в положительном для нас плане и, при благоприятных обстоятельствах, получить от него оперативное признание.
— Это сложная комбинация, и без санкции начальника управления здесь не обойдется. Если вообще возникнут эти «благоприятные обстоятельства»…
— Сейчас главное — использовать удачно складывающуюся ситуацию и не потерять инициативу.
Обе рации на столе у Аркадова изредка шипели, как бы выражая свое нетерпение по работе. Только что было получено сообщение о движении «объекта» к центру города в район нахождения здания обкома профсоюзов.
— Ну как? — вопросительно посмотрел на Андрея находящийся рядом Скворцов.
— Все подготовлено. Два оформителя уже приступили к работе. Рабочее место и подарок ждут Мизинцева. Угадай какой? — хитро улыбнулся Андрей.
— Думаю то, что может связывать его с проявлениями, — после недолгого раздумья ответил Скворцов.
— Почти в десятку. В числе карандашей, рейсфедеров и фломастеров он обнаружит и родные ему стеклографы. Очень хотел бы лично посмотреть на него со стороны в этот момент. Но для дела это лучше. Анализ сделает наш психолог под видом работника профсоюзов. Так что все под контролем… — и Андрей ласково погладил полированную поверхность рации.
Но главный звонок хозяин кабинета ждал с городского телефона, который дал о себе знать раньше расчетного времени. «Вот Николя и показал себя», — мелькнула мысль у Аркадова, и рука протянулась к трубке.
— Приветствую тебя, — раздался знакомый голос на другом конце провода. — Что ты с ним возишься? Это точно он! Подробности при встрече.
Через час в кабинете Давлетова призывно засвистел чайник, и неформальное совещание открыл психолог Крымов. Согласно плану он дожидался Мизинцева в кабинете, где находились материалы для оформительской работы. С его слов, все было организовано прекрасно и не могло вызвать каких-либо сомнений в происходящем. «Объект» приступил к работе не сразу. Он неоправданно долго рассматривал предложенный к написанию латинскими буквами текст, но затем уверенно приступил к работе. После того как он отобразил на бумаге несколько слов, взгляд Мизинцева упал на какие-то предметы, лежащие на столе, и лицо у него изменилось «не в лучшую сторону». Возникли смущение и напряженность.
— Вы сможете описать эти предметы? — обратился к Крымову Аркадов и пояснил: — Мы специально не сообщали вам о стеклографах и возможной реакции на них Мизинцева, чтобы избежать случайной предвзятости в оценки ситуации.
— Сделано все правильно. Он взял в руки, как вы и говорите, стеклограф и задумался. Затем продолжил работу, но очень вяло, и вскоре, сославшись на плохое самочувствие, быстро покинул помещение.
В кабинете повисла вопросительная тишина, и все посмотрели на Давлетова.
— Андрей Петрович, я принимаю ваш план. Завтра утром будьте готовы к докладу у начальника управления, — обратился он к Аркадову. — Подготовьте необходимые документы и задания для спецподразделений. Особое внимание обращаю на подбор «изделия»
