Коммунист не прошел, но Павленский смог так убедительно объяснить причину провала, что был зачислен в штат.
Рядом, развалясь в кресле, потягивал джин-тоник пиар-менеджер Коля Шутов. На его молодой башке красовались дреды, а на лице – явные следы «вчерашнего».
– Что, Коля, опять нажрался, да? – недовольно поморщился Рыхлин.
– Да нет, Виктор Петрович, что вы! – Шутов одним махом допил прозрачную жидкость. – Сходил со своим бой-френдом в один клуб и кислоты там с водкой смешали.
«Да я бы вас, петухов, своими руками задушил», – подумал Рыхлин. Но выразил свое отношение к сексуальной ориентации сотрудника всего лишь неопределенной гримасой.
Этого пацана ему посоветовали «грамотные братаны». И сказали, что он спец в плане политкреатива, особенно как обдолбается. Да и менять коней на переправе не стоило. Ведь избирательная кампания уже началась.
Зато юрист у них был своим человеком. Когда-то Женя Топило помог Рыхлину в одном важном дельце. Да и вообще, он уже давно сотрудничал с клиентами вроде Виктора Петровича. И даже спас многих от неминуемой отсидки.
– Ладно, ребята, давайте бакланить, – почти пропел Рыхлин. – Ну что там у вас?
– Сегодня, Виктор Петрович, нам надо обсудить следующие вопросы, – затараторил лысоватый политтехнолог. – Во-первых, следует артикулировать механизм повышения лояльности к вам со стороны электората…
– Слышь, а по-русски ты можешь?
– Простите? – деланно улыбнулся Павленский. – Что?
– То, что слышал. Не боись, я тебе бабла меньше платить не буду, если ты со мной по-русски станешь разговаривать.
Политтехнолог покраснел. Ведь и вправду он изъяснялся мудрено именно для того, чтобы набить себе цену.
– Хорошо, – выдавил из себя он. – Сегодня мы будем говорить о том, как бы это вам, Виктор Петрович, вызывать больше доверия у избирателей.
– И что вы предлагаете?
– Ну, во-первых, надо еще поработать над вашим имиджем, – ответил Павленский. – После первой встречи с избирателями – помните, в школе? – я побеседовал с некоторыми людьми. Так вот… Мои предположения и социологические исследования, которые мы проводили, полностью подтвердились. Вам надо быть скромнее.
– Не поал, – покачал головой кандидат в депутаты, отхлебнув из чашки чифиря.
– Первый момент – одежда, – Павленский стал загибать пальцы для пущей убедительности. – Избиратели – а преимущественно это домохозяйки, – не очень оценили ваше кожаное пальто и сапоги-казаки.
– Но ведь я забашлял за это пальто пять штук баксов! – воскликнул Рыхлин.
– Вот именно, – глубокомысленно кивнул головой политтехнолог. – Лучше будет вам сменить его на обычную кожаную куртку… Ее можно купить на рынке. Костюмом стоит обзавестись в каком-нибудь скромном бутике.
– Так что, я буду на какой-то толкучке одеваться? – возмутился претендент на думское кресло.
Тюремные лишения привели к тому, что он беззаветно полюбил шикарные вещи. И был готов выложить пару тысяч долларов даже за какой-нибудь мелкий аксессуар вроде барсетки.
– Но, сами понимаете… – примирительно пробормотал Павленский. – Так будет намного лучше для вашего рейтинга. К тому же в Москве вы можете ходить в своей любимой одежде – все равно во Владимире этого не узнают. А вот появляться на публике желательно в вещах приличных, но не вызывающе дорогих.
Что повлияло на решение Рыхлина баллотироваться именно во Владимире, он и сам толком не знал. Может быть, знаменитая песня Миши Круга, а может, и то, что о Владимирском централе он узнал вовсе не из нее.
– Так что, может, мне вообще в лохмотьях надо ходить из секонд-хэнда? – недовольно проворчал он.
– Нет, Виктор Петрович, ни в коем случае! – запротестовал Павленский. – Это тоже будет восприниматься избирателем крайне негативно. Здесь важно придерживаться принципа золотой середины. Ведь вы, с одной стороны, приличный мужчина, состоявшийся в жизни человек, а с другой – не какой-нибудь зажравшийся нувориш, с которыми вы, согласно своей программе, будете эффективно бороться.
– Что ж, согласен, – после недолгого раздумья изрек Рыхлин.
– Вот и хорошо. Я сам поеду на рынок и по магазинам и выберу наиболее подходящие для вашего имиджа вещички. Только надо будет снять мерки…
– Ладно, это потом, – поморщился Рыхлин. – А что еще?
– Еще надо бы заменить вашу машину. У некоторых людей сформирован устойчивый отрицательный стереотип относительно иномарок – особенно представительского класса. Во время кампании вам лучше будет ездить на «Волге».
– Угу, – еще больше расстроился Виктор Петрович.
– Кстати, супер будет, если эта машина как-нибудь сломается, – подал голос Коля. – Тогда Виктор Петрович сам ее починит, при большом скоплении избирателей. Типа, кандидат, который все умеет и не чурается любой работы.
Павленский погрузился в глубокие раздумья. Сам Рыхлин решил пока воздержаться от комментариев.
– Что ж, мысль неплохая, – произнес политтехнолог. – Такой эпизод во время кампании действительно может иметь место. Но…
– В смысле?
– Есть один нюанс. Дело в том, что такой важный человек, как Виктор Петрович – руководитель фирмы там, и все такое, – должен ездить с водителем.
– Тем лучше, – хлопнул в ладоши Коля. – Тогда мы так сделаем. Водила полез чинить машину, но… с работой не справился. А вот Виктор Петрович… Вышел и сам все сделал. Одним словом, мастер на все руки.
– А вот это идея! – воскликнул Павленский. – Браво, Коля, браво!
* * *
– Ну, Павел Семеныч, доложите обстановку.
– Похоже, она более чем благоприятная. Особенно после того, как я дисквалифицировал этого «яблочника».
Разговор происходил в роскошном подмосковном особняке. Когда-то его выстроил для себя один член Политбюро, но лишившись работы, был вынужден его продать.
Благо и покупатель быстро нашелся. Бывший комсомольский чиновник Клинов как раз подыскивал себе подходящее жилище. К тому времени он уже был мясным магнатом в Москве, деньжата у него водились. И комсомолец стал наследником всей этой «пошлой роскоши», сосредоточенной на четырех этажах дворца, построенного лучшим московским архитектором по индивидуальному плану.
Теперь Клинов решал свои деловые вопросы исключительно здесь, в бывшем зале для тайных заседаний, мраморный пол которого помнил еще грузную поступь престарелого Леонида Ильича.
Самым насущным вопросом сейчас была избирательная кампания, которую он затеял во Владимире, в городе, где располагался его головной завод.
– Так что вы говорили об этом «яблочнике»? – переспросил Клинов.
– Да так, больше и говорить нечего. Наши ребята нарыли на
