— Виктор Константинович, — слегка понизив голос, говорил визитер, — существует круг вопросов, которые я хотел бы с вами обсудить.
— Где и когда? — осведомился секретарь Совбеза.
— Здесь, у вас, на Старой площади. Ждите меня в субботу, после шести вечера.
— Какого рода материал мне следует подготовить?
— Обсудим вашу докладную на мое имя. Я вам кое-что сообщу. Если же наши выводы совпадут, тогда, генерал, нам придется реанимировать Антикризисный центр.
Селение Чихи-Юрт, если кто-то не знает, находится на самом краю земли. На краю заметно всхолмленной Терским и Сунженским хребтами равнинной части Чечни, у северной подошвы Кавказских гор.
Само село с высоты 212,5 просматривается лишь фрагментарно. Помехой обзору служит еще одна возвышенность, смахивающая с той точки, где притихарилась «группа товарищей», на отбросившего копыта двугорбого верблюда. Они были лысыми, склоны этих холмов, и какими-то даже потертыми, как шкура околевшего от старости бактриана.
Бушмин переменил позицию, решив устроиться покомфортнее. Он стоял в полный рост, поскольку никакой надобности «шухериться» сейчас не было. Упором для спины служил наклонный ствол горной сосны, на одну из нижних лап которой он для удобства положил согнутую в локте руку.
В голове Андрея Бушмина, помимо полезных для профессии сведений, хранилась — как бы про запас — масса всякой иной информации. Где-то он вычитал, что этих самых бактрианов, в их диком, естественном состоянии, почти не осталось, сохранились лишь отдельные особи. Поэтому пришлось этих животных срочно заносить в Красную книгу, дабы они совсем не исчезли с лица земли.
Применительно к конкретной ситуации было бы весьма отрадно видеть нохов[3], а заодно с ними и вахов[4], если и не в гробу в белых тапочках, то, по крайней мере, на страницах Красной книги. Нельзя, конечно, допустить, чтобы целиком исчез весь местный люд. Было бы негуманно... Но пусть они в своем диком, естественном состоянии среди нормальных людей встречаются как можно реже.
Видимость сегодня — пять баллов. Правда, в рассветные часы на фоне оттепели наблюдался густой туман, но ближе к полудню сменилось направление ветра — он в клочья разорвал плотное белесое полотно, а затем погнал отдельные клубы в сторону Аргунского ущелья.
В восьмикратный бинокль Андрею хорошо была видна северо-западная окраина Чихи-Юрта — примерно полтора десятка добротных строений, с хозпостройками, садами и огородами. В проеме между двумя холмами просматривались крыши домов центральной части села — как оцинкованные, бликовавшие в лучах солнца, так и крытые шифером или черепицей. Хорошо был виден и выгон для крупного рогатого скота, разграфленный жердяной изгородью на неровные геометрические фигуры — квадраты, ромбы и треугольники. Домашней живности — ни крупной, ни мелкой, включая собак и кошек, — не наблюдалось: наверное, все съели голодные чеченские волки.
Не наблюдалось и движения на дороге, связывавшей село с равнинной частью мятежного края. Ни тебе пеших, ни конных, ни даже моторизованных чеченцев, никого не видать...
Но это и понятно. Стоит только на небо посмотреть, почти свободное от облачности, — и все вопросы разом отпадают. Хорошая там картинка, радующая взор. Называется «Грачи прилетели»...
Собственно, по селу штурмовая авиация не работает. Ракетно-бомбовый удар нынче наносится по базе боевиков, расположенной в средней части дефиле[5], километрах в восьми к юго-западу. Позже в сводке сообщат, что авиация работала по «заранее разведанным целям», уничтожены такие-то объекты, отправлено к Аллаху столько-то боевиков. Иногда сведения, попадающие в сводки, правдивы, чаще преувеличены, порой насквозь лживы. Но в одном можно быть уверенным: широкая общественность не скоро узнает, если узнает когда-нибудь вообще, кто добывает в этой войне на стороне федералов существенную долю разведданных. И едва ли кто-либо узнает, какими способами порой приходится их добывать.
* * *
Бушмин покрутил головой, высматривая нужного ему человека.
— Леший, ты где заныкался?
Алексей Подомацкий, один из двух штатных снайперов группы, вырос перед ним словно из-под земли. В своем маскировочном балахоне «йоуйи» он и впрямь смахивал на лешего.
— Я здесь, командир.
— Что скажешь?
— "Чичики" как вымерли сегодня. Ни в селе, ни на «перекрестке» никаких шевелений.
— Это меня радует... Я тоже ничего подозрительного не обнаружил.
— Пока «грачи» и вертушки будут работать по укрепрайону в дефиле, ни одна морда из села не выглянет.
— Я тоже так думаю, — сказал Бушмин. — Но ты, Леший, пока мы тут не пошабашили, держи село и дорогу под наблюдением.
Бушмин убрал бинокль в полевую сумку. В селе, по его прикидкам, находится нынче до сотни «чехов» вкупе с наемниками. Это не считая пяти или шести сотен мужских особей в том возрасте, который позволяет свободно обращаться с оружием. Далеко не все они готовы сражаться за «свободную Ичкерию», но русских ненавидят все поголовно. Всеми фибрами своей чеченской души.
Из другого отделения сумки Андрей достал карту и заранее составленные наметки маршрута, а также блокнот с записями.
Вскоре он оторвался от своего занятия. Вскинув на шум голову, успел заметить, как из-за невысокой гряды пологих холмов, густо поросших буковыми и дубовыми рощами, вымахнули две стремительные серебряные птички. Штурмовики «Су-25», равномерно отстреливая ИК-ловушки, смахивающие в небе на яркие звездочки, нагло рассекли воздух над селом и, заложив вираж, ушли на север.
За последний час это была уже третья пара штурмовиков. Из села по ним не стреляли. Но со стороны «зеленки», откуда, собственно, и перебрался сюда Бушмин, не так давно отчетливо доносилась стрельба крупнокалиберных пулеметов, перемежаемая частыми резкими хлопками зенитной установки.
— Наши летуны, по-моему, накрыли «Чичиков», — подал голос Леший. — И закрыли пасть ихним пэвэошникам.
— Похоже, что ты прав, — сказал Бушмин. — Что-то не слышно, чтобы они огрызались.
Андрей удовлетворенно покивал головой. О том, что укрепрайон прикрывается местными подразделениями ПВО, авиаторы были заблаговременно предупреждены. У «духов» здесь имеется до полудюжины «ДШК» и «ДШКМ», а также пара «золушек», то бишь зенитных установок 37-23-2. Летчики, пользуясь данной им наводкой, обязаны были местную ПВО подавить. По-видимому, так и произошло. Это тоже радует. Потому что примерно в 16.00 здесь должны нарисоваться две вертушки — родненький «Ми-8МТ» в сопровождении «двадцатьчетверки». И очень не хотелось бы, чтобы в момент посадки — либо уже на взлете — возникли непредвиденные сложности. К примеру, вот такая «золушка» начнет долбить по вертолетам или невесть откуда взявшиеся нохи станут забрасывать площадку минами из своих «васильков».
Бушмин вновь склонился над картой. Он знал то, что неизвестно было остальным: высота 212,5 является конечной точкой маршрута.
Довольно важная в тактическом отношении высота, поэтому чеченцы еще в девяносто пятом оборудовали здесь опорный пункт, позволяющий контролировать огнем подходы к селу и участок дороги с равнины, включая перекресток — еще одна рокадная[6] дорога проходит почти параллельно условной линии фронта, она вьется по дну котловины от самого Аргунского ущелья.
Бушмин сверил то, что увидел собственными глазами на этой высоте, с записями в блокноте, которые, в свою очередь, были им заблаговременно выписаны из картотеки Разведупра при штабе ОГЗ в Моздоке. Ничего принципиально нового он здесь не обнаружил. Равно как и чеченцев или наемников — они сюда уже давненько не наведывались. А на кой хрен, спрашивается, им сейчас занимать данный опорный пункт, если ближайшее подразделение федеральных войск находится в двадцати пяти верстах южнее? И пригребутся славяне сюда вместе со своими обозами в лучшем случае через неделю.
Да и не факт, что «чехи» и на этот раз будут сажать на высоту гарнизон. Многое зависит от местного тейпа. Может случиться и так, что войны, в ее, так сказать, грубой и неприкрытой форме, здесь не будет. Чеченцы слегка покочевряжатся, потом сдадут село — в обмен на обещание не делать «жесткой зачистки». Часть боевиков переберется в укрепрайон, оборудованный на крутых южных склонах дефиле, или в другие близлежащие села, а многие останутся на месте. И тогда начнется самое паскудное, то, что лишь отчасти характеризуется терминами «сопротивление» и «партизанская война».
Но никому не дано заглянуть в будущее. Не то что на неделю, а даже на час вперед. Безоткатные орудия, «ДШК», «золушка» или «васильки» могут быть установлены на огневых позициях так быстро, что и глазом не успеешь моргнуть. По просеке от рокадной дороги сюда может свободно подняться колесная или гусеничная техника, те же бэтээры, к примеру, благо здесь были вырыты для них некогда капониры[7]. И тогда придется вышибать отсюда противника при помощи тяжелой артиллерии и авиации, а зачем, спрашивается, тратить на всякую ерунду народные денежки?
