Заместитель Хондачева был всегда безукоризненно вежлив и исполнителен. Лис задумался. Надо ковать железо, пока горячо. Но если он сегодня заберет из уже закрытого банка деньги с охраной, то завтра весь город будет знать, что начальник УР хранил огромную сумму налички у сбежавшего банкира, в неделовых связях с которым его неоднократно подозревали. Лучше взять в прикрытие кого-то из своих и тихо, не привлекая внимания, забрать все завтра.
– Спасибо, Игнат Васильевич! Я с утра заеду!
– Ну, как угодно. Жду в любое время…
«А кого “из своих”? – вдруг мелькнула мысль. – Где они, эти “свои”?»
– А что с Литвиновым? – спросил он. – Остался начальником охраны?
– Нет. Уже два месяца, как ушел. Не нравилась ему работа, а тут еще начались бесконечные проверки, нервотрепка… Сам подал заявление. Я назначил хорошее выходное пособие.
Лис не удивился. Только пожал плечами.
– А что ко мне не обратился? Когда-то я был твоей «крышей», и неплохо справлялся…
Хондачев внимательно наблюдал за маневрами красно-белого лайнера.
– Ты мне ничем не мог помочь в этой ситуации, Фил. Не твой уровень.
– Что-то не пойму… То был мой, теперь стал не мой.
– Я тоже не понимал до последнего времени. Не верил, что такое возможно.
Хондачев выдвинул чисто выбритую нижнюю челюсть, подвигал ею, как боксер после пропущенного удара.
– Это машина, Фил. Танковый корпус. Уголовники, рейдеры, вся эта шваль, с которой ты воюешь, от которой нам вместе приходилось отбиваться, по сравнению с ними просто… Не знаю. Дети, которые затеяли драку в песочнице. Даже москвичи эти отмороженные из «Консорциума» – просто приблатненные подростки, Фил. А там – танки. Железо.
Лис недоверчиво хмыкнул:
– Да кто ж тебя так допек, Иван Петрович? Тайные масоны? Инопланетяне?
– А хрен их знает, – Хондачев вздохнул. – В каком-то смысле – да, инопланетяне. Система. Я в нее не вписался. А мой банк в первой десятке страны по активам. Это не хухры-мухры, Фил, семьсот миллиардов. Хороший кус. Значит – что? В расход.
– По-моему, ты драматизируешь, Петрович. И суетишься. Рейдерский захват, наезд, шантаж, что там еще? Ничего нового. Все это мы уже проходили. Ты рано сдулся.
– Поздно, Фил. Если бы знал, лег бы под них с самого начала.
Лис промолчал. Хондачев посмотрел на часы, посмотрел на табло. Подал знак охраннику у двери, тот позвонил куда-то по телефону. Через несколько минут к ним подкатили сервировочную тележку с коньяком и бутербродами. Охранник проворно наполнил рюмки.
– Ну, за все хорошее, что было. Спасибо, Фил.
Хондачев поднял рюмку, посмотрел сквозь нее на Лиса, пригубил и поставил на столик. Лис попробовал коньяк, приподнял брови, посмотрел на этикетку. «Камю», тридцатилетний. Очень хорош. Выпил до дна.
– И что теперь?
– Не знаю. Надо отсидеться вдали… И уже не в высшей лиге, конечно, – печально вымолвил Хондачев. – Если хочешь, приезжай. Будешь работать у меня, как прежде…
– Спасибо, Петрович. Но это не мой уровень. – Лис в упор посмотрел на собеседника. – Раздавать поджопники сытым бюргерам как-то не по мне.
– Что ж, тогда – будь здоров.
Хондачев протянул руку. Лис пожал ее. Он только сейчас заметил женщину, тихо и неподвижно сидевшую в отдалении. Красивое, но очень бледное, мучного оттенка, лицо, круги под глазами – даже возраст определить трудно. Наверное, жена. Она поднялась, подошла к ним.
– Иван, по-моему, начинается посадка… Может, нам…
Она с беспокойством смотрела на Лиса, как будто от него исходила опасность. Или должна исходить.
– Успеем, не волнуйся, – сказал Хондачев каким-то деревянным голосом.
Женщина вернулась на место и застыла в прежней позе. За окном к самолету австрийских авиалиний подали трап. У выхода из вип-зала уже стояли два микроавтобуса.
Хондачев снова посмотрел на табло и допил свой коньяк. Выдохнул. Сжал губы.
– Вот и все, Фил. Пора.
* * *
На обратной дороге увидел их опять – на парковке у «Поляны» в Сельмаше. Четыре байка. Серебристо-черные. А над входом в кафе (ворота с калиткой в казацком стиле) реял наполненный гелием резиновый поросенок с пучком укропа во рту. Лис неожиданно обнаружил, что проголодался.
Рядом с мотоциклами крутился лысый здоровяк в коже. Завидев Лиса, паркующегося на «БМВ», он узнавающе хмыкнул, швырнул окурок и вернулся в зал.
Тесное помещение с низким потолком, деревянные столы-стулья, запах курева и жареного мяса. Посетителей немного, но почти все столики заняты. Байкеры втроем трудились над пивом и шашлыками, только хруст стоял. Скользнули взглядами по вошедшему Лису – здоровенные, татуированные, руки как окорока, – снова уткнулись в тарелки. Рядом с ними пустовал двухместный столик.
Лис подошел, отодвинул стул.
Чавканье прекратилось.
– Занято, папаша, – прогудел один.
– Для «тошнотов» вообще отдельный зал положен, – сквозь зубы бросил второй, глядя куда-то мимо. – А то фаршу наметают, весь аппетит испортят…
Это его Лис видел на парковке.
– А грубить зачем, молодые люди? – живо поинтересовался он.
Ни мстительным, ни обидчивым Лис сроду не был. Обычные бакланы на мотоциклах, обычный дорожный конфликт, каких в Тиходонске по сто штук в каждую минуту. Никто не пострадал, техника цела. Что еще? Он просто проголодался.
– Без обид, папаша! Сейчас Коленвал придет. Он тебя по ходу в блин раскатает. Так что греби лучше, не маячь!
– А на кой мне твои советы, юноша? – удивился Лис. – Засунь их в жопу и сиди ровно.
Байкеры зашевелились. Такого ответа они явно не ожидали. Лысый поднялся из-за стола. Он был на голову выше Лиса.
– Папаша, ты не воткнулся, я вижу.
– Ша! Вон, Коленвал идет! – перебил его кто-то.
Хлопнула дверь туалета. В зал ввалился широкоплечий, стриженный под ноль, с окладистой крестьянской бородой, в темных очках – видимо, Коленвал. Он заметил Лиса, на мгновение остановился. Затем заулыбался во всю пасть и решительно пошел на него, наставив бороду.
– Филипп, здорово! – прорычал Коленвал.
Лис только сейчас узнал его. Не поверил. Его будто огрели чем-то тяжелым.
– Валентин, едрён батон…
Валька Литвинов. Бывший командир Тиходонского СОБРа, бывший начальник безопасности банка «Золотой Круг». Кожаные штаны, куртка, футболка какая-то дурацкая с черепами – Лису сперва почему-то почудилось, что Литвинов играет роль, он «крот», он внедрен в байкерскую банду с целью разработки и тэдэ и тэпэ… Но нет. Конечно нет. Он давно не в органах, к тому же Валька первый узнал его, поздоровался, «крот» бы так не поступил…
– Ну что смотришь? Не узнал?
Хмыкнув, Литвинов-Коленвал крепко пожал Лису руку.
– А ребята мне говорят: тормоза одного на «бэхе» встретили, на Мелеховском, чуть Гориллу не срезал. Ну чего, говорю, надо было по крыше проехать, запомнил бы надолго… А это ты был, оказывается! Ха-ха! Стареешь, Лис!
– Просто не люблю, когда в спину дышат, – сдержанно сказал Лис.
– Это я знаю.
Литвинов повернулся к байкерам:
– Вот, запомните этого человека! Это начальник угрозыска Коренев, мой друг! Воткнулся, Горилла? Еще раз дунешь ему в спину, он тебя «ласточкой» подвяжет и на фонарь повесит болтаться! А я добавлю!
Горилла повел себя неожиданно. Вышел из-за стола, встал – ноги вместе, руки по швам, – резко и низко склонил голову, словно в каком-то самурайском ритуале.
– Прошу прощения за мою грубость и невнимательность, Учитель, – пробубнил он. Поклон в сторону Лиса. – И вы, друг Учителя, пожалуйста, простите меня…
Кажется, он не прикалывался. В кафе сидело немало народу, многие с интересом наблюдали за этой сценой, но Горилле, похоже, на все наплевать. Вслед за ним из-за стола вышли оставшиеся два байкера и слово в слово, жест в жест повторили странную формулу: «Прошу прощения, Учитель… Прошу прощения, друг Учителя…»
– Ладно! Садитесь, жрите! – разрешил Литвинов. Посмотрел на Лиса, улыбнулся, подмигнул:
