URAPATRIOT.RU
Находясь без сознания, мы не в состоянии определить, где находимся, что с нами и как долго мы отсутствуем в реальном мире. Не мог ответить на эти вопросы и такой проницательный человек, как Грин.
Его вывели из строя на несколько часов. За это время Глеба успели погрузить в военный самолет и доставить в Геленджик, на побережье Черного моря. Там бесчувственное тело советника президента переложили в тонированный джип и повезли дальше, но уже недалеко – в настоящий дворец, роскоши которого позавидовал бы любой шейх. Расположен он был в укромном живописном уголке близ села Прасковьевка.
Дорога до села была на удивление пустынна – ни одной встречной машины, ни одной попутной. Справа тянулись опоры новой трассы ЛЭП, проложенной от Геленджика. Прикинув ее мощность, можно было предположить, что электричество проведено к не самому маленькому металлургическому заводу, однако никаких заводов в этих заповедных местах не было. Что касается ближайших населенных пунктов, то туда тянулись обычные провода на покосившихся столбах. Новая линия электропередачи появилась одновременно со строительством дворца. Туда перекачивалось не менее двадцати процентов электроэнергии, потребляемой всем Геленджикским районом. Кроме того, дворец щедро снабжался газом, поступающим по восьмидесятисантиметровой трубе, какие обычно применяются на промышленных предприятиях, хотя, как уже говорилось, ничего там не производилось, а сама Прасковьевка обходилась без газа.
Все это непременно приметил бы Грин, если бы находился в сознании, а не валялся на заднем сиденье джипа, подобно бесчувственному бревну. Наркотик еще бродил в его крови, когда джип подкатил к будке со шлагбаумом. Охранники дотошно проверили документы прибывших, а услышав про «специальный груз», созвонились с начальством. Наконец полосатая перекладина неохотно поднялась, пропуская джип. Он поехал дальше, и колеса его мягко зашуршали по безупречной асфальтовой дороге, положенной на бетонную подушку. Довольно узкая, двухполосная, она сохранила лоск и черную окраску. Обочины были выложены диким камнем и снабжены зарешеченными канавами для стока воды. Любой бы догадался, что по такой шикарной дороге выпало ездить не какому-нибудь местному мужичью и даже не геленджикской администрации. Но не любой сообразил бы, отчего вдруг перестала работать обычная мобильная связь. Дело было в неприметной вышке на склоне горы. Она-то и создавала поле, в котором телефоны рядовых граждан не функционировали.
Джип достиг верхней точки перевала, где находился еще один контрольно-пропускной пункт. Отсюда открывался вид на море и на дворец. Море было свинцовым, неприветливым. Дворцовые постройки полускрыты деревьями, а сама территория, занимающая десять гектаров, обнесена колючей проволокой с пропущенным через нее электрическим током. Затем дорога привела джип на кипарисовую аллею, которая уперлась в некое подобие подземного гаража, на самом деле выполнявшего функцию служебных ворот. Главные же ворота, массивные, высокие, с выпуклым двуглавым орлом, остались в стороне. В случае приближения к ним посторонних, охранники имели приказ применять самые жесткие меры, вплоть до применения физической силы и личного оружия. Объяснялось это якобы тем, что за воротами находился заповедный парк, куда не принято пускать кого ни попадя. И действительно, парк был уникальный. Кипарисы, вечнозеленые магнолии, можжевельник и пицундские сосны толщиной в обхват доставлялись на этот горный склон издалека, и не в виде саженцев, а как вполне зрелые деревья и кустарники. Сажали их тысячами, а деньги тратили миллионами, так что пускать в парк праздношатающихся граждан действительно было глупо. Да и не только в соснах было дело, не только в магнолиях. Обитал за оградой человек, на голове которого охранялся каждый волосок. Это был хорошо известный нам Владлен Вадимович Силин – человек, посвятивший жизнь служению своему государству, а потому денно и нощно оберегаемый своим государством.
К моменту описываемых событий Силин успел оправиться от подкосившей его болезни, но с супругой по-настоящему так и не помирился, а потому решил махнуть на курорт, где и дышится легче, и взору веселее. Несмотря на то что геленджикское имение было еще не достроено, премьер-министр чувствовал себя тут вполне комфортно. В его распоряжении было просторное здание, напоминающее архитектурными линиями королевский дворец. Здесь били фонтаны, заманчиво голубели два плавательных бассейна с подогревом, цвели и пахли экзотические цветы в оранжерее.
Чудесный дворец на побережье Черного моря был возведен «Спецгосстроймонтажем» России, а финансировалось строительство компанией «Россинвестор», в которой конечным бенефициаром на 94# акций являлся сам Силин. Возможно, именно это обстоятельство побудило недоброжелателей премьер-министра поднять шумиху в прессе. Они окрестили поместье «дворцом Силина» и принялись поливать премьера грязью в западных телестудиях. Самый ярый противник Владлена Вадимовича, некий петербургский бизнесмен, даже настрочил открытое письмо Президенту России, в котором призывал, ни много ни мало, снести дворец, построенный в заповедной зоне, или же передать его какой-нибудь общественной организации. Ничего, кроме раздражения, это не вызвало. Бизнесмен утверждал, что строительство обошлось в миллиард долларов, но при этом забывал, что неприлично считать деньги в чужих карманах.
Еще возмутительней повели себя так называемые правозащитники и активисты-общественники, которые попытались организовать пикетирование «Южного проекта», как именовался он в официальных документах. Перегородив дорогу своими допотопными тарантасами, они тем самым нарушили закон Российской Федерации, а потому оказались вне закона. Разобрались с ними не сурово, но вполне жестко, чтобы другим неповадно было. Ну а с наемными писаками было и того проще. Их поджидали в лесу компании неизвестных, отбиравшие у них фото– и видеоаппаратуру, сопровождая эти противозаконные действия физическим насилием и нецензурной бранью. Вскоре любители «жареного» угомонились и прекратили осаждать имение.
Обо всем этом не имел ни малейшего понятия Грин, очнувшийся на кровати под средневековым балдахином. Не понимая, где он находится, Глеб долго и бессмысленно смотрел на матерчатый навес, прислушиваясь к неприятным ощущениям своего организма. Череп был словно набит песком, сухой язык еле ворочался во рту, сердце отбивало неровный ритм, в животе урчало. Судя по всему, «обморок» продлился не менее суток.
Приняв сидячее положение, Грин заставил себя встать и, перебарывая головокружение, поплелся к окну. Путь занял немало времени, потому что комната показалась Глебу огромной, а сил у него было маловато. Расписной, как в храме, потолок был высок, оттуда свисала колоссальных размеров люстра, повсюду сверкала позолоченная лепнина.
«Версаль?» – спросил себя Грин. Уверенности в том, что это не так, не было. За окном расстилалась вечнозеленая лужайка с фонтаном посередине. За кронами кипарисов виднелось море. Слева Глеб приметил пустую вертолетную площадку, а справа – что-то очень похожее на большую конюшню.
«В какой бы стране я ни был, – сказал себе Грин, – этот дворец принадлежит сказочно богатому человеку. Выходит, меня похитил некий олигарх».
Это было ошибочное умозаключение.
Дверь была не заперта, но, выглянув в коридор, Грин обнаружил там атлетически сложенного мужчину в классической позе охранника, который был одет в стандартный просторный костюм с галстуком. Он ничего не говорил, однако стоило шагнуть через порог, как мужчина сменил позу, демонстрируя готовность размяться. Наградив его лучезарной улыбкой, Глеб ретировался.
Сигать в окошко было глупо. Учитывая масштабы дворца, охраняло его немало народу. Не затем же Грина похищали в центре Москвы, чтобы дать ему бежать теперь, когда он находится… где? А шут его знает!
Найдя в комнате все, что может потребоваться мужчине для утреннего туалета, Грин принял душ, тщательнейшим образом побрился и выполнил еще кое-какие действия, о которых умалчивают все виды искусств. В ванной комнате нашлось свежее белье и носки. Это означало, что убивать Грина пока что не собираются. Или наоборот?
Долго ломать голову над этим вопросом не пришлось. Едва Глеб собрался снова выглянуть в коридор, чтобы напомнить о своем существовании, как дверь открылась сама собой. На пороге стоял кряжистый мужчина с туловищем тяжелоатлета и ногами подростка.
– Прошу следовать за мной, – произнес он голосом чревовещателя.
– А если я откажусь? – прищурился Грин.
– Тогда тебя понесут. Вперед ногами.
Ответ был более чем исчерпывающим. Благоразумно решив не пререкаться с обладателем могучего торса, Глеб позволил сопроводить себя в другое крыло здания, где его завели в великолепную столовую, сияющую золотом, серебром, полировкой и хрусталем. Стол, накрытый накрахмаленной белой скатертью, был такой длины, что Грин не сразу разглядел, кто сидит на его дальнем конце. А когда разглядел, чинно поприветствовал хозяина:
