— Это не беда, — возразил Иван.
— Как тебе сказать… Просто тогда, раньше, я ползал на животе не из-за денег. А за Великую Идею.
— Понимаю. Но у меня нет такой Великой Идеи, чтобы вам ее предложить, поэтому придется работать за деньги. Как это ни прискорбно.
— Я не очень расстроюсь, — Рыжий наконец расслабился и улыбнулся от души. Оказалось, что своих зубов у негопочти не осталось.
Деловую информацию Иван никогда не записывал в блокноты и тетрадки, слишком рискованно это было. В результате приходилось держать все фамилии, адреса и телефоны в уме.
Теперь Иван мысленно прокручивал список людей, которые могли бы ему посодействовать в будущей операции. Когда попадалась подходящая кандидатура, он направлялся к телефону-автомату и звонил очередному претенденту.
Но, поскольку Иван крайне редко работал с партнерами, выяснилось, что список его устарел: кто-то переехал, кто-то удалился от дел, а кого-то уже успели похоронить. Иван даже стал волноваться, потому что бородатого Сереги из видеотеки и Рыжего было явно недостаточно для дела.
И когда в памяти всплыла фамилия Кондратьева, он недолго колебался и поспешил к телефону. Трубку взял сам Кондратьев, чем несказанно обрадовал Ивана:
— Добрый день. Когда-то мы были знакомы. Меня зовут Иван.
— Ванька Цветков? — сразу узнал Кондратьев.
— Точно.
— Да, когда-то мы были знакомы, — голос Кондратьева звучал как-то странно, и Цветков насторожил ей.
— Кирилл, с тобой все в порядке?
— Относительно. Ты чего звонишь?
— Хотел поговорить…
— По телефону или как?
— Лучше с глазу на глаз.
— Мне так тоже лучше. Приезжай.
— Когда?
— Да хоть сейчас. У меня масса свободного времени, и я все время дома.
— Ну тогда я еду, — сказал Иван и повесил трубку. Однако поехал он не сразу, а основательно перед этим поразмыслив насчет этой поездки. Что-то в этом разговоре было не то. Какой-то это был не тот Кондратьев.
Но в конце концов Иван решил, что все выяснит на месте. Да и времени прошло достаточно, чтобы голос у человека изменился.
Времени действительно прошло немало, но если прошедшие годы и оставили какие-то следы на Кирилле Кондратьеве, то с первого взгляда Иван не сумел их разглядеть. Ему даже показалось, что Кирилл встретил его в той же самой тельняшке, что и три с половиной года назад, в день их знакомства. Хотя, конечно же, это было не так.
— Здорово, — Кондратьев хлопнул Ивана по плечу. — Цветешь и пахнешь?
— Воняю и разлагаюсь, — в тон ему ответил Иван. Теперь голос Кирилла звучал совершенно нормально, так что Иван решил списать все свои неврозы на помехи телефонной линии.
— Проходи, — Кирилл повел его в глубь квартиры, и тут Иван заметил, что хозяин прихрамывает на левую ногу. Все-таки время оставило свои следы. Ивану стало даже неудобно, что у него нет никакой инвалидности — Метельский стал собранием травм и болезней, Кондратьев тоже вот ногу приволакивает… Палец себе, что ли, вывихнуть?
— Киря, что у тебя с ногой? — не сдержался Иван.
— Уже заметил?
— Трудно не заметить.
— Ты присядь, — посоветовал Кондратьев. — А я покажу тебе, что у меня с ногой.
Дождавшись, пока гость опустится в кресло, Кондратьев задрал брючину и невесело спросил:
— Впечатляет?
Иван промолчал: нога Кондратьева заканчивалась чуть ниже колена, а дальше шел протез.
— Так что, если не возражаешь, я садиться не буду, а постою. Когда сажусь, сильнее ныть начинает, да и вставать потом замучаешься…
— Давно у тебя?
— Давно, уже больше года, два протеза поменял, а все равно толку нет.
— И как это тебя? Если хочешь рассказывать, конечно…
— Чего тут рассказывать? — усмехнулся Кондратьев, прислонясь к стене. — Острых ощущений захотелось. Завербовался в Сербию, повоевать. Вот и повоевал: противопехотная мина через две недели, как туда приехал. С тех пор лечусь. Без особых успехов. Ну а ты?
— Я все там же.
— Но ты, я вижу, в порядке?
— Пока в порядке. Сам знаешь, сегодня так, а завтра…
— Не оправдывайся. Это же не ты меня на мины посылал, я сам полез. Так что каждому по заслугам: ты в порядке, а я… — Кирилл вздохнул. — И чего это ты обо мне вспомнил? Обо мне редко кто вспоминает теперь.
— Я даже и не знал, что с тобой такое стряслось, — признался Иван. — Я ехал вовсе не для того, чтобы тебя жалеть.
— И слава Богу.
— Я хотел предложить тебе дело.
— Мне?! — Кондратьев невесело улыбнулся. — Вот тут ты обломался!
— Я уже понял, — заметил Иван.
— Ну все равно — не зря же ты приехал, давай посидим, отметим встречу…
— Честно говоря, времени у меня не слишком много…
— Конечно! — Кирилл скривился. — Если бы я был на ногах, у тебя бы нашлось время. Я был бы тебе нужен! А сейчас — на кой хрен я тебе сдался!
— Не преувеличивай.
— Я? Преувеличиваю? Грешно так говорить, Ваня, но хотел бы я, чтоб тебе оторвало руку или ногу…
— Вот спасибо, Киря…
— Да, да, чтоб ты понял, насколько это весело и приятно! Чтоб ты посидел так, как я — один в четырех стенах полтора года! Это когда не в больнице! Тоже скажешь «не преувеличивай»!
— Я один не останусь, у меня жена есть. А ты же все «одноразовыми» девочками увлекался…
— Ну вот! Я еще и виноват, — раздраженно сказал Кирилл. — Нормально, пришел друг, утешил…
— Ты же просил не жалеть тебя.
— А ты и рад стараться!
— Ладно тебе слабонервным прикидываться, — сказал Иван. — Лучше посоветуй, кого ты знаешь из толковых ребят?
— Чтоб с тобой пошли?
— Ну да.
— Никого не знаю.
— Да не заливай.
— А откуда я буду их знать? Я уже второй год как не у дел! Ко мне никто не ходит, а я тем более ни к кому не хожу.
— Хреново, — вздохнул Иван. — Я на тебя надеялся.
— Обломись! — злорадно сказал Кондратьев. — Могу, правда, предложить одного…
— Предложи.
— Ваську помнишь?
— Какого еще Ваську?
— Младший брат мой, вспомнил?
Иван нахмурился, напрягая память:
— Да он же пацан еще совсем. Лет шестнадцать, не больше.
— Во-первых, семнадцать.
— Во-вторых?
— А во-вторых, я тебя лично прошу: поговори с парнем.
— Я его не возьму, — категорически замотал головой Иван.
— Правильно, не бери! — согласился Кондратьев. — И ему объясни, что таким соплякам надо дома сидеть.
— А он у тебя что, не сидит?
— Куда там! Раньше еще бабка наша жива была в Можайске, можно было его туда отправить. А сейчас он со мной живет, ну и насмотрелся…
— Чего это он насмотрелся? Ты же не у дел.
— Вот именно. Насмотрелся, как я целый день волком вою… С деньгами тоже беда, эта сука, — он показал на больную ногу. — Сколько она денег жрет, если б ты знал! Вот этот балбес и заладил: подамся в «крутые», буду деньги зашибать! Я ему популярно объяснил, что зашибут его самого, а он…
— Что он?
— Хреновый из меня воспитатель, короче говоря. Он мне сказал — хотя бы протез тебе нормальный куплю. Он тут по телевизору видел в рекламе — немецкий, за десять «лимонов»… Что мне ему сказать? — Кирилл понурился и замолчал.
— Да, сказать тебе нечего.
— В этом-то и все дело.
— А протез-то хороший?
— Немецкий-то? Конечно. Вещь! Я в больнице стою на очереди, чтоб за полцены поставить. Только очередь в сто двадцать человек.
— Главное, чтобы вещь хорошая была. — Иван вытащил бумажник. — Говоришь, десять?
— Ты что, спятил? — Кирилл смотрел, как на стол ложатся стотысячные купюры. — На хрена это мне?
— А что, не нужно?
— Нужно, но…
— Что?
— Ну куплю я протез, а дальше? Дальше-то все равно надо жить!
— Не спорю.
— Ты же ведь мне не будешь постоянно деньги дарить?
— Даже и не думай, — согласился Иван.
— Вот. Значит, и начинать незачем.
— Ты что-то не то болтаешь. Содержать я тебя не буду. Ты — взрослый мужик, здоровый. Подумаешь, нога! Поставишь себе этот немецкий протез, будешь бегать, как мальчик. Чего тебе еще надо? Иди деньги зарабатывай.
— Как?
— А я почем знаю! Как хочешь. Хочешь — газеты в метро продавай. Хочешь — на курсы какие-нибудь устраивайся, у меня вот жена…
— Да плевать на твою жену!
— Это ты зря, — неодобрительно покачал головой Иван. — Я тебе просто советую…
— Да понял я! И херня это все!
— Ты стал просто каким-то нигилистом, — недоуменно уставился на него Иван. — На все-то тебе плевать, все-то у тебя херня… Деньги у меня брать не хочешь и сам зарабатывать не хочешь. Странный ты какой-то, Киря.
— Ничего не странный, — махнул на него рукой Кондратьев. — Ты просто не понимаешь…
— Так просвети.
