Ознакомительная версия.
Провожатый перекинулся парой коротких фраз с высоким часовым, стоящим за импровизированной калиткой из колючей проволоки. В следующую секунду в неприступном заборе открылся узкий проход, и офицеры попали на территорию вражеской базы.
Отчаянно жестикулируя, пленник принялся за что-то пропесочивать поникшего головой часового, тем самым давая возможность диверсантам оказаться у него за спиной. Убедившись, что диверсанты благополучно миновали пост, разводящий торопливо последовал за ними, занимая место впереди маленького отряда. Несмотря на глубокую ночь, в лагере не спали – то здесь, то там слышались обрывочные фразы, но, завидев приближающегося сержанта, который, по-видимому, славился крутым нравом, боевики замолкали.
Виталий таким образом направлял впереди идущего, слегка подталкивая того стволом с глушителем, чтобы не попадать в ярко освещенные участки.
Наконец они достигли бетонной лестницы у подножия высокой стены, крутые ступени которой лихо обрывались вниз, оканчиваясь у бронированной черной двери. Нажав на замаскированную кнопку слева от входа, сержант подставил улыбающееся черное лицо блестящему окуляру небольшой телекамеры, что-то забормотав и помахивая невидимому оператору рукой. Щелкнул электрический привод запирающего устройства, и дверь распахнулась, тяжело отъехав в сторону.
На ходу подмечая пути возможного отступления, Виталий обратил внимание, что с внутренней стороны бронированной двери имеется механический рычаг, похожий на массивный засов, но снабженный цветными проводами и непонятного свойства пружинами. Откроется ли он – это предстояло выяснить в будущем, если придется спасаться бегством.
Тем временем отряд, ведомый чернокожим проводником, оказался в просторном внутреннем дворике. Правильной формы квадрат, обнесенный с четырех сторон бетонной стеной, около пяти метров высотой, был тускло освещен четырьмя ртутными лампами. В самом центре дворика стояла деревянная беседка, увитая зеленым плющом. Вокруг беседки не было ни души, если не считать спецназовцев, провожатого сержанта и унылого вида чернокожего паренька с автоматической винтовкой на узкой, впалой груди.
Нигериец что-то прошептал на своем языке, кивая в сторону беседки.
Академик, как будто поняв смысл сказанного, тихо обратился к Виталию:
– Гром, это здесь. Сними часового и займи его место.
Ответив коротким кивком на полученный приказ, Громов отделился от общей группы и вразвалочку приблизился к часовому.
Парень беспечно подпустил к себе незнакомца, приняв его за одного из своих соратников. Ошибку он обнаружил слишком поздно – встретившись со сверкающим в тусклом свете горящих фонарей жутким взглядом лейтенанта, чернокожий паренек словно онемел, бешено вращая испуганными глазами, не в силах оторваться от гипнотического взора диверсанта.
Блестящая сталь обоюдоострого ножа рассекла ночной воздух и плавно вошла в печень. Завалившись на спецназовца, тщедушный часовой так и застыл с широко открытыми глазами.
Легко подхватив обмякшее тело, Громов втащил его в беседку и бережно уложил на струганые доски.
В тот же миг отряд укрылся за естественной, зеленеющей маскировкой, а Крокодил занял пост убитого часового.
Сержант опять чего-то затараторил, энергично жестикулируя руками и указывая в направлении точно такой же двери, которую недавно миновали спецназовцы.
Выслушав тараторившего нигерийца, Академик обернулся к Виталию и уныло протянул:
– Он говорит, что долго здесь сидеть не может – его обязательно хватятся. Может, сходить с ним, пусть отметится?
– Это рискованно, – категорическим тоном заявил Громов, – можно провалить операцию.
– Знаю, – пробурчал Грибалев, – но что делать?
Повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь мерзким жужжанием москитов. И тут щелкнул электрический замок внутренней двери. Из противоположной бронированной двери вышли четыре человека – трое африканцев-автоматчиков и один белый.
Мимолетного взгляда стало достаточно, чтобы Громов сумел понять – вот он, решающий момент операции, то, ради чего они подставляли свои головы: в окружении свирепых телохранителей к беседке направлялся бывший офицер «Росвооружения».
Четверка приближалась к беседке, вяло переговариваясь между собой и сохраняя небольшую дистанцию с объектом неусыпного наблюдения. Лейтенант ощутил, как на мускулистое плечо опустилась дрожащая от нетерпения мозолистая ладонь Академика – казалось, его энергия передалась громадному телу Громова.
Академик мгновенно извлек два ствола.
Когда и Виталий сделал то же самое, старший одними губами приказал:
– Пора…
Глухие щелчки огласили сонный, уютный дворик. Шквал огня обрушился на приближающуюся четверку. Двое телохранителей рухнули под ноги белому боссу. Третий охранник, покатившись по каменному настилу двора, пытался открыть огонь, но пуля настигла его во время очередного переката.
Бывший российский офицер попытался укрыться за телами убитых, но, в мгновение ока сообразив, что всяческие попытки избежать неминуемой смерти только продлят агонию, во весь рост подставился под шквальный огонь…
Спустя минуту все было кончено. Торопливо заменив обоймы, спецназовцы спокойно направились к выходу. Насмерть перепуганный увиденным представлением сержант послушно семенил впереди Громова.
Предположения Виталия по поводу механического запора оправдались – стоило слегка надавить на пластиковый набалдашник, чтобы дверь отъехала в сторону. Без сложностей отряд достиг проволочной калитки, у которой возвышался все тот же высокий часовой.
Но здесь произошло неожиданное… Пленный африканец, заорав на весь лагерь, бросился наутек.
Первым среагировал Виталий – не целясь, навскидку он выпустил длинную очередь в убегающего сержанта, почти перерезав того пополам. Нигериец рухнул на примятую траву. Мгновенно оценив ситуацию, Крокодил почти в упор расстрелял так ничего и не понявшего часового.
И тут началась несусветная паника – дремавшие боевики повскакали со своих мест. Суеты прибавили и сторожевые вышки. Едва прозвучал крик сержанта, как с боковых пирамидальных строений пополз торопливый луч мощного прожектора, но, едва достигнув группы спецназовцев, яркий сноп света замер и был поглощен более мощной вспышкой прогремевшего взрыва.
– Бежим! – громко закричал Академик, порывисто рванувшись вперед и увлекая за собой товарищей.
Отстреливаясь короткими очередями, Виталий устремился за Грибалевым, уже прошмыгнувшим через узкую брешь в колючей проволоке.
За спецназовцами ринулся маленький отряд, но тут же полег, скошенный точными выстрелами автоматных очередей. Это тройка полковника Ремизова прикрывала отступление группы Академика.
На какой-то миг обезумевшие от страха нигерийцы растерялись, и это позволило диверсантам благополучно покинуть негостеприимную территорию базы. Виталий продирался сквозь густую, цепляющуюся чащобу темных джунглей, разрывая тонкую материю трофейной формы о колючий кустарник.
Наконец впереди замаячил сгорбленный силуэт Ремизова.
– Все целы? – сквозь настойчивый стрекот оружия и пронзительный свист выкрикнул полковник.
– Все, – отозвался Виталий, падая в двух шагах от командира.
Выпустив длинную очередь трассирующих пуль, Ремизов, не оборачиваясь, приказал:
– Всем отходить! Следующий рубеж обороны на поляне!
– Иди ты, – твердо произнес Громов, проявляя в разговоре необычную фамильярность.
Полковник, казалось, позеленел от злости, только его лица видно не было, но голос прозвучал непривычно грубо:
– Гром, я тебе поиграю в геройство, чтоб твою мать. Выполнять приказ, быстро!
Последняя фраза подействовала на лейтенанта, как чудодейственное заклинание. Выпустив из подствольного гранатомета гулкий заряд, спецназовец поднялся и, прячась за толстыми стволами деревьев, бросился в лес.
Минут пять ушли у Виталия на то, чтобы выйти на извилистую тропинку, и еще столько же, чтобы добежать до маленькой, залитой лунным светом поляны. Каково же было удивление Громова, когда выяснилось, что, кроме него, на поляне никого не было.
Помявшись несколько секунд с ноги на ногу, лейтенант раздумывал, как поступить. Он уже собрался вернуться на подмогу товарищам, когда из чащи вынырнули три призрачные тени – Ремизов, толкая перед собой Чайника и Балбеса, ступил на поляну, бурча:
– Я вам, едрена в корень, покажу, как спорить со старшими по должности и званию… Вы у меня научитесь суб-б-бор-динации, – забуксовал на последнем слове полковник, – распустились на-х-х-х-х…
– Да ладно, – миролюбиво протянул Балбес, – ну увлеклись боем, с кем не бывает?
– Сука! – ни к кому конкретно не обращаясь, выругался командир и тут же зло процедил сквозь зубы: – Вот из-за такого увлечения я три раза один возвращался с заданий. Понятно тебе, щенок?
Ознакомительная версия.
