Ознакомительная версия.
– О ней сведения есть? – Я указал рукой за спину, не слишком озабочиваясь правильностью указываемого направления. Поймет и так.
– Нет, – отрицательно качнул головой фешер, и по его тону чувствовалось, что он ужасно мной недоволен. – Она значилась как законсервированная.
– Рас-кон-сер-ви-ро-ва-ли… – по слогам протянул я и задумчиво уставился на трепыхающуюся перед глазами ветку. Ответ фешника никак не вязался с его столь полной и подробной осведомленностью об объекте предстоящего налета. Либо он снова темнил, либо… либо в этом деле стали появляться накладки.
Отряд Мирзоева, ходивший в трехдневный рейд по тылам противника, после успешного выполнения поставленных задач возвращался в основной лагерь. Разделенные на пять групп, каждая из которых работала автономно, боевики, подобно весенним ручейкам, стекались в одну могучую реку, коей были не страшны никакие преграды.
Ведя своих людей к одной из основных ваххабитских баз, Хаваджи рассчитывал дать им возможность отдохнуть, набраться сил, а заодно затаиться до поры до времени, чтобы когда шум от проведенных диверсий и терактов утихнет, а русские, устав от бессмысленного бдения, снова расслабятся, вновь выйти и нанести удар по их колоннам и блокпостам. Сегодня Хаваджи был доволен. На этот раз выход действительно оказался успешным: обстрелян блокпост, расстреляны водитель и старший водовозки, вознамерившиеся по пути завернуть на реку, произведен подрыв федерального «КамАЗа», и как апофеоз – подрыв и почти полное уничтожение «минной разведки». Хаваджи уже несколько раз просматривал отснятые кадры и каждый раз улыбался. Особенно оператору хорошо удался сам подрыв, когда взрывная грязно-алая, или, точнее, вначале алая, а затем грязно-серо-черная, вспухающая, вытягивающаяся в конус сфера подбросила двигавшийся близ обочины БТР и разметала шедших по полотну дороги саперов. В замедленном режиме было видно, как подлетели вверх останки одного из русских, как на высоте нескольких метров разделились и полетели в разные стороны его руки и ноги. Особенно Хаваджи запомнились ноги: так и оставшиеся в ботинках, перевернутые и раскинутые в разные стороны латинской V. Потом кадр смещался, камера наплывала вперед, и становились отчетливо видны бьющие фонтанчики пуль, бегущие вдоль правой обочины. Они бежали, бежали и вдруг клевали в голову залегшего на земле и стреляющего неизвестно куда русского. Стоп-кадр – расплывающаяся на затылке кровь, судорога тела и падающее из рук оружие. И вот еще этот кадр: второй подрыв и распластавшееся посреди асфальтовой дороги, истрепанное в клочки тело русского офицера… и темная лужа крови около его головы…
Нет, сегодня ему, право, было чем отчитаться перед вышестоящим руководством. Он и его люди хорошо поработали, а хорошая работа стоила хороших денег. Все, теперь отдых. Омыться в студеной воде берущего свое начало в центре базы ручья, хорошенько поесть, благо привезенных на базу запасов было в избытке, выспаться, а завтра на целый день завалиться в тенек с книгой в руке, предаваясь спокойному, неторопливому отдыху. «Война войной, а обед по расписанию», – вспомнил он давно слышанную и уже почти забытую пословицу. Вспомнил и невольно улыбнулся. Жизнь казалась прекрасной.
План действий наметился часа через полтора. К этому времени я уже изрядно наползался и нанаблюдался. «Чехов» на базе действительно оказалось не слишком много – девятеро. Если еще и были, то они в поле зрения моих разведчиков так ни разу и не попали. Зато удалось выявить и разглядеть обе защищающие базу позиции боевого охранения. Тот, кто определял места их расположения, дураком наверняка не был. Укрытые от постороннего взгляда дерновыми брустверами и переплетениями ветвей, они долго оставались нами не замеченными. Повезло, что «чехи» решили произвести смену. Хотя «повезло» тут совсем ни при чем, просто долгое наблюдение принесло свои результаты – бандиты поменяли часовых. И с этого момента мы точно знали, где они, эти часовые, находятся. Теперь время от времени в оптику можно было разглядеть то черную бороду одного ставшего на пост бандита, то темную шапочку другого. Увы, для уверенной стрельбы снайпера появляющихся на короткое мгновение фрагментов целей было недостаточно. Естественно, данный факт существенно осложнял процесс выполнения моей задумки, но не делал ее невыполнимой. Когда мои рассуждения превратились в законченную картинку, я мысленно пересчитал имеющийся у нас арсенал бесшумного оружия: «АКМС» с «ПБС», «ВСС» и два «АС» «Вал». Для стопроцентной надежности этого было мало, но вера в моих разведчиков позволяла надеяться, что мы справимся…
– Ждем.
Словно самому себе сказанное слово прозвучало едва слышно, но находившийся рядом фешник дернулся. Дернулся, но промолчал. Я же неторопливо расстелил на земле зеленый армейский коврик и вытащил из рюкзака компрессионный мешок с уложенным в него спальником. Мне банальным образом хотелось хоть немного поспать. О том, чтобы как следует выспаться, речи уже не шло.
– Каретников. – На этот раз мой шепот долетел до дежурившего у радиостанции радиста, и тот медленно, словно нехотя, повернул голову. – Через два часа разбудишь.
Боец кивнул.
И улегшись на коврик, а сверху накрывшись расстегнутым спальным мешком, я заснул.
Сашка лежал на коврике и сквозь переплетение ветвей пристально вглядывался туда, где находилась обнаруженная им база. Если бы не время от времени появляющиеся фигурки людей, то было совершенно невозможно догадаться, что там находятся незаметные многочисленные подземные сооружения. Все двери были искусно замаскированы дерном; на одной, о существовании которой Прищепе стало известно, только когда она открылась, вообще росло два небольших деревца. Сашка сам видел, как появившийся со стороны ручья боевик поливал корни посаженных на двери деревьев из большого алюминиевого чайника. Вообще, база сильно отличалась от виденных ранее тем, что на ней не было никаких наземных построек – даже кухня находилась где-то глубоко под землей, и лишь кушать боевики предпочитали на свежем воздухе. Но и тогда они вытаскивали из укрытий маленькие раскладные столики. После ели и снова убирали.
В бинокль Сашка видел, как на стол подали лепешки, крупно порезанные куски вяленого мяса, темную колбасу. Точно такую же колбасу Сашка однажды пробовал, надыбав ее в брошенном рюкзаке удравшего ваххабита. Жирная донельзя, напичканная какими-то травами, тогда она ему совершенно не понравилась. Но сейчас, глядя, с каким аппетитом это произведение местного кулинарного искусства поедают рассевшиеся за столами моджахеды, Сашка почувствовал, как во рту стала невольно набегать слюна. Потянувшись рукой, он осторожно вытащил из мародерника дежурную пачку галет и, разорвав ее зубами, принялся тихонечко есть.
«Почему группник медлит? – думал Сашка, глядя на беззаботно жующих и к тому же весело переговаривающихся меж собой бандитов. – Сейчас самый момент, они собрались вместе. Двое, что на охране, не в счет. Сто пятьдесят метров – не расстояние. Один залп, а потом прижать огнем оставшихся и добить. Может, опасается боевиков, что находятся на второй базе? Так пока они раскачаются, мы уже соберем трофеи и будем далеко отсюда. Опять же, сколько их там? Пять, десять, пятнадцать? А может, командир хочет их одним махом? Ту и эту? А что, если прокатит, то ему светит орден как минимум. Да и я бы тоже от ордена не отказался. Кстати, группник сказал, что к медали он меня уже представил. Надо спросить, к какой. Может, к «Отваге»? Хорошо бы. Вот только пройдет ли? Хорошо бы прошла. Медаль, а потом орден…» – размечтавшийся Александр вздохнул и продолжил наблюдение за местностью.
Проснулся я, когда до намеченного для подъема времени оставалось еще несколько минут. Солнце окончательно склонилось к горизонту, тени вытянулись, слившись в сплошное серое покрывало.
– Костя, старших троек ко мне, – приказал я все еще остававшемуся на дежурстве Каретникову и, проследив взглядом за тем, как тихо смыкаются за ним ветви, вытащил из рюкзака пластмассовую баклажку и принялся полоскать рот последними оставшимися в ней крохами минералки.
Вскоре появились вызванные Костей старшие троек и, повинуясь моим знакам, собрались в тесный, дружеский кружок. Фешник явился сам, без всякого приглашения. Хотя по здравому размышлению пригласить его тоже следовало. До темного времени суток оставалось не так много времени, и с изложением пришедших мне в голову идей надо было поспешить. Поэтому я начал без вступления:
– Все бесшумники в центр – к головной тройке, Калинин туда же. – Тут я сообразил, что со мной уходит двое из первой тройки ядра, пришлось делать доворот: – Отдашь радиостанцию Баранову. Мои радисты к нему в качестве усиления.
Ознакомительная версия.
