Хлопнули дверцы, «Нива» газанула и понеслась прочь от Лысакова, в сторону большого шоссе.
Нинка поняла, что сейчас тот, кого оставили «подчищать», начнет стрелять в головы. И тем, кто подает признаки жизни, и тем, кто не подает, — для спокойствия. Значит, притворяться мертвой бессмысленно. Все равно убьет.
Шаги того, последнего из налетчиков, слышались около капота «БМВ». Он явно нервничал. Наверняка злился на то, что на него эту «зачистку» навесили. Матерился себе под нос, рассматривая трупы водителя и охранника. Должно быть, ему не очень хотелось еще раз стрелять, тратить патроны на заведомо убитых. А главное — еще раз шуметь. Да и вообще ему задерживаться тут не хотелось, он бы с удовольствием уселся в «ЗИЛ» и понесся что есть духу следом за товарищами на 28-й километр. Однако боялся небось своего сурового пахана. Отвечать за огрехи пришлось бы по всей строгости…
Бух! — выстрелил все-таки, уперев ствол в затылок кому-то из тех двоих. Выстрел прозвучал заметно глуше. Бух! — и второго «проконтролировал». Нинка сообразила: сейчас придет сюда, заглянет в машину и всадит пули в тех, кто свалился с заднего сиденья. И в нее тоже.
Она судорожно дернулась, пытаясь спихнуть с себя тяжеловесного Казана и его телохранителя. Думала, может, как-то удастся выскочить, убежать… Но ничего, кроме шороха, не получилось. Да еще что-то тяжелое упало на пол кабины и громко грюкнуло, насторожив налетчика. А он, кстати сказать, в этот момент уже собирался садиться в грузовик, решив было наплевать на тех, кто оставался в кабине.
Когда Нинка услышала его приближающиеся шаги, то отчетливо поняла, что сама себя погубила своей возней. От отчаяния еще раз ворохнулась и… ладонь ее неожиданно скользнула по какой-то холодной железяке. Пистолет! Не иначе, это он со стуком упал на пол, выпал у Казана из-под пиджака. Нинка ухватилась за пистолет. Нет, это был не «Макаров», такой, как у Жоры или Сухаря, а какой-то другой, большой и угловатый. Она лихорадочно попыталась нащупать на нем что-нибудь похожее на флажок предохранителя, но такого не находилось. Хрен его знает, может, он и не настоящий, этот пистолет? Газовый какой-нибудь. Мать Пресвятая Богородица, спаси и помилуй! Ведь убьют сейчас, по-настоящему убьют!
Но этот, налетчик, услышав шорох в салоне иномарки, повел себя осторожно. Сделав машинально пару шагов к «БМВ», он вдруг сообразил, что если там кто-то живой прячется, то может его подловить на выстрел. Поэтому он дал еще несколько коротких очередей по салону со стороны левой передней дверцы. Нинку опять не задело, но она ощутила, как вздрагивает от ударов пуль труп охранника, лежащий у нее на спине. Почти все пули, которые выпустил налетчик, достались этому трупу.
Решив, что после этих очередей никто не уцелел, стрелок рывком распахнул левую заднюю дверь, ухватил Казана за ворот пиджака и выдернул из кабины на асфальт. После этого он уже не смог бы не заметить Нинку.
— И-и-и! — из глотки у нее вырвался пронзительный, прямо-таки поросячий визг. А палец нажал на спусковой крючок. Чик! — выстрела не последовало. Тот, с автоматом, вскинул оружие, нажал… и тоже облом! Парень в горячке весь магазин расстрелял, а заменить забыл. Он шарахнулся от двери, но в это время Нинка еще раз, уже чисто машинально, нажала на крючок, и совершенно неожиданно пистолет бабахнул, да так громко, что Нинка его чуть не выронила со страху. И, уж конечно, зажмурилась. Но при этом еще раз нажала на спуск, и еще, и еще…
Бах! Бах! Бах! — разохотившийся палить пистолет аж оглушил одуревшую от страха «лохотронщицу». Поэтому она не расслышала даже бряцанья автомата, выпавшего из рук налетчика, и уж тем более — мягкого шмяка, которым сопровождалось падение на асфальт самого стрелка, получившего от Нинки шальную пулю в глаз.
После четвертого выстрела Нинка ненадолго потеряла сознание. Просто с перепугу.
Когда она пришла в себя, никаких звуков, кроме урчания мотора «ЗИЛа», не слышалось. При свете подфарников самосвала она почти сразу увидела багровые лужи на асфальте около тел незадачливого киллера и Шуры Казана.
Нинка собрала все силы и выдернула ноги из-под охранника. На четвереньках выползла из машины. И тут же услышала глухой стон. Стонал Шура Казан. Как ни тряслась Нинка со страху, а все же нагнулась к нему. Казан открыл глаза и попытался приподняться на локоть, но тут же откинулся обратно. Тем не менее он остался в сознании и пробормотал:
— Во как влетели… Я думал, хана. Добьет контрольным… А ты хорошо стреляешь, зараза! Может, и машину водить умеешь?
— Умею… — пролепетала Нинка.
— Тогда выручай, Нинуля… Вези в Ново-Сосновку. На «ЗИЛе», у нашей все шины в дырках. Встать помоги!
— Тебя перевязать надо! — вякнула Нинка.
— Там перевяжут! — вяло матернулся Казан. — Вези быстрей, пока не сдох!
Встать он не сумел. Нинка, надрывая пуп, подтащила его к правой дверце самосвала, а затем втянула сперва на пол кабины, а потом и на сиденье. Кое-как усадив Казана, она захлопнула дверцу и, обежав машину, хотела было забраться на водительское место, но тут же вспомнила про рюкзачок со скороваркой. Превозмогая страх и отвращение, Нинка заползла в машину, подхватила рюкзачок, подобрала пистолет и с неимоверной для ее возраста и комплекции прытью запрыгнула на подножку кабины самосвала. Затем забралась в кабину, положила рюкзак под ноги Казану. Шура, должно быть, обессилев от потери крови, откинулся назад, и Нинка даже испугалась, решив, что он помер. Но едва она испуганно ойкнула, как он открыл глаза и очнулся.
— Нормально… — пробормотал он. — Поехали!
— Где эта Ново-Сосновка? — захлопывая дверцу, спросила Нинка.
— В той стороне, куда на «БМВ» ехали, — отозвался Шура. — Разворачивайся и крутись быстрее, а? Я ж сдохнуть могу, понимаешь?! Ради Бога, побыстрее!
— Понимаю, — сказала Нинка, включая заднюю передачу и хватаясь за здоровенную баранку самосвала. Крак! Бац! — это самосвал под Нинкиным мудрым управлением наехал на одного из убитых, раздавив покойному грудную клетку — она, слава Богу, даже не поняла, что произошло! — а затем толканул задом изрешеченную пулями иномарку, которая свалилась в кювет и перевернулась. Нинка вывернула баранку вправо, переключила передачу и так рванула вперед, что сама испугалась. Никогда такими здоровенными машинами не управляла. Ее на «Жигулях» ездить учили, а тут такой слон!
— Нормально, жми! — прохрипел Шура. — Мне живым надо быть, поняла? Все по асфальту, никуда не сворачивай…
— Да поняла, поняла! — огрызнулась Нинка.
Грузовик влетел в село, где светилось дай Бог с десяток огоньков. Народ спал! Или делал вид, что спал. У них за околицей автоматы строчили, а они хоть бы нос высунули! Ну, дела! Никакого переполоха, всем все по фигу. Если и мочат, то соседа, а не меня. В городе — это понятно, там люди даже тех, кто на одной лестничной площадке живет, в лицо не знают. Разве что бабки, которые все обо всех знать хотят. Но тут-то село, тут все знакомы, все на улице здороваются. Причем это ж не вымирающая деревенька на отшибе, где только бабки и дедки век доживают. Это ж центральная усадьба. Тут и парней, и мужиков матерых полно. Однако ж не суются, сидят по домам. Может, трусы все? Да черта с два! Не бывает такого, чтоб все поголовно были трусы. Просто понимают прекрасно, что против автомата с колом или даже с дробовиком не выйдешь. А один слабак с автоматом может дюжину верзил перестрелять…
Нинка пронеслась через мостик, потянула в горку на второй передаче, покатила через лес. Скосила глаза: Шура сполз набок, к дверце. Убрала правую руку от баранки, потрясла его за мокрый от крови рукав, заорала:
— Шурик! Очнись! Не помирай!
Казан пошевелился, пробормотал:
— М-молодец… Буди меня, если засыпать буду… А то не проснусь, на хрен… Жми! Совсем недалеко осталось. Сейчас в поселок въедем. Там будет магазин «Леокадия» и бар «Утиные истории», сразу вправо сворачивай и езжай до упора, метров триста по улице. Прямо в мои ворота упрешься. Ой, ма… Кажись, загнусь все-таки…
— Нет! — заорала Нинка, заметив, что Казан опять обмякает. — Не вздумай! Не помирай!
— Не помру, не помру… — пробормотал Шура. — Уговорила!
Впереди засветились желтоватые огни натриевых фонарей, горевших на улице Ново-Сосновки, дальний свет фар грузовика уперся в закрытые ворота.
— Там заперто впереди! — Нинка опять тряханула Казана за плечо. — Останавливаться? Там охрана стоит! Да отвечай же, блин! Не спи!
— Притормози! — сказал Казан. — Не надо давить, хорошие ребята…
Нинка остановилась у ворот, настороженные охранники с помповыми ружьями заглянули в кабину.
— Александр Петрович! — испуганно воскликнул один. — Вы ранены?
— Нет, придуриваюсь! — произнес Шура, которого пробило на сарказм. — Ворота открывайте, пидоры! Быстро!
