Ознакомительная версия.
Крестный начал, пользуясь тем, что толпа слегка задвигалась, возбужденная участием своих представителей в обмене мнениями с вооруженными людьми, слегка продвигаться назад, стараясь, чтобы это выглядело естественно и не привлекало лишнего внимания…
Уже оказавшись в задних рядах и совершенно свободно повернувшись спиной к месту действия, чтобы ретироваться в числе некоторых из зрителей, решивших покинуть представление, не дожидаясь финала, Крестный услышал два выстрела.
«Кончили пареньков…» — подумал Крестный.
Толпа за его спиной загудела, раздался шум работающего автомобильного мотора. Крестный почувствовал, что толпа за его спиной пришла в движение, и составляющие ее частички уже догоняют его. Сейчас его захлестнет общим потоком и понесет к выходу помимо его воли.
Крестный хотел прибавить шагу, но вместо этого остановился и застыл на месте, уставившись в одну точку у себя над головой впереди метрах в двадцати.
— Ах ты, сволочь! — воскликнул Крестный и, надвинув на глаза свою простецкую кепку, опустил голову и быстро покинул территорию Лужников.
На то место, где он только что стоял, был нацелен объектив видеокамеры, висевшей высоко над толпой. Десятки таких же камер постоянно отслеживали всю территорию спортивного комплекса…
Иван и впрямь знал, что делал, отказываясь нарываться на неприятности, и не пытаясь убить Никитина во время события, к которому у него не было времени подготовиться. Иван предпочитал не пристраиваться к событиям, а организовывать их. У него был свой четкий план ведения военных действий против Никитина, и Иван твердо решил воплощать в жизнь именно его, какими бы заманчивыми не казались неожиданно возникающие обстоятельства.
Вторым пунктом в его плане обращения на себя внимания Никитина стояла ликвидация своего старого знакомого, нынешнего лидера Западной зоны столицы — однофамильца генерала — Никитина, и прежде носившего кличку Бульба, и теперь пользовавшегося все ею же. Это, пожалуй, была ошибка для кадрового офицера. Или для отдела, готовившего для него легенду. Так или иначе, Иван его узнал, и это не обещало для Бульбы ничего хорошего.
Надо сказать, лейтенант Никитин не особенно был озабочен вопросом собственной безопасности. Он считал, что уж в его-то зоне — полный порядок. Никто не бунтует против новых порядков, которые он ввел не столько активно, сколько жестко, даже жестоко. Все, кто был не согласен, или согласились с Никитиным, или затаились, выжидая своего момента. Но открыто, действенно не выступал против него никто. Мало того, Никитин и происшествие с Авериным в Замоскворецкой зоне считал чистым недоразумением. А уверенность генерала Никитина, что с Авериным рассчитались противники нового порядка, относил к маниакальной, как он выражался, подозрительности выживающего из ума генерала.
То обстоятельство, что он носил одну с генералом фамилию, действовало на лейтенанта странным образом. Оно постоянно подталкивало его к мысли, что генеральская должность рано или поздно достанется ему. На чем была основана такая уверенность, сказать трудно. Он сам не смог бы ответить, но в будущем лейтенант видел себя именно генералом и именно на должности своего нынешнего однофамильца… Все это подталкивало его к постоянной иронии в адрес генерала и очень критическим высказываниям по поводу его действий и его приказов…
Когда генерал Никитин отослал приказы Быковцу и лейтенанту Никитину увеличить личную охрану из числа кадров, приведенных ими из органов, нелегальных сотрудников, лейтенант Никитин лишь недоверчиво хмыкнул. Он выполнил приказ генерала только наполовину. Охрану он увеличил, но включил в нее не своих нелегальных оперативников, а тех из своих новых подчиненных, кто казался ему наиболее перспективным и надежным.
Охраной лейтенанта Никитина, а вернее сказать — Бульбы, заведовала теперь Ося — двадцатипятилетняя очень симпатичная женщина, попавшая к нему из частных сыщиков. С частным сыском дела у нее не сложились. Вернее — с милицией. Стоило ей раскрыть пару громких преступлений, совершенных в Москве в последнее время, как ее агентство «На Кузнецком» тут же лишили лицензии, придравшись к тому, что в порядке самообороны одному из бандитов она сломала руку, а другого — вообще убила. Профессионалам охраны московского правопорядка очень не понравилась столь успешная деловая активность ее «частной лавочки».
Людмила Васильевна Осинцева, больше известная своим знакомым по кличке Ося, директор этой «частной лавочки» была исторгнута за пределы организационно-правового пространства правоохранительной деятельности. Можно было, конечно, уехать из Москвы в любой другой российский город, вновь получить лицензию и попытаться начать все сначала на новом месте.
Но Ося из Москвы уезжать не захотела. Да и начинать все сначала — энергии не хватило. Она всю жизнь прожила в Москве, знала ее великолепно, что, кстати, было одной из причин успешной работы детективного агентства «На Кузнецком». Она прекрасно поняла, что в другом городе работать просто — не сможет. Склонная к экспрессии, импульсивная по характеру, Ося не просто разозлилась, она озлобилась. Оказавшись без работы, она сама начала искать выхода на «крутых ребят». И нашла.
Предшественник Бульбы в Долгопрудном абсолютно русский парень с кавказской кличкой Казбек, данной ему только потому, что он имел пижонское пристрастие к одноименным папиросам, сумел оценить ее готовность бороться за свою территорию в Москве и, пару раз испытав в деле, пришел к выводу, что Ося умеет не только очень эффективно махать руками и ногами в рукопашной драке и «вырубает» парней, вдвое-втрое превосходящих ее весом, но и очень точно стреляет по живым целям, не делая особого различия ни для облаченных в черные кожаные куртки «солнцевских», ни для затянутых в милицейскую форму «козлов в погонах».
По последней категории она стреляла, пожалуй, даже точнее, чем по первой. На ее счету было уже несколько убитых ею милиционеров, пути назад для нее были заказаны… Что, впрочем, нисколько не смягчило ее озлобления. Скорее — наоборот.
Попав на «руководящую должность», Ося приставила к Бульбе двух вооруженных автоматами охранников, которые показались ей наиболее надежными, и сама постоянно находилась рядом. Этого, как она считала, более, чем достаточно для безопасности объекта.
Ося постоянно была наготове, как взведенная пружина спускового механизма. Но, поскольку покушений на Бульбу не случалось, уровень его безопасности был, скорее, теоретическим, чем реальным.
Это вовсе не говорило о том, что задача, стоящая перед Иваном, была легкой. Узнав через Крестного, где располагается штаб-квартира Бульбы, Иван начал прежде всего с изучения местности и открывающихся перед ним возможностей осуществить свое намерение.
Возможностей предоставлялось — масса. Бульбу, например, практически, не оберегали от выстрела снайпера. Но Ивана вариант анонимного выстрела не устраивал. В Западной зоне находилась та самая высотка, что на площади Восстания… Не сам же, в конце концов, генерал Никитин убивал Надю… Наверняка, поручил кому-то… И вполне вероятно, что именно своему однофамильцу…
Иван хотел, чтобы перед смертью тот, кто взорвал высотку, заглянул в его, Ивана, глаза и увидел в них свою смерть…
Иван вспомнил Кроносова, заказ на ликвидацию которого сделал ему Крестный… Вот уж кого, казалось бы, убить было невозможно. Охрана была настолько плотной и изощренной, что Крестный потерял несколько человек при неудачных попытках, прежде, чем обратился к Ивану. Иван оказался изощреннее охранников.
Достать Кроносова пулей, ножом, даже миной — оказалось невозможно, но Иван убил его, отравив через водопровод, когда тот принимал душ…
Сейчас задача была и проще, поскольку охрана была явно слабовата против Ивана — всего три охранника, один из которых — баба… Но в то же время и сложнее, поскольку Ивану нужно было не только убить Бульбу, но и поговорить с ним перед тем. И чтобы тот его непременно узнал. И, желательно, чтобы и генералу сообщил…
Бульба устроился в своей зоне неплохо — его резиденция занимала бывшее здание детского садика в глубине квартала рядом с Тверской, неподалеку от площади Маяковского. Временно.
На Новослободской ему уже строили офис — современное трехэтажное здание вычурной архитектуры, где можно было разместиться с тем размахом, к какому стремился Бульба. Там найдется, где разместить и свои апартаменты, которые он представлял не иначе чем, как у директора одного из крупнейших в Москве «Креатив-банка», к которому он однажды попал, подписывая бумаги на невозвратный кредит, оформленный на одного лоха…
Найдется место и для контор, которые будут руководить отмыванием средств, заработанных нелегальной структурой… И для хорошего ресторана с хорошими девочками, с варьете, с шикарной кухней, с рулеткой и карточными столами, с букмекером, принимающим ставки на забеги на Московском ипподроме. А может быть, и не только на московском… С большими телеэкранами, на которых будут транслироваться эти самые забеги и т. д. и т. п.
Ознакомительная версия.
