— Если он так сделал, если мой дядя сволочь, то я…
— Да что ты можешь? — обрывает мои причитания таксист.
Я представляю податливый глиняный образ подлого дяди, и думаю, как ему отомстить. В моей голове начинает формироваться дерзкий план, а губы невольно шепчут:
— Многое.
— Ладно, ребятки. Мне пора шуршать колесами. Выметайтесь.
— Подождите. Сколько мы вам должны?
— А что у тебя деньжата водятся? — поворачиваются ко мне темные очки.
— Будут.
— Сказочкам я больше не верю. Гони хотя бы тысячу!
— Вы получите в пять раз больше, если подождете меня и одолжите очки.
— Чего? — возмущается таксист.
— Что ты задумал? — толкает меня Марго.
— Восстановить справедливость. Хотя бы частично.
— Выкладывай.
— Мне терять нечего, поэтому… — И я рассказываю о том, что собираюсь сделать.
Таксист нервно потирает щетину, похожую на прилипшую тень. Мой план предусматривает и его помощь. Я рассчитываю, что молодой водитель еще не растерял дух мальчишеского безрассудства. Так и есть!
Со словами:
— И во что я ввязываюсь, — таксист протягивает мне солнцезащитные очки.
Черный джип, игнорируя разметку, торчал на остановке общественного транспорта. Автобусы и маршрутки останавливались в два ряда, создавая привычный затор на проспекте Вернадского около выхода из метро. К джипу вернулись Кабан и Моня. Савчук, сидевший в салоне, приоткрыл окно.
— Что узнали?
— Все этажи прочесали. Это не провинциальный городок. Тут на одноруких не обращают внимания, — виновато отчитался Кабан.
— Народу много, всех не опросишь, — добавил Моня.
— Когда народу совсем не было, ты не смог клавишу вовремя нажать, дебил. Из-за тебя мы Парализатора профукали.
— Да я… — Моня в десятый раз попытался оправдаться, но сразу скис под тяжелым взглядом Савчука. Стремясь приободриться, он продемонстрировал телефон. — Братан мобилу мне вернул, в следующий раз я…
Моня дернулся от неожиданного звонка, и покосился на свою трубку. Однако мобильный телефон сработал у Савчука. Тиски, хмурясь, вслушивался в шипящий голос собеседника.
— Что происходит? Мальчишка явился ко мне прямо в дом. Он должен быть не у меня, а у вас!
— Когда это было? — Тиски узнал голос заказчика.
— Только что. Минут десять, как я отошел от дикого шока.
— Девчонка с ним была? Однорукая.
— Однорукая, одноногая — я не знаю. Какая-то профурсетка рядом вертелась.
Тиски кивнул Кабану, чтобы тот садился за руль, и шепнул, прикрыв трубку: «Гони в «Серебряные ключи».
— Значит, мальчик знает ваш адрес. Откуда?
— Это не ваше дело! Я заплатил за то, чтобы увидеть его труп, а он является живой и устраивает скандал. Как это понимать?
— Он сбежал. Вы же не пожелали, чтобы я решил вопрос в провинции.
— Потому что я хочу убедиться лично. Я должен быть уверен, что он больше не воскреснет! Да вы сами уверяли, что всё под контролем, проблем нет.
— Проблемы начались из-за того, что вы дали неверную информации. Парень спокойно передвигается без инвалидной коляски.
— Я не знал!
— Ладно. Не будем спорить. Пацана я найду, не сомневайтесь. Ему некуда податься, и деньги у него на нуле. И вот еще что, если он к вам еще раз заявится…
— Он не сможет. Его выгнала охрана, и больше не пропустит.
— И куда он направился?
— Откуда мне знать!
— Тогда я поговорю с охраной.
— Не суйтесь сюда! Ваш визит может скомпрометировать меня.
— Я разберусь без шума, и по любому достану мальчишку, — заверил собеседника Тиски. Отключив трубку, он пробормотал: — Мне он нужен больше, чем тебе, козлина.
Кабан, прислушивавшийся к разговору, поинтересовался:
— Планы меняются?
— Гони, куда сказано, и не хлопай ушами! В «Серебряные ключи»!
— Я пойду с тобой! — настаивает Марго.
— Вдвоем нас засекут охранники. — Я деловито копаюсь в большом мусорном контейнере. — Очки изменили мой облик, а у тебя, Марго, особая примета.
— Ну да, рука не отросла, извини!
— Я не то хотел сказать.
— А что?
— Я один справлюсь.
— Солома, ты не всесилен. Когда ты входишь в транс, то не контролируешь себя. Ты смотришь на того, кого собираешься обездвижить, и не замечаешь ничего вокруг!
— Это мой риск. Это мое семейное дело. Зачем рисковать тебе?
— Да как же ты не поймешь, дурак, что я буду больше волноваться, если не буду рядом!
Офигеть! Я не верю своим ушам. Гордячка Марго практически призналась в любви! Ее искренний взгляд цепляют меня за живое. По-правде говоря, и мне не по себе без Марго. Опасность сблизила нас. Только сейчас я понимаю, что сбежал из интерната не ради спасения своей никчемной жизни, а для того, чтобы быть вместе с Мариной.
— Сама дура, — ворчу я, опустив глаза. — Ладно, сунемся вместе. — Я нахожу среди мусора вполне приличную коробку из-под фотоаппарата. — Вот эта нам подойдет.
— А вон еще из-под утюга. Достань. Я понесу, чтобы прикрыть культяшку.
На территорию жилого комплекса «Серебряные ключи» мы проходим через второй въезд под видом курьеров Интернет-магазина. Тинэйджеры, подрабатывающие во время летних каникул, не вызывают у охранников подозрения. Я узнаю знакомые места. Вот здесь я играл в футбол, тут гонял на велосипеде, а зимой умудрялся скатываться стоя с обледеневшей горки. Ноги приятно покалывает от воспоминаний, они сами собой выводят меня к родному корпусу. Мы подходим к нужному подъезду. Я набираю код вызова консьержки, написанный на табличке.
— Интернет-доставка в 163-ю, — бодро рапортую я.
Замок пищит, дверь открывается, мы входим в сияющий мрамором холл. Консьержка лениво выглядывает из своей комнатушки.
— Какой этаж знаете?
Я для убедительности трясу листочком из своего дела.
— В заказе написано.
Лифт поднимает нас на пятый этаж. А вот и знакомая дверь. Надо подготовиться.
Я представляю глиняный образ подлого дяди, завладевшего нашей квартирой, и пропускаю Марго вперед. Она включает милую улыбочку и по моему знаку нажимает кнопку звонка. Я сосредотачиваю мысленную энергию. Только бы он открыл!
— Интернет-доставка, — щебечет Марго.
Щелкает замок, дверь приоткрывается.
— Светик, ты что-нибудь заказывала? — дядя почти не смотрит на нас, он обращается себе за спину.
Получается, он не один. С ним некая Светик. Я быстро корректирую план. Первым делом уложить его, а потом с ней разобраться. Приступаю!
Я опаляю пламенем гнева виртуальный глиняный образ дяди, оставляя в неприкосновенности мышцы лица. Всё идет, как обычно. Еще усилие — и дядя грохнется. Я напрягаюсь. Ну же! Давай! Твои мышцы каменеют, ты должен подергаться и свалиться!
Но ничего подобного не происходит. Дядя как стоял, так и стоит. Лишь легкий тик искажает его физиономию, а в глазах вспыхивает злость. Он узнает нас и готов захлопнуть дверь.
Я растерян. Всё сделано как обычно, а результата нет!
Не знаю, чем бы закончился наш визит, если бы не решительность Марго. Она распахивает дверь, прет на дядю и так яростно толкает его, что тот валится на пол.
— Что с тобой? — Марго трясет меня единственной рукой и сдергивает очки. — Ты не заснул?
На шум из комнаты выглядывает пышногрудая блондинка в атласном халате с оштукатуренным лицом и одним подкрашенным глазом.
— Зайка, кто эти люди? — беспомощно вопрошает она, роняя из ослабевших рук кисточку и тюбик.
— Курьеры. Гони деньги, Светик! А то мордашку расцарапаю! — смело требует Марго.
— Сколько мы вам должны?
— Ты не поняла, кукла крашенная. — Марго пинает пустую коробку. — Давай всё, что есть!
Дядя ворочается на полу и цепляет за ноги Марго. Она с криком падает, а Светик, хлопая ресницами, тянется к телефону. Я понимаю, что мы пропали, хочу остановить блондинку, но при этом не двигаюсь с места. А тут уже поднимается грузный дядя, он похож на разъяренного медведя. Его лапа летит мне в глаз. Я заслоняюсь руками, готовясь принять удар. Но вместо этого слышу непонятный грохот. Сначала тяжелый, потом легкий. Я смотрю сквозь растопыренные пальцы. На полу в беспомощном состоянии лежит дядя и его Светик.
— Ну, наконец-то. — Марго встает и закрывает входную дверь. — Шуму наделали. Надо быстрее сваливать.
Я наступаю на упавшие солнцезащитные очки и понимаю, что всё из-за них. Они мешали мне воздействовать на жертву. Я парализовал противника лишь, когда мои глаза ничто не закрывало.
— Узнаешь меня, дядя? Ну! — склоняюсь я над поверженным противником. Его тело окаменело, но лицо я не планировал затронуть. — Что с моими родителями?
— Они погибли, — ворочаются его губы. — Автомобильная авария.
— А я? Почему я в интернате, а не здесь?
