Нику это не понравилось. Номера в городе были шестизначные, три цифры уже успели набрать, значит, в его распоряжении меньше десяти секунд. Он с неожиданной силой поднял хозяина за шкирку с пола и вытолкал в обеденный зал. И точно: за стойкой, пригнувшись, упитанный официант терзал телефонный аппарат. Заметив Ника, он немедленно опустил трубку и, оставаясь сидеть на корточках, зачем-то поднял руки.
Тянуть время было больше нельзя, скоро начнут приходить в себя остальные.
Ник, не выпуская жертву из цепких пальцев, вывернулся и ногой достал туповатое лицо официанта. Тот, не охнув, отлетел под стойку и глухо ударился об нее головой. Там и затих.
— Ну, рассиживаться не время, — деловито объявил он хозяину. — Ты, мразь, свое еще получишь. И за Серегу, и за жену его, и за ребенка.
— За какого ребенка? — попытался подать голос хозяин, но Нику было недосуг, и чтобы его не перебивали, коротким тычком опустил толстяка на колени перед стойкой.
— Это не я, — пузыря кровь на разбитых тубах, снова попытался встрять хозяин, за что снова был коротко и целеустремленно бит.
— А кто? — спрашивал Ник, нанося не сильные с виду, но достигающие цели удары. — Кто?! Кому ты платишь, кто Серегу убил? Кем, падаль, меня пугаешь? Ну!..
Хозяин крупно дрожал, но молчал. Те, другие, испугали его так давно и так сильно, что больше, чем их, он Ника бояться просто не мог. Он хотел только одного: перетерпеть Ника, как перетерпливают визит к зубному врачу.
И Ник это понял. И понял, что надо исхитриться и испугать хозяина всерьез. Или сделать ему всерьез больно. Тут и помогла водка, выпитая накануне. Она как бы сняла какие-то тормоза, погрузила сознание в обманчивую зыбкость.
В открытой борьбе или даже просто в движении, он ни в грош не поставил бы жизнь этого слизняка с навечно испуганными глазами. В зависимости от ситуации он мог пристрелить его, перерезать в случае надобности горло. Просто убить руками: их учили с пренебрежением относиться к «цивилизованным» способам убийства, то есть к убийствам на расстоянии, когда жертва обезличивается и ты не входишь с ней ни в какой контакт. Все эти оптические прицелы и приборы ночного видения были Нику послушны, но только ими не ограничивался его арсенал. Руки могли действовать без приборов, и полагаться в конечном счете надо было только на них.
Другое дело — сознательно мучить человека, чтобы добиться какой-то информации. Этому их тоже учили, но к такой деятельности Ник относился без энтузиазма и не помнил случая, чтобы пришлось пользоваться всякими маленькими хитростями, которыми делились с ними инструктора — люди с невыразительными, смазанными лицами.
Но вот теперь, видимо, час настал. Ни одним знанием пренебрегать нельзя. И это пригодилось в совершенно неожиданном месте.
Ник заметил, что рядом с ним шипит неотключенная кофеварка, и сорвал с нее металлическую насадку.
Из никелированной трубки ударила струя горячего пара. Ник подтолкнул хозяина поближе и отвернул вентиль посильнее. Шипение стало громче и струя от форсунки — длиннее. Ее конец коснулся лба хозяина и тот тоненько завизжал.
— Посмотри на мир, толстый, — стараясь не сбиться с дыхания проговорил Ник. — Завтра у тебя вместо глаз будут пуговицы от пальто. Такие серые, с дырочками. А вместо рожи — пельмень. И все твои печали отойдут на второй план. Начнем?
И он стал медленно подводить резко побелевшее лицо хозяина к шипящей струе. Тот пытался дергаться, совершенно по-лошадиному вытягивал шею и уводил голову в сторону, но Ник был сильнее и накоцец пар лизнул хозяину щеку.
Тот как-то булькающе взвыл и залепетал:
— Не надо, не надо… Все, все… Я скажу, скажу… Ник немного ослабил хватку и приготовился слушать.
Он знал, что боль не так уж и страшна. Надо было испугать и, кажется, ему это наконец удалось.
— Воды, — взмолился хозяин и начал икать. — Воды дай…
Ник чуть приподнялся с пола и, выбрав на стойке стакан, стал набирать в него воду из под крана.
— Может тебе еще сока предложить? — начал спрашивать он, чтобы хозяин не расслаблялся особенно, но в этот момент получил подлый и довольно сильный удар в пах, от которого в глазах на мгновение потемнело и колени подкосились.
А хозяин попытался стукнуть его еще раз, но промахнулся, просто попал по ноге, и бросился удирать на четвереньках.
— Вот гад, — сам себе сказал Ник. Постоял еще секунду у раковины, глядя на осколки стакана, в которых переливалась, журча, вода, и, легко перемахнув стойку, оказался на пути у хозяина.
Тот, не сбавляя скорости и с той же прытью, попытался изменить маршрут и бежать теперь тем же аллюром, но не к дверям, а во внутренние помещения. Совершая маневр разворота он подставил под удар жирный бок.
Удар не заставил себя ждать. Ник, как футболист на одиннадцатиметровом, сильно врезал ему по ребрам, стараясь, однако, не повредить почки: без сознания, а тем более в реанимации хозяин ему нужен не был.
Тушка бизнесмена весело покатилась по залу, сшибая столики и стулья.
Ник подошел к нему, перевернул на спину и поставил каблук красивого ботинка на горло:
— Все, толстый. Я пойду к кому-нибудь другому. А ты мне больше не нужен. И вообще ты больше не нужен. Насчет завтрашних пуговиц от пальто я пошутил. Завтра вообще не будет.
И он стал нажимать ногой на горло. И тут он заметил, как чуть посветлело лицо толстяка. Он действительно поверил в собственную смерть, и в чертах его на мгновение проявилось какое-то неуловимое благородство. Впрочем, его немедленно смыла волна паники:
— Погоди, — прохрипел он. — Это Близнецы…
— Да брось, не утруждай себя, — Ник продолжал давить, и лицо хозяина сделалось неприятно яркого малинового цвета.
— Я все скажу, — засипел он.
— Ну?
— Им все платят, все.
— Кто это — «все»?
— Все частники, цыгане, вся «труба»…
— Что за труба?
— Это подземный переход в центре…
— Как часто?
— Я раз в неделю, «труба» ежедневно.
— В какое время?
— Ровно в четыре, там с этим строго.
— Они что же, сами приезжают?
— Да ты, парень, действительно чокнутый, — толстяк немного ожил иэ поняв, что сейчас его не убьют, расхорохорился. — Куда ты лезешь? Это же целая организация, если б они вдвоем были, я бы сам с ними справился.
— Не твоя забота. Кто из них Серегу убил? Кто именно? Имя мне дай.
— Да не знаю я, честно. Кто-то из их людей, — хозяин тягуче сглотнул слюну. — У них там зэки страшные…
Ник убрал ногу с горла хозяина и пошел к выходу:
— Знаешь, почему я тебя не прикончу? — вдруг спросил он, останавливаясь на полпути.
Хозяин даже не пытался встать, а все так же лежал на полу, раскинув руки и тяжело, с просвистом, дышал, глядя в потолок пустыми глазами.
— Когда оклемаешься, подумай, кому будет хуже, если Близнецы узнают, что ты их сдал.
Хозяин не реагировал.
Ник собрался было еще что-то сказать, но передумал и, переступая через тела охранников, лежащих в вестибюле, направился к двери. Один из охранников уже пришел в себя и смотрел на Ника. Они встретились глазами, но охранник даже не попытался пошевелиться, безучастно наблюдая, как Ник выходит из кафе и исчезает на ночной улице.
Убегать дворами не пришлось. Но предусмотрительность не бывает лишней. И Ник свернул в подворотню, вышел на соседнюю улицу, сразу свернул в переулок и там остановился у подъезда. Закуривать не стал. Просто стоял и ждал около десяти минут. Все было тихо, никто за ним не шел, машины не сновали.
Такси ему сейчас было заказано, транспорт уже не ходил.
Ник вышел на пустую тусклую ночную улицу и, настроившись на длинную пешую прогулку, двинулся в сторону Пашиного дома, легко шагая по темному асфальту.
* * *
За время, пока Ник отсутствовал, Паша несколько протрезвел и даже навел относительный порядок. Поправил стол, собрал заготовки для кнопок, подмел на кухне.
И начал беспокоиться.
Он как-то не мог остановиться нигде: то подъезжал к окну и пытался что-то рассмотреть в кромешной полуночной тьме, то катился к двери и выглядывал в подъезд, то брался аккуратно складывать вещи Ника, а то зачем-то прятал их в шкаф.
И снова направлялся к окну.
«Убьют парня, — лихорадочно думал он. — Как пить дать. Он же небось и драться-то разучился. А тут такие бойцы… Эх, мне бы винтовку какую-никакую, да знать, где они шарахаются… Американская М-16 хорошая штука. Сильно бьет, зараза. Никакой жилет не спасет. А если оптический прицел к ней, да прицел ночного видения… И вот я, на своей коляске, с винтовкой, выезжаю на улицу, присматриваюсь… Господи, жить не хочется! За что мне судьба такая?»
Но тут по лестнице прошелестели легкие шаги и в квартиру вошел Ник. Был он как всегда спокоен и даже не взъерошен ничуть. Особых повреждений Паша тоже не заметил — так, бровь слегка припухла.
