Молодым людям это явно не понравилось.
— Это она у тебя шлюха, а у нас… — начал молодой человек, который дал Хохмачу визитку, но его отвлекли — бармен придвинул телефонный аппарат, сказав, что их спрашивают.
Пока молодой человек разговаривал по телефону, к Хохмачу обратился другой:
— Ты все еще со своими богомольцами, Хохмач? Бросай ты их на… Иди лучше к нам!
Услышав про богомольцев, Хохмач помрачнел, он не любил, когда вмешивались в его дела.
— Это уж мне решать!
— Ты это чего хвост поднимаешь, — с угрозой сказал спрашивающий.
— С богомольцами мне решать, — упрямо повторил Хохмач.
Он пригнул голову, сжал кулаки, словно изготовился к драке…
— Если бы ты жил один, Хохмач, тогда пожалуйста, — негромко, но твердо сказал первый молодой человек, положив телефонную трубку. — А теперь, когда ты уже работаешь с нами…
Хохмач молчал.
— Держись подальше от этих стервятников, — посоветовали ему на прощание.
Молодые люди ушли, а Хохмач еще долго стоял у стойки бара, не обращая внимания на призывные возгласы пацанов. Стоял погруженный в какие-то раздумья.
…В тот вечер он сильно выпил — орал песни, щипал всех девчонок подряд, нагло, не стесняясь, залезал рукой им под майки, играл в карты с качками… И только в самом конце шумного, бестолкового застолья Хохмач неожиданно загрустил. Такая вдруг навалилась от всей этой дикой, непонятной жизни тоска, что захотелось выть на луну.
На дворе была глубокая ночь, когда «Маска Зорро» наконец закрылась.
Разобрав девчонок, ребята расходились по домам — в разные стороны разъезжались мотоциклы. Рев двигателей наполнил шумом и треском пустые темные улицы…
Чуть покачиваясь на непослушных ногах, Хохмач добрался до своей «Явы», плюхнулся на кожаное сиденье. И в тот же миг кто-то, неслышно подкравшись сзади, точно тисками зажал его руки, придавив их к рулю. Парень вздрогнул от неожиданности, а неизвестный тем временем запустил двигатель.
— Ты что?! — запоздало крикнул Хохмач, но «Ява» уже рванула с места, взметнув вверх переднее колесо.
Неизвестный гнал мотоцикл на предельной скорости в сторону реки, где темнели черные контуры старого причала…
Наконец «Ява» затормозила, и Хохмач, изумленный таким неожиданным похищением, увидел перед собой девушку. Лицо ее показалось знакомым, он попытался вспомнить, где видел ее, и не смог.
— Ты кто? — спросил Хохмач и тотчас, без предупреждения, получил сильный удар в солнечное сплетение и почти одновременно в челюсть. Как подкошенный он рухнул на кучу грязных опилок.
Аня присела рядом, достала сигарету, с наслаждением закурила. Она следила за парнем весь вечер и тайком отправилась за ним в город, надеясь, что в конце концов выпадет подходящий случай. Так оно и случилось. Клиент, как говорится, явно «дозрел» до серьезного разговора. Теперь дело осталось за малым — выжать из него максимальную информацию.
Застонав, Хохмач с трудом приподнялся, искоса взглянул на нее, осторожно сунул руку в карман.
— Че тебе надо, дура? — с вызовом произнес малый, нащупывая в кармане нож. — Че молчишь?.. Говори, не томи… — И вдруг бросился на девушку, взмахнув финкой. Бросился по-настоящему, не пугая, стараясь бить наверняка…
Но та, казалось, только этого и ждала — легко перехватила руку, вывернула и еще одним ударом в солнечное сплетение завалила Хохмача на прежнее место. Затем спокойно подняла финку — стальное жало тускло блеснуло в темноте, — швырнула ее себе за спину, в реку. Слабый всплеск, и нож мгновенно утонул.
Вот теперь Хохмач испугался по-настоящему.
— Чего надо? — повторил он, трезвея от страха. Перед ним сидел непонятный человек. От незнакомки на него веяло таким внутренним бесстрашием и такой силой, что это наводило ужас, — Хохмач не знал, как ему быть.
Аня в упор разглядывала его. Дожимала психологически, действуя точно по инструкции, как их учили на специальных курсах. Подобные занятия она всегда посещала с особым удовольствием, и вот теперь, когда пришлось применять приобретенные навыки на практике, оказалось, что ломать человека дело вовсе несложное…
— Не молчи, — наконец плаксиво попросил он. — Ну чего ты молчишь? — И вдруг закричал отчаянно: — Если хочешь убить — убей!.. Только скажи: за что! Бей, гадина!..
Девушка пошевелилась — у нее затекли ноги.
— Заткнись, — тихо велела она. — Ты не в ментовке.
Хохмач разом прекратил истерику.
— Я ищу одного человека, — еще тише произнесла Аня. — Мне надо знать, где он сейчас находится… Возможно, он в лазарете. Он уже в годах, очень истощенный, бритоголовый, с родимым пятном на макушке. Я следила за тобой и теперь знаю, чем ты занимаешься… Думаю, старцу будет интересно узнать, как ты торгуешь девочками…
У Хохмача вырвался непроизвольный нервный смешок.
— Так бы сразу и сказала!.. — Он закашлялся, потом завопил громко: — Не знаю я никакого бритоголового, ей-богу, не знаю! Не видел никогда… — И вдруг вспомнил Аню. — Ты ведь новенькая, из паломниц… Точно!
Неожиданно Аня ухватила Хохмача за грудки и рывком легко притянула к себе. Заглянула в расширенные от страха и удивления глаза.
И снова на Хохмача повеяло смертью.
— Мне надо знать, где этот человек, — внятно и очень тихо сказала Аня.
— Ты, ты… — Хохмач пытался вырваться, но не мог — хватка была железной. — Погоди, сестра, ты что… Дай сказать-то! — заорал он.
Пальцы девушки разжались.
— Погоди! — Хохмач вскочил, сунул ей под нос свою левую руку с двумя изуродованными пальцами. — Ты погляди!.. Видишь? Меня пытали в ментовке про монастырь… Сунули руку в тиски и крутили от души!.. Суки болотные!.. Хрен я им чего сказал, потому что… — Он говорил серьезно, и Аня вдруг поняла это. Потому что я такой. Ты меня сейчас резать можешь… Бить сколько влезет… Я орать буду, но не скажу!.. — Хохмач снова сел, отряхивая с себя опилки, и закончил уже уверенным, спокойным тоном: — Ты хочешь человека найти. Ищи… Это твое дело… Но запомни, я, Хохмач, никого не продаю. А насчет старца… Можешь доносить сколько угодно! Иди, иди… Закладывай! Только ничего у тебя не получится — братия не любит доносчиков…
Аня промолчала, она поняла, что парень по-своему прав. Видимо, с дожимом ничего путного не получится. Что же делать?.. Она снова закурила, желая скрыть замешательство. Хохмач заметил перемену, вздохнул облегченно. Эта странная девушка с манерами матерого уголовника ему начинала даже нравиться.
Он попросил сигарету, присел рядом… Так они сидели некоторое время, словно лучшие друзья, молча курили.
— Но ведь где-то он должен быть! — вдруг вырвалось у Ани.
— А на кой он тебе?
Вот так запросто взять да и рассказать ему о задании! Ну уж дудки…
— Я видела его всего один раз в жизни. И он был без сознания. Но успел произнести фамилию человека… Впрочем, неважно. Очень знакомую фамилию произнес. Произнес — а потом исчез… Не привиделось же мне все это! Мне его очень нужно найти, — повторила она.
— Из-за того, чтобы одного человека найти, такой сыр-бор подняла. Чуть меня не убила! Психованная… — Хохмач шмыгнул носом. — Ну ничего, не дрейфь! Я психованных люблю. Так какой он, говоришь, из себя?
Аня еще раз подробно рассказала, как выглядел человек под одеялом. Хохмач задумался, посидел немного, прикрыв глаза, затем твердо заявил, что в лазарете такого сейчас нет.
— И не было никогда. Я бы запомнил. У меня знаешь какая память на лица! А может, он тебе привиделся?
— Привиделся? — Теперь задумалась девушка.
Может быть, парень прав и бритоголовый ей действительно привиделся? Но почему, черт побери, с ней происходит подобное?! Что еще за наваждение?!. Спокойно, спокойно, остановила она себя. Только без паники. Примем самую фантастическую гипотезу. Допустим, ей все это показалось. В таком случае одно из двух: или у нее с психикой не в порядке, или что-то не так в самой келье.
Аня резко поднялась с места. Нужно было срочно проверить одну догадку…
Этой же ночью она обследовала келью. Воздух был тяжелый, спертый, и восьмеро спящих на узких кроватях казались восковыми мумиями, а не людьми. Аня облазила келью вдоль и поперек, но ничего подозрительного не обнаружила. Ах, если бы она точно знала, что именно ищет! Тяжело искать черную кошку в темной комнате… Тем более, если ее там нет… Но ведь должна же быть какая-то разгадка происходящего! Какая-то деталь, которая поможет выстроить всю логическую цепочку…
Так ничего подозрительного и не обнаружив, девушка решила проделать «следственный эксперимент». С утра, когда все уйдут на молитву…
Все утро ей казалось, что время нарочно растянулось в бесконечную жвачку и теперь жуется, жуется паломниками лишь с одной-единствен-ной целью досадить ей. И раньше-то неторопливые, сегодня они двигались еле-еле медленно, как ржавые роботы, поднимали руки, неуверенно переставляли ноги, осторожно поворачивали головы так, словно никогда этого прежде не делали. Если раньше Аня считала их за кукол, управляемых невидимым и ловким кукловодом, то теперь паломники казались ей сломанными игрушечными машинами, у которых, того и гляди, кончится завод…
