Ознакомительная версия.
Задержка была непредвиденной, выбивались из графика. Правда, скоростные характеристики давали надежду наверстать упущенное. Вот только бы определить источник стука и ликвидировать его.
Морской Волк большую часть времени проводил рядом с гидроакустиком. Ожидание было томительным, каждый раз, когда уже казалось, что немецкая подлодка убирается восвояси, она разворачивалась и шла обратным курсом.
— Вот уж точно, немцы, — ворчал шепотом кавторанг, — нация пунктуальная до сумасшествия. Прочесывают воду, словно лес ночью. Могли бы — все до самого дна руками перещупали.
Илья Георгиевич позволил себе даже задремать, сидя в раскладном кресле, и тогда гидроакустик делал вид, будто не замечает, что происходит с командиром.
— Они еще здесь? — устало, еле сдерживая зевоту, вскидывая голову, спрашивал Морской Волк.
— Здесь, — звучал не уставный, но исчерпывающий ответ.
Макаров бросил взгляд на электронные часы, уже перевалило за полночь.
— Если за ночь не успеем подзарядить батареи, завтра туго придется.
— Уходят, — наконец доложил гидроакустик.
— Может, вернутся? — засомневался Морской Волк.
— Нет, товарищ командир. — Улыбка тронула губы старлея. — Я их повадки уже изучил досконально, точно по прямоугольнику ходили — полторы мили на одну с половиной. Весь прочесали и теперь вышли за его границы.
Учитывая пунктуальность противника, сомневаться в правильности заключения не приходилось. Вскоре весь экипаж уже находился на ногах. Субмарина всплывала медленно; когда попробовали увеличить скорость всплытия, тут же возобновился странный стук. Сильное волнение стало ощущаться на глубине десяти метров. Когда же рубка показалась над водой, небольшую подлодку бросало так сильно, что пройти, не держась за перегородки, было невозможно.
Брызги воды залетали в открытый люк, над которым чуть различимо светлело ненастное ночное небо. Но это небо, ему и положено быть самым светлым в пейзаже, а внизу — даже нос лодки практически не просматривался в кромешной темноте.
В обычной ситуации большинство экипажа оказалось бы на палубе, чтобы подышать свежим воздухом. Но теперь об этом и думать не приходилось, волны одна за одной шумно перекатывались через палубу, едва не доставая до рубки. Старпом выбрался из люка. Тонкий луч авиационного фонаря скользнул по корпусу, выхватил клок белоснежной пены, тонкими линиями зачернел низкий поручень безопасности.
Командир первым разглядел, что произошло. Поручень уже не доходил до самого носа лодки, последняя его секция была отогнута, а вокруг стойки замысловатым узлом закрутился размочаленный металлический трос — обрывок растяжки с обломком крепления антенны. Оно-то и стучало по корпусу, стоило только лодке развить скорость. Продолжать поход с таким подарком судьбы было невозможно. Все ухищрения конструкторов, сделавших субмарину невидимой, шли прахом из-за прицепившегося куска железа.
— Да, электроника, технология «Стелс», — пробурчал Морской Волк, — а даже в двадцать первом веке ничего эффективнее кувалды и лома не придумали.
— Снимать придется. Иначе ни шагу вперед. А погодка не для прогулок по палубе, — проговорил Даргель, когда повреждение вновь показалось из пенистых волн. — С этой штукой мы будем слышны не меньше ночного сторожа с колотушкой. Разрешите мне снять, товарищ командир? Подобный опыт имеется.
Наверняка Николая Даргеля мучила совесть за тот момент, когда он растерялся при столкновении с немецкой подлодкой, и теперь хотелось искупить перед собой секундную слабость.
— Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Хорошо еще, что мы с их рубкой и вертикальными рулями разминулись. Разрешаю, — после паузы произнес Макаров. Даргель поднялся в его глазах.
Как говорится, никто старпома за язык не тянул. Подлодка двигалась в надводном положении, то и дело врезаясь носом в высокие валы волн. Одновременно шла зарядка аккумуляторов, пополнялись запасы воздуха.
Старпом, уже облаченный в прорезиненный балахон, с авиационным фонарем, закрепленным на груди, надежно подпоясанный, спустился на палубу и тут же закрепил карабин страховочного леера за поручень безопасности. Пробираться по раскачивающейся, как качели, палубе с ломиком в руке было не слишком удобно. Немного помогала в этом специальная липкая обувь и рифленое покрытие. Карабин легко скользил по поручням безопасности.
Пройдя половину пути, Даргель обернулся, зафиксировал взглядом силуэт командира, возвышающийся над рубкой, махнул ладонью — мол, пока все в порядке. Пытаться общаться при помощи голоса было бесполезно. В лучшем случае долетели бы обрывки слов, а смысл их потерялся бы в вое ветра и шуме волн.
Старпом, двумя руками ухватившись за невысокие ограждения, дождался, пока очередная волна перекатит через низкую палубу, и перекинул карабин на следующую секцию поручней безопасности. Он действовал точно по инструкции.
Волнение было не таким сильным, около пяти с половиной баллов, но из-за низкой осадки лодки в надводном положении оно оказалось коварным и грозным. Передвигаться приходилось короткими рывками — между двумя волнами, а потом стоять, уткнув лицо в грудь, дожидаясь, когда схлынет вода. Луч фонаря плясал по пенным бурунам, прорезая их ярким светом.
Разлохмаченный конец металлического троса антенной растяжки впился в прорезиненную материю балахона десятком образовавшихся на нем крючков. Старпом ухватился двумя руками за длинный конец троса, на котором болталась обломанная поперечная секция крепления антенны, и попытался протолкнуть его в узел. Но тот оказался затянутым крепко — не поддавался.
— Против лома нет приема! — победно прокричал бьющему в лицо ветру старпом и всадил острие в замысловатую петлю.
Пара качаний рычагом, и трос поддался, сперва слегка дрогнул, а затем уже и бесповоротно. Николай Даргель победно приподнял высвобожденный обломок крепления антенны, демонстрируя его Макарову, и бросил в море. Причинивший столько хлопот обломок тут же бесследно исчез в пенных бурунах. Было в этом что-то глубоко символическое — пришедший из глубины, он оказался в ней же и похороненным. Илья Георгиевич показал оттопыренный большой палец — мол, работа сделана на «отлично», можно возвращаться.
Даргель только успел развернуться всем корпусом. И тут коварная волна ударила не так, как ее меньшие сестры — в нос, а сбоку, в рубку. Лодка мгновенно накренилась. Гребень прокатился через открытый люк, ливневым потоком окатил центральный пост. Не желавший расстаться с ломиком старпом держался за поручень в этот момент одной рукой. Поток воды сбил его с ног, пальцы разжались. Даргель перекатился по узкой палубе и исчез в воде. Натянувшийся страховочный линь дернул карабин, тот молнией проскользнул по поручням, зацепился за специальный выступ-крюк, но тут не выдержала сама конструкция, поврежденная при ударе об антенну немецкой подлодки. Поручень отделился от стойки, загнулся, и карабин соскочил с выступа. Страховочный леер, натянутый тугой струной, исчез в бурунах.
Илья Георгиевич боялся моргнуть, чтобы не потерять среди волн слабое сияние фонаря на груди старпома, свет стремительно удалялся от прыгавшей на волнах субмарины.
— Человек за бортом! Полный назад! — крикнул Морской Волк в переговорное устройство.
Лодка завибрировала, винты погнали потоки воды в обратном направлении, гася силу переднего хода. Свет фонаря мигнул под очередной волной, пропал на несколько нескончаемо долгих секунд и вновь появился, но уже дальше. Совсем немного, и он грозил исчезнуть навсегда. Двигатели опасно перегревались, работая в таком режиме, на них приходилась двойная от расчетной нагрузка. Но другого выхода не виделось. Секунды решали все.
— Я за ним, — Макаров подхватил запасной страховочный ремень, прищелкнул к нему линь, карабин зацепил за перекладину лестницы — и прыгнул в воду, предварительно зафиксировав взглядом направление, в котором тревожно продолжал мерцать фонарь старпома.
Вода сперва сомкнулась над головой. Илья Георгиевич отчаянными гребками выбрался на поверхность. Фонарь уже исчез из виду. Приходилось плыть наугад — по памяти. Через несколько секунд после того, как волна подняла, опустила, накрыла с головой, перевернула, Макаров уже не мог сориентироваться. Отчаяние переполнило душу. Спасла мелькнувшая на мгновение низкая зализанная рубка субмарины.
— От нее!
Он что было силы греб, но, казалось, оставался на месте. Волны накрывали с головой, бросали в глубину. Если бы не страховочный линь, Илья Георгиевич уже потерялся бы в бушующем море.
— Николай! — вынырнув, крикнул командир.
— Здесь… — то ли донеслось из пенящихся гребней, то ли почудилось напряженному до предела слуху.
Морской Волк поднырнул под очередную волну. Комбинезон, пояс сковывали движения. Вынырнул. Свет фонаря был совсем близко. Удалось даже разглядеть самого старпома, отчаянно рассекавшего руками воду.
Ознакомительная версия.
