Ознакомительная версия.
– План, – указал на схему Юрий.
– Это не тот план. У меня есть свой.
– Но здесь указан пожарный выход.
– Дверь не откроется, если даже мы подожжем это здание. Ты хоть раз взламывал сейф… Юрий Михайлович, кажется?
– Да, – подтвердил он. – Ни разу.
– На досуге потренируйся на двери пожарного выхода.
Внизу раздался грохот. Полицейские высаживали дверь, вместо того чтобы распахнуть ее наружу, убрав стул. Они будут лупить по ней, пока их не остановит хотя бы тот толковый малый, который в соседнем магазине разнес меня приемом айкидо.
Я резко распахнул дверь в кабинет. Стоматолог, лет пятидесяти пяти, и его молоденькая ассистентка, услышав грохот внизу, успели привести себя в порядок. Правда, медсестра застегнула халат, что называется, не на те пуговицы, но в таком виде – слегка растрепанная, раскрасневшаяся, застигнутая врасплох – выглядела еще более привлекательно.
– Внизу ваша жена, доктор, – объяснил я ситуацию стоматологу. – Слышите, как она выламывает дверь?
По его испуганным глазам я увидел, что он поверил мне.
– Закройте кабинет. Ключи у вас, наверное, в кармане.
Я сорвал жалюзи, распахнул окно. Став одной ногой на стол, а другой – на широкий подоконник, изготовился для удара и начал бить ногой в край решетки, чтобы она меньше пружинила. С третьего удара она подалась вперед. Еще один удар, и решетка, державшаяся на соплях, полетела вниз. Я глянул в том направлении и передал привет Узбекистану.
В это время в коридоре раздались громкие шаги, выкрики.
– Считайте до ста, док, – отдал я распоряжение стоматологу. – И если дверь не вышибут раньше, в чем я сомневаюсь, откроете ее.
– Раз, два, – начал он.
На счет «три-четыре» я выпрыгнул из окна. Юрий последовал за мной. Я страховал его, поскольку военной выучки в нем не чувствовалось. Мощь – да. Он ковал ее на станках фитнесс-клубов, демонстрировал силу на регатах (я-то знал, что он был превосходным гребцом) и своему спарринг-партнеру по карате.
Жильцы этого дома прилипли к окнам, во дворе – ни души. Возможно, нас снимали десятки камер, но мне лично на это было наплевать. Я находился в розыске, и в этом районе просто наследил.
Я знал привычку Моисеева: в чужом городе – будь то Барселона, Абу-Даби – он всегда брал напрокат машину (той же привычкой от него заразилась и Зоя). Я спросил его об этом. Юрий указал в сторону, откуда доносились автомобильные гудки и кряканье спецмашин:
– Она осталась там, около магазина, в окно которого тебя внес коп.
– Ты следил за мной?
– Да.
– Зачем?
– Зоя попросила.
– А-а, – протянул я. – Она все еще любит меня.
– Она никогда не любила тебя. Чего не скажешь о тебе.
– Я спас ее от смерти, помнишь? И передал в твои загребущие руки.
– Ты мерзкий, нахальный шпик, ты – циник. У тебя нет и никогда не будет своей личной жизни. Ты живешь под юбкой своей работы – суешь свой нос в чужие дела и рушишь чужие семьи.
У меня было чем уколоть его, и я не преминул это сделать:
– Зоя не любит тебя. Она даже побрезговала твоей фамилией.
Парень толкнул меня в грудь. Я накатил ему с двух рук. Помог подняться на ноги. Он не успокоился и в свою очередь снес меня с ног. Мимо нас пробежал наряд полиции. На двух мужиков, ссора между которыми переросла в драку прямо у них на глазах, – ноль внимания.
Я был вынужден убавить напряжение:
– Ты снова спас меня. Не знаю, может, тебе так удобно, но тебе необязательно лежать на мне.
– Я рад, что мы расстаемся не врагами, – подытожил он результат нашей встречи и поднялся на ноги.
– Эй! – окликнул я его. – Спасибо! А ты надолго застрял здесь?
– На неопределенный срок, – развел руками Юрий.
– Тогда продиктуй мне номер своего телефона.
Он сказал: «Блин!» – и я сохранил его номер под этим именем.
Меня, как беременную женщину, преследовали запахи. Со мной такое случалось и раньше, и называлось это просто – токсикоз. Когда ты просыпаешься с жуткого похмелья, а твой организм, по сути дела, торпедирован вином, водкой, коньяком, – даже ничтожные продукты горения от зажигалки способны вызвать приступ рвоты. Это уже не говоря о выхлопных газах, норовящих отправить тебя в нокаут. Во всяком случае, мой организм реагировал на это так, а не иначе.
Запахи.
Чувство тревоги пробуждалось во мне каждый раз, когда я приезжал на дачу. Зажженная на летней кухне горелка – признак опасности (может загореться ветхое строение). Дымок с соседнего участка, где под треск сучьев и прошлогодней травы коптили полиэтиленовые бутылки, рождал мысли о неисправной электропроводке. Я реагировал на каждый посторонний шум и запах, изучив все естественные шумы и запахи, сохранившиеся в моей памяти. Нет, я не был одержим какой-нибудь разновидностью мании – уверен, такие чувства знакомы большинству.
Сейчас я не болел с похмелья, находился в сотнях километров от дачи и дома вообще, а чувства как будто противоречили моему положению, отметая напрочь расстояния.
Можно было объяснить кому-нибудь, только не себе самому, мое состояние манией преследования, страха, неуверенности в грядущей минуте, не говоря уже о завтрашнем дне. Тому же Кроссу я мог объясниться в таком вот ключе, но как самому закрыть глаза на заведомую ложь?
Самообман.
Внушение себе того, чего нет в действительности.
Обмануть себя – отдает смертным грехом. Интересно, есть ли самообман в этом коротком списке? Я точно не помнил его. Может, его наизусть выучил Кросс? Вероятно, он много может рассказать о чревоугодии и гневе, убийстве и притеснении.
– Самообман – это смертный грех?
Кросс не стал «чавокать». Он, видимо, несколько раз проиграл в голове эту «сорокапятку».
– Не знаю, не знаю. Тебе-то зачем?
Я подошел к нему и присел на краешек кровати.
– Что-то не дает мне покоя, Кросс. Разгадка у меня в голове, я чую ее, но… на этом все и заканчивается.
– Видать, толку от тебя не дождешься, – обронил этот татуированный примат. Прежде чем продолжить разговор, он почесал себя за ухом, как собака, хорошо, что не ногой. – Вот что, из библиотеки ни ногой.
– Оставляешь меня одного?
– Придется. Впрочем, если тебе не дорога жизнь, можешь катиться на все четыре стороны.
Я доверился своему чутью и в очередной раз вышел в город. Однажды я, здорово рискуя, приехал в аэропорт, в этот раз мне предстояло пройти через шлюз «КОСМОПОРТА»…
Мрачноватое чувство оставил во мне этот торговый центр, внутри которого мне натурально явились видения. Тогда я легко, как будто это могло быть в действительности, представил двери этого торгового анклава как космический портал, куда сходятся люди с разных концов страны. И там я встретил девушку в серой накидке, символизирующей волчицу, а в руках у нее увидел злосчастный буклет…
Нет, я не мог снова встретить ее. Хотя как знать. Если она подрабатывает рекламой в «Космопорте», то почему бы и нет? Если она – хотя бы малая часть игры, я увижу это по глазам волчицы.
Я перешагнул порог шлюза и очутился в знакомой атмосфере торгового центра. Кто-то куда-то спешит, кто-то никуда не торопится. Сказочный паровоз, восторженный визг беззаботной ребятни. Зеркальные витрины одного бутика, другого. Мой путь лежит мимо парфюмерного магазина с его общим приторным ароматом. В огромном зеркале отражается образ девушки, поправляющей волосы. Она чем-то напоминает ту, которая стала моей невольной заложницей. Я не мог понять, почему липкая паутина моих мыслей не отпускает ее образ. Может быть, меня грызла совесть, я чувствовал вину перед ней?.. Нет. И еще раз нет. Спина у меня покрывается инеем – потому что вот сейчас я понял все.
Ватным языком я прошу показать мне духи с нотами жасмина. Беру один предложенный мне пробник, другой. Наконец тот, который дурманил мне голову: «Жасмин Нуар». Девушка-заложница пользовалась этими духами итальянской фирмы «Булгари».
Я закрываю глаза и вижу себя со стороны: прикрывшись заложницей и заняв ее место у стены, я кричу полицейским: «Назад! Или я убью ее! Назад!..»
– Недорогие, но удивительно стойкие…
Кто это сказал?.. Ах да, это продавец-консультант перечисляет достоинства духов, и я мысленно повторяю за ним: «Удивительно стойкие».
– Мягкий и вкрадчивый запах. Больше – вечерний.
«Вечерний… Или лучше – ночной».
– Миндаль придает густоту и глубину аромата. Лучше звучит на волосах. На коже – чуть отдает кислинкой.
«Да, именно на волосах…»
… Я отпускаю заложницу. Генный запах ее волос и запах жасмина с миндалем были созданы друг для друга. Я коснулся ее волос губами, бросил ей: «Извини. Спасибо!» Подтолкнул ее в сторону полицейских…
Консультант оставил меня одного и завладел вниманием другого клиента, выбравшего парфюмерную воду. Я краем глаза смотрел, как он выписывает чек, укладывает пару в фирменный пакет от итальянской парфюмерной фирмы. Под его пассами, как будто их проделывал гипнотизер, я припомнил детали той роковой ночи. Я призвал на помощь обоняние – чего не сделал раньше, разобрал картину происшествия на мазки.
Ознакомительная версия.
