– Ты чё, не узнал меня, бродяга? А мы думали, ты в больничке какой-нибудь загнулся! Или замерз зимой! – Крепыш шаром прокатился по палатке, проскользнул между столиками, бесцеремонно вырвал из-под кого-то стул и уселся рядом с Клопом. – А ты – вона! Пиво тут тянешь, бродяга! Клоп, твою мать!! Ну?
В первый момент ему показалось, что это Черкес. Аж сердце кольнуло. Наваждение какое-то секундное… А потом узнал: Арбуз. Ну, точно – Арбуз. Причем на Черкеса он совсем не похож, ни капли.
– Я у себя сижу, свое пиво тяну, – строго проговорил Клоп. – А ты чего радуешься, словно родной братуха? Чего на рожон лезешь, людей обижаешь?
Он кивнул на ошарашенного толстяка в шляпе, оставшегося без стула.
– А чё, твой кореш? – осклабился Арбуз.
Посетитель испугался такому вниманию, замахал руками:
– Да не, все нормально, мужики!.. Я ж не в обиде! Ничего, отдыхайте!
Но Арбуз насупился, оскалился по-волчьи.
– Какие мы тебе мужики, баклан?! Мужики на зоне лес валят!
Опять плохо! Опять не так! Допил стоя толстяк свое пиво и слинял от греха подальше. И правильно сделал. Хотя Арбуз скалиться перестал.
– Так чего ты здесь паришься, бродяга? Как ты вообще? Где пропадал?
– А тебе какое дело? Зачем выпытываешь? – холодно посмотрел на него Клоп. Он уже взял себя в руки. – Или в ментовку поступил?
– Да ты чего, Клоп? – стушевался Арбуз. – Ничего я не выпытываю… Увидел вот случайно, обрадовался!.. Какая ментовка? Ты ж меня знаешь!
Клоп знал. Году так в две тысячи восьмом они вместе с Арбузом бомбанули квартиру на Замковой. С ними были еще… Кажись, Крашеный. И Батон. Неважно. Главное, Арбуз уже оправдывался, хвост поджал – хотя, если призадуматься, он абсолютно ни в чем не виноват. Но под тяжелым взглядом старого вора думается трудно, мысли сбиваются, как птичья стая под дробовым выстрелом.
– Тебя-то самого кто позвал сюда? – Клоп сверлил Арбуза ледяным взглядом. Тот даже поежился.
– Никто, – Арбуз оглянулся по сторонам, понизил голос. – Работать тут собираемся. В новостройках двери хлипкие, все замки одним ключом открываются… Потом, когда обживутся, сейфовые поставят, а пока слегонца поживиться можно. Мы так на Ливенцовке и в Заполье кое-что подняли, дело непыльное… Вот я и вышел сюда оглядеться. Хочешь с нами в долю, а?
Клоп тяжело молчал. Будь его воля, он бы этого Арбуза позвал прогуляться, да в роще и засадил перо в бочину… Растрещится ведь, раззвонит всей братве об этой встрече! Только как его пришить? Кореша-то наверняка знают, куда пошел этот баклан, не один же он Заполье поднимал… Начнутся поиски, расспросы, а здесь, в палатке, вон, человек десять свидетелей… Косячина наворачивается!
Арбуз о его мыслях, к счастью, не догадывался, а молчание растолковал по-своему и побежал к прилавку, откуда вернулся с пивом и крупной таранкой. Клоп так же молча и важно отпил из поднесенного ему бокала, посмотрел в окошко.
– С кем работаешь? – спросил он, облизнув губы.
– Крашеный и Циркуль, ты ж их знаешь…
– Циркуль – кто такой?
– Из нахичеванских. Правильный пацан, рылом не щелкает. Только у них сейчас полный бардак, так что он как бы сам по себе. Сейчас все сами по себе, время такое…
Клоп небрежно разломил таранку, вырвал тягучую красно-желтую икру, отправил в рот, запил пивком.
– Значит, ты, Крашеный и Циркуль нацелились работать в Монтажниках?
– Ну, да… – Арбуз одним глотком ополовинил кружку.
– Смотрящему местному объявились, как положено?
Арбуз даже поперхнулся:
– Какому Смотрящему, Клопяра? Ты что? Тут и Смотрящего-то нет! Я считаю, мы никому объявляться не обязаны!
– Х…во считаешь! – каркнул Клоп. – Здесь я Смотрящий! Это мой район!
– Как так? А почему никто не знает?!
– Кому надо – знают! – Леший ударил по столу так, что кружки подпрыгнули и пиво выплеснулось на стол. – А ты меня в долю зовешь! Какая, б…дь, мне выгода от того, что три зеленых баклана в моем Электромонтажном пастись будут, а? Я и так в доле! По-любому! Я здесь Смотрящий! И никого сюда не звал!
Разгорающиеся страсти не остались незамеченными, любители пива потихоньку, бочком, незаметно перебрались со своими бокалами и стаканами из палатки на улицу. Арбуз, судя по его потухшей морде, тоже с радостью перебрался бы куда подальше, но его пока что никто не отпускал, а прервать разговор на этой высокой ноте было бы в высшей степени невежливо.
– Но ведь я со всем уважением, Клоп, – пролепетал он и поскучнел. – Пиво вот поднес, со всем, как говорится, уважением…
– Ты что, ох…ел? – Клоп нацелил на него тусклые акульи глаза. – Ты, б…дь, за кого меня принимаешь? За шушеру привокзальную? Хочешь за поллитра поиметь меня на моей делянке?! Наехать на меня решил?! На меня, на Клопа?!
Урвать добычу у вора – это серьезный косяк. Наехать на вора – это, считай, смертный приговор. Арбуз и сам толком не понимал, как получилось, что он и урвал, и наехал, а может, и еще чего-то натворил, чего пока не знает… В голове все перепуталось. А Клоп говорил веско, внушительно, как молот в темя вбивал.
– Ну, что хавальник отвесил? Не знаешь, что правильный вор на чужую землю без спросу не вломится, а? Не слыхал о таком? Сколько хабару успел здесь взять? Ну?
И такое впечатление складывалось, что Клоп, при всей абсурдности выдвигаемых им обвинений, – прав, прав, тысячу раз прав. Это умение обвиноватить ни за что в блатном мире очень ценится. Но мало кто им виртуозно владеет.
– Клоп, извини… Мы ничего еще здесь не подняли, мамой клянусь. А если я скосячил чего, так я просто. Со всем моим уважением, Клоп… Клык даю, даже в мыслях такого…
Арбуз поднялся с места (в знак особого почтения, надо понимать), склонил повинную голову. Круглое его, пышущее здоровьем и нахальством лицо как-то само по себе ужалось, похудело и обвисло. Короче говоря, Арбуз обосрался, чего там.
Зато Клоп неожиданно успокоился. Он успел хорошенько обмозговать ситуацию и решил, что так или иначе он останется в выигрыше: либо Арбуз свалит отсюда и носа казать не станет (очень хороший вариант), либо будет отстегивать ему долю с награбленного (тоже неплохо)… Конечно, может сложиться и третий вариант, когда ему самому приставят перо к горлу и спросят, а с каких это пряников он тут, собственно, короля из себя строит? Могло быть и так. Но рискнуть стоило.
– Так. Сядь, Арбуз, хватит соплями трясти. Сядь, говорю.
Тот послушно опустился на стул.
– В общем, на первый раз косяк тебе прощается. Я не ментяра, понимаю, что братве тоже жрать надо. Поэтому считаю, что ты мне объявился. Сделаем так: вы работаете здесь с Крашеным и Циркулем, четвертую долю отдаете в общак. Район пока небогатый, но тут и строители, и новоселы, короче, лохов иногородних, колхозников всяких – навалом, так что внакладе не останетесь. Понял меня?
Арбуз, преданно глядящий ему в рот, оживленно закивал.
– И второе. Район это мой, но с этого дня я вас беру под себя. Никто, кроме нас, здесь не стрижет, только мы, и больше никто. Никаких там, «а этот со мной чалился», «а это просто хорошие пацаны»! На х… я их видал! Если кто хочет здесь работать, он идет под нас, отстегивает долю, и ша. За этим внимательно следить надо! Я с тобой дело имею, и ты передо мной за все в ответе. Если прознаю, что накосячили, с тебя спрос. А твои пацаны перед тобой отвечают. А новичков подтянем – они перед ними отвечать будут! Что скажешь?
Арбуз широко улыбнулся:
– Благодарствую, братское сердце!
– А главное другое…
Клоп кивнул в сторону окошка, за которым открывался вид на панельные высотки Электромонтажного.
– Здесь жизнь только налаживается. Вон, видишь, торговый центр заканчивают, а там отель с кегельбаном… Скоро все забьет, как из фонтана в горсаду. Магазины, кафехи, мастерские всякие, кустари, шлюхи, каталы… И «крыша» им понадобится, и стричь кому-то надо. Соображаешь? Совсем другая тема попрет, Арбуз. А то по чердакам и квартирам всю жизнь не набегаешься. Это я тебе как старый бродяга говорю.
