Юрий коротко посигналил, прогоняя с дороги ушастого спаниеля из соседней пятиэтажки. Этот симпатичный негодяй почему-то полюбил задирать лапу у заднего колеса “Победы”. У спаниеля была не менее симпатичная хозяйка лет тридцати или около того, но, к сожалению, помимо нее существовал еще и хозяин, который ездил на джипе и не расставался с трубкой мобильника, наверное, даже в постели.
Юрий не спеша подъехал к заправке. Пока он заливал в бак бензин, на длинной морде “Победы”, казалось, стыло недовольное выражение. Ее явно не устраивали жалкие двадцать литров, которые предлагал ей хозяин. Несмотря на возраст, а точнее, именно благодаря ему аппетит у “Победы” был отменный. – Юрий намеренно не пытался установить, каков расход топлива у его автомобиля, но и без того было ясно, что он до неприличия огромен.
Юрий повесил шланг, закрыл бак и сел за руль. Перед ним лежал город – огромный, шумный, мокрый от моросящего затяжного дождя, серый и пестрый, суетливый. Нужно было всего-навсего включить передачу и тронуться с места, чтобы на весь день погрузиться в этот сумасшедший водоворот проблем и решений. Вслед за этими мыслями как-то само собой всплыли воспоминания, ностальгия по армии, где все было просто и всегда находился кто-то, готовый думать и принимать решения за тебя. К сожалению, подумал Юрий, эти решения не всегда оказывались верными.
– Нет уж, – произнес он вслух, – Уж лучше я как-нибудь сам все решу. Правда, старушка?
"Победа” сдержанно пророкотала двигателем, и в этом тарахтении Юрию послышалось одобрение.
– Поехали, обжора, – сказал он машине, включая передачу. – Давай-ка попробуем отработать хотя бы твой бензин.
"Победа” ничего не имела против. Они выехали с заправки и отправились колесить по городу, подбирая пассажиров. У некоторых вид древнего автомобиля вызывал улыбку, иные попросту пугались, не уверенные, что на этой машине можно проехать двести метров и остаться в живых, кому-то было все равно – лишь бы эта развалюха двигалась поживее и довезла их куда надо.
День складывался удачно. Возможно, в этом Юрию помог дождь: потенциальные пассажиры торопились побыстрее юркнуть в салон, не имея никакого желания стоять на бровке тротуара в вихрях летящей из-под колес грязной воды и дожидаться автомобиля поновее и поприличнее. “Дворники” древней конструкции судорожными рывками ползали взад-вперед по стеклу, издавая монотонный скрип, “Победа” резво бежала вперед, опасно кренясь на поворотах, так, что пассажиры принимались хвататься за что попало в попытке удержать равновесие. Среди них попадались и молчуны, и разговорчивые, и к полудню Юрий выслушал не менее полдюжины длинных монологов. В разговорах то и дело всплывала тема чеченцев, и Юрий, крутя баранку, думал о том, что без этого, видимо, просто невозможно обойтись. Испокон веков обыватели просто не могли существовать без жутких слухов, которые зловещим шепотом передавались из уст в уста. Кошмарные истории о маньяках, о бандах “попрыгунчиков”, о нервно-паралитических ядах в водопроводе… В восемьдесят шестом главной стала тема Чернобыля. Тогда все поголовно боялись радиации и готовились переправить своих детей хоть за Урал, хоть к черту на рога, лишь бы подальше от границы Белоруссии и Украины. Крысы-мутанты, ядовитые тараканы… А теперь вот – Чечня.
Юрий понимал, конечно, что далеко не все сводится к досужим вымыслам. Даже слух о ядовитых тараканах в момент своего возникновения наверняка имел под собой реальную основу. Что же касалось чеченских бандитов, то их Юрий видел собственными глазами, убивал своими руками и носил на теле несколько оставленных ими отметин. Они представляли собой вполне реальную угрозу, но Юрий не мог поверить, что здесь, в Москве, опасность настолько велика, как в один голос утверждали уличные сплетники и некоторые средства массовой информации.
В начале первого он оставил машину у бровки тротуара и на несколько минут забежал в кафетерий, чтобы наскоро выпить горячего чая и перекусить. Он отсутствовал совсем недолго, но, вернувшись, обнаружил на забрызганной свежей дорожной грязью дверце машины коряво выведенную чьим-то преступным пальцем надпись: “Я не хачу МЫЦА!!!” Судя по орфографии, "решил Юрий, надпись сделал чеченский бандит. Он посмотрел вдоль улицы в обоих направлениях и почти сразу заметил в отдалении двух “бандитов”, поспешно юркнувших в какой-то двор. Лет этим преступникам было где-то от десяти до двенадцати, и, насколько смог разглядеть Юрий, один из злоумышленников был девочкой.
Он зажег сигарету, прикрывая ее от дождя ладонями, и сделал глубокую затяжку, все еще глядя вслед убежавшим детям. В последнее время он все чаще засматривался на детей. Ему вдруг стало казаться, что он напрочь утратил цель своего существования. Трескучая фразеология, до отказа набитая идеями патриотизма и беззаветного служения чему-нибудь, была высосана из пальца. Конечно, думал Юрий, медленно садясь в машину, человек представляет собой нечто большее, чем просто животное. Но это вовсе не отменяет элементарных законов биологии. Для того чтобы человечество продолжало жить и, что называется, покорять вершины на пути прогресса и процветания, оно в первую очередь должно размножаться.
Он съехал на сиденье пониже, откинулся на спинку и закрыл глаза. Перед ним почти сразу же возникло знакомое лицо: светлые волосы, карие глаза, мягко очерченные губы, почти незаметная родинка в правом уголке рта… Острая боль немедленно вонзилась в грудь и стала выедать душу изнутри, как червяк выедает содержимое ореха. Он с привычным чувством вины вспомнил, что так и не попал на похороны, потому что валялся в это время на больничной койке. Кто-то каждый день присылал ему цветы и фрукты, как беременной женщине, но кто этим занимался, он так и не узнал. Ясно было только, что это не Алена: с того света не шлют подарков. В том, что она умерла, не было никаких сомнений: Юрий сам закрыл ей глаза, а он, как и всякий участник интенсивных боевых действий, был экспертом по этой части. Цветы он отдавал медсестре Ирочке, некрасивой пигалице с вечно красным носом и слезящимися глазами, а фруктами одаривал соседей по палате. Сам он к ним даже не прикасался, подозревая, что это майор ОБОПа Разгонов пытается таким образом загладить неловкость. Он не желал принимать угощение из рук человека, который был ему противен.
В боковое окошко кто-то постучал. Юрий открыл глаза и невольно вздрогнул. Он унесся мыслями далеко от этого места и не сразу сообразил, где находится. Рука метнулась к тому месту, где должен был лежать готовый к бою автомат, но вместо холодного казенника пальцы сомкнулись на головке рычага переключения передач, и Юрий немного расслабился. Перед ним был вовсе не боевик – просто какой-то кавказец в кожаной куртке и черном кожаном кепи, похожем на кастрюльку. Из-под кепи буйно выпирала вороная, жесткая, как стальная проволока, шевелюра, о которую наверняка сломалась не одна расческа, смуглые щеки почти до самых глаз заросли колючей синеватой щетиной, а белки темно-карих, почти черных глаз были слегка желтоватыми и наводили на мысль не то о болезни, не то об очень нездоровом образе жизни. В вырезе черной рубашки, которая виднелась из-под незастегнутой куртки, поблескивала золотая цепь.
– На Казанский подбросишь? – спросил кавказец. Юрий без труда уловил знакомый акцент и подавил вздох. Ему невольно вспомнилась старая песенка-дразнилка с припевом: “Евреи, евреи, кругом одни жиды”. Если бы тот, кто сочинил этот сомнительный шедевр, был жив по сей день, он непременно сделал бы героями своего произведения не евреев, а чеченцев. “Перебой с водой возник – воду выпил боевик”. Что-нибудь в этом роде.
– Садись, – сказал Юрий, заводя мотор. Чеченец по-хозяйски разместился на заднем сиденье и немедленно закурил.
– Хорошая машина, э? – сказал он после недолгой паузы. – На помойке подобрал?
– Я тебя сюда силой не тащил, – не оборачиваясь, ответил Юрий. – Остановить?
– Зачем остановить? – не понял чеченец. – На Казанский давай, поезд встречать надо. Придумал – остановить!.. – Он помолчал, сосредоточившись на своей сигарете, а потом заговорил снова. Тон у него теперь стал немного другим, и Юрий слегка насторожился. – Калымишь, брат? – спросил чеченец. – Много за день получается?
– Что получается, все мое, – неприветливо ответил Юрий. – А что?
– Да так… Почему спрашиваешь? А что, а зачем… Интересно мне, понимаешь? На дороге никто не обижает?
– Бог миловал, – коротко ответил Юрий. Основная линия предстоящего разговора стала потихоньку вырисовываться, и он испытал облегчение. Уже много дней все пугали его наездом чеченской мафии, и он устал ждать. Теперь, по крайней мере, ожидание закончилось.
– Не правильно говоришь, земляк, – наставительно проговорил обитатель заднего сиденья. – Твой Бог здесь не в доле. Хорошие люди тебя берегут, не дают бандитам таксистов обижать. По ночам не спят, под дождем мокнут, жизнью рискуют… Как думаешь, они хорошие люди?
