Возможно, поэтому в абхазских населенных пунктах, том же самом Гали, миротворцы не квартируют: среди абхазов встречаются люди, очень недоброжелательно к ним настроенные. Военные городки как-то предпочтительнее!
В один из таких городков около Гали и прибыл теплым абхазским вечером Александр Селиванов с документами, подготовленными для него по приказу генерал-майора Барецкого. Документы были самые настоящие: капитан Селиванов назначался новым начальником разведки миротворческого контингента, его предшественник на этой должности был срочно отозван в Москву. Так что залегендирован Александр был отлично, не подкопаешься!
Александр неторопливо шел по территории военного городка, привычно узнавая приметы армейского быта. Вон палатки для рядового состава, сборные щитовые домики офицеров, дизель-генератор пыхтит, две полевые кухни трубами дымят. Так, а где же здесь собираются господа офицеры? По опыту Селиванов знал, что один из домиков в таких городках непременно превращается в что-то типа офицерского клуба. Так, чтобы можно было в свободное от служебных обязанностей время с коллегами пообщаться, газеты свежие прочитать, телевизор посмотреть, попить чаю, кофе, а когда и чего покрепче. Селиванов прошел через утоптанный до каменной твердости плац. Ага, ему сюда. В штаб части, чтобы выполнить все официальные процедуры вступления в должность, он еще успеет. Сперва надо познакомиться с новыми сослуживцами, да и пораспрашивать кое о чем.
Встретили его тепло и радушно. Здесь, в чужой, как ни говори, стране все русские офицеры считают себя братьями. Кроме того, умел Александр Селиванов становиться, в случае надобности, на редкость обаятельным человеком. Тут же организовали скромное застолье. Появилась откуда-то трехлитровая банка с молодым розовым вином местного производства, бутыль с чачей – виноградным грузинским самогоном. Скромная закуска: жареная с собственном соку ставрида, лепешки свежего лаваша, козий сыр, помидоры, яблоки, айва. Проголодавшийся Александр с удовольствием выпил, закусил и, откинувшись на спинку скрипучего стула, достал пачку сигарет. Познакомились? Ну, и слава богу! Нормальные ребята...
В такого рода компаниях разговор после третьего стопарика обычно приобретает несколько сумбурный и хаотический характер, чача все-таки – в ней полновесные семьдесят градусов. Все стараются высказаться, не особо слушая соседа за столом.
Но у Селиванова была сверхзадача, он на грузинскую самогонку особо не налегал, предпочитая легкое молодое винцо. Исподволь, осторожно, Александр задал сотрапезникам несколько вопросов, смысл которых сводился к следующему: «А как там, про Андрюшу Василевского, ничего не слышно? Вроде он у вас в части служил, или где-то рядом. Откуда я его знаю? Да так... Приходилось пересекаться на самых разных дорожках. К тому же когда-то вместе в академии учились, давно не виделись с тех пор. А тут слухи всякие: не то он пропал куда, не то убили, не то дезертировал. От Москвы до вас, друзья, далеко, переврут все. Кто его знает, чему верить? Но парень был геройский!»
Тут мнения собравшихся за столом офицеров решительно разделились. Те, которые постарше, осуждали капитана Василевского. Присягу-то Андрей нарушил? Вот!.. Да, храбрый был мужик и толковый, но есть вещи, которые для человека в погонах немыслимы и недопустимы. Добро бы он один исчез неизвестно куда, так еще и нескольких контрактников сманил. И не просто покинул расположение части, ушел с боевым оружием! Кто знает, куда и в кого оно выстрелит?
– Вот уж только не в нас! – возражали им другие. – И понять его вполне можно. Сколько еще политики будут подставлять нас, военных? Вчера они с Андреем Василевским так лихо обошлись, а завтра – с тобой или со мной, вот тогда посмотрим, что ты запоешь! Кстати, у присяги есть не только буква, но и дух. Может, он покруче нашего сейчас России служит, только по-своему, так, как понимает свой долг. Иногда невольно позавидуешь: над ним, небось, не висят дурацкие инструкции с руководящими указаниями, согласно которым лишнюю пулю не выпустишь по сволочам всяким. Они-то не стесняются!
«М-да, интересное отношение у части моих нынешних сослуживцев к своей миротворческой миссии, – подумал Селиванов. – Хотя... Когда в тебя стреляют, невольно хочется выстрелить в ответ. А вот нельзя, потому что это не миротворцы получатся, а натуральное гуляй-поле. Ох, не лавры ли батьки Махно задурили голову Андрею? Самое печальное в том, что никто даже приблизительно не представляет, где он со своими архаровцами сейчас находится. Ищи его по всей Абхазии от Псоу до Колхиды!.. Это если он не перешел Псоу и не оказался на территории Краснодарского края, где-нибудь в районе Хосты или Мацесты».
– Нет, ну на что они рассчитывают? – сказал Александр вслух, печально покачав головой. – Чем станут заниматься? Это же авантюризм чистейшей воды, неужели Василевский таких элементарных вещей не понимает?
– Э-э, – уверенно прозвучало в ответ, – это ты зря, капитан, просто не притерся еще к местным условиям. Найдут, чем заняться. На Кавказе люди, умеющие воевать, всегда в цене.
Тут Селиванов отвлекся от разговора. Его внимание привлек странный тип, вдруг появившийся откуда-то в офицерском клубе, успевший усесться за стол и даже нацедивший себе стаканчик чачи. Выглядел тип куда как экзотично. Этакий кургузый мужичок непонятного возраста, таким легко можно дать от тридцати до пятидесяти лет. Наряд на мужичке был совершенно немыслимый: опереточного вида китель, который его хозяин явно считал казачьим, на кителе самодельные медальки, чуть ли не из алюминиевой фольги, и самопальный же Георгиевский крест устрашающего размера. Околыш на лихо заломленной фуражке Оренбургского казачьего войска, петлицы – Кубанского, лампасы вообще бог знает, какого. Улыбка у мужичка, правда, хорошая, не злобная, и в этой кампании его явно знают, называют «Фролычем» и наливать себе стаканчик не запрещают. Похоже, не в первый раз здесь этот опереточный герой.
«Словом, все с ним ясно, – подумал Александр, внимательно рассмотрев неожиданного гостя офицерского клуба. – Очередной самозваный есаул, хорошо, что хоть не атаман, с этих ряженых станется!»
Да, с возрождением казачества у нас в стране интересно получилось, а если говорить правду, то все наперекосяк и сикось-накось. Хотели-то как лучше, а вышло – как всегда... Потому что на волне возрожденчества всплыли тогда, лет десять назад, разухабистые элементы авантюрного и экстремистского толка, жаждавшие под флагом патриотизма и борьбы за свободу громить и крушить все и вся. Их башлыки засветились в «горячих точках» бывшего Союза и далеко за его пределами. Однако нашумевшее было утверждение реестрового казачества вскоре зачахло на корню. Рядовые казаки проявили к этой затее полное равнодушие. Активистам же, вращавшимся вокруг начальства, она помогла обрядиться в офицерские погоны разных чинов и званий, нацепить на грудь иконостасы из экзотических орденов.
Все это поначалу вызывало в народе, в том числе среди потомственных казаков, удивление, скоро перешедшее в недоумение и раздражение. «Да за какие же заслуги ты все это получил? – пытала бабка внука. – Или за то, что больше всех пьешь?» Говорили в народе и похлеще: «Дед твой был казак, отец – сын казачий, а ты, милок, – ...хвост собачий!» Но самодовольные парни в штанах с лампасами расправляли грудь, слонялись по хуторам и станицам в поисках очередной попойки. А вслед им неслось: «Самозванцы».
Тем временем с экранов местного телевидения не сходили парады-смотры, участившиеся массовые тусовки разнаряженных казаков. Таким образом, их организаторы стремились продемонстрировать мощь пробудившегося казачества, вызвать восхищение и создать ореол восходящей славы вокруг доблестных молодцов. Все бы хорошо, если бы не телекамеры, беспощадно выявляющие у демонстрантов отсутствие элементарной строевой подготовки и выправки, не говоря уже о боевой выучке.
– О! Видал, какой у нас тут типажик водится! – с некоторой даже гордостью обратился к Селиванову один из сидевших за столом офицеров. – Цирка не надо! Хоть, знаешь, он не вредный, даже наоборот. Звать это чудо в перьях Петром Фроловичем Синицыным, но он себя исключительно есаулом именует и полномочным представителем Черноморского казачества.
– Так, вроде, нет такого и не было, – несколько удивленно сказал Александр. – Тогда уж Терское или Кубанское...
– А! – махнул рукой собеседник. – Им все равно. Я же говорю: кое-какая польза от Фролыча есть. Вот он нам сегодня подарки от соратников привез, сувениры: хоругвь и нагайку. А солдатикам нашим – грузовик тушенки, вот за это ему спасибо. Сувениры, – Бог бы с ними, а вот харч нам очень пригодится, подкормим срочников.
Петр Фролович, меж тем, решительно вошел в раж.
– Пора создавать Абхазское казачье войско! – кричал он, держа в руке наполненный вином стакан. – Тогда мы тут всем натуральную кузькину матушку покажем, ноги из задниц повыдергиваем!
